— А по мне, так все вполне прилично. Очень вкусно. Просто Надежда Алексеевна давно привыкла готовить только для меня. Именно так, как люблю я.

Машка глянула в свою тарелку с тайным недоумением. Ничего не пересолено. Все идеально. Травы и специи, и острота. Все к месту, лучшего вкусового сочетания не придумаешь.

Минут через пятнадцать Юдин ушел, сославшись на дела и на то, что и так задержался.

Надежда Алексеевна зашла на веранду, поинтересоваться, нужно ли что-нибудь еще.

— Наденька, Юдин на тебя жаловался. Сказал, что ужин был отвратительный, еда ужасно пересолена.

— Да что вы! — Женщина приложила руку к груди и чуть пригнулась, словно ей неловко было говорить громко: — Простите, Виталий Эдуардович.

Мне кажется у него что-то с желудком, может, кислотность повышена. Или с чувствительностью рецепторов что-то не так. Ему стоит побеспокоиться о здоровье, возраст все-таки.

Бажин сдержал улыбку:

— Наверное.

— Вы же сами все пробовали. Неужели так плохо? — забеспокоилась она.

— Нет, все превосходно. Как всегда.

— Машенька, как вам ужин? Я очень старалась.

Маша пожала плечами и улыбнулась:

— Все было очень вкусно, Надежда Алексеевна. Спасибо.

Надежда снова расцвела в улыбке:

— Я принесу кофе. И десерт.

Домработница вышла, оставив Машу и Виталия вариться в душном молчании. Бажин смотрел в сторону, уставившись глазами в какую-то неопределенную точку пространства. Он словно весь подался туда мыслями, потянулся, а потом перевел глаза на Александрову и медленно повернул к ней голову. Машка занервничала под его взглядом. Показалось, что сейчас он скажет что-то такое, что ей будет слышать крайне неприятно. Тем временем им принесли кофе и десерт. Маша подвинула чашку ближе к себе. Неловко задела бокал с недопитым вином, опрокинув его на стол. Темно-красное пятно тут же расползлось по белоснежной скатерти. Охнув, Маша вскочила с кресла.

— Машенька, не беспокойтесь, я все уберу, — сразу засуетилась Надежда Алексеевна и начала переставлять на столе посуду, чтобы убрать испачканную скатерть.

— Я поеду домой, — быстро сказала Александрова. — Мне пора.

— Подожди! — Виталий схватил ее за руку.

— Мне нужно ехать, уже поздно.

— Ты останешься здесь.

— Нет!

Машу очень смущало то, что все происходило на глазах у Надежды. Но та вела себя невозмутимо. Убирала со стола и абсолютно не обращала на них внимания. Будто не слышала их и не видела. Марии удалось вырвать руку из хватки Виталия, но он тут же сжал ее плечи.

— Останься.

— Нет. Надо закончить все. Быстро. Не нужно больше разговоров, я просто уеду и все. Не надо больше ни о чем разговаривать. Надо все закончить, — быстро говорила она, наконец получив возможность высказываться свободно, потому что Надежда Алексеевна ушла.

— Я не хочу. Не хочу ничего заканчивать, — тихо сказал Бажин, и у Маши перехватило дыхание. Совсем другим тоном он говорил, не тем, к какому она уже привыкла. По-другому звучали его слова. И все внутри сжалось от странного, непонятного ощущения.

— Отпусти, — совсем без прежней решительности попросила она. — Я хочу уехать.

Он долго смотрел ей в глаза, а потом отпустил.

— Хорошо. Езжай.

Проводил ее до машины. Маша спокойно села за руль: вино она за ужином не пила, а лишь пару раз символически пригубила.

Отъехав от дома подальше, набрала подругу:

— Элька, поехали в отпуск, — без приветствия огорошила предложением.

— Поехали! — бодро согласилась Богданова.

— Я не шучу!

— И я не шучу! Затрахало все! Поехали. Куда?

— На Кубу хочу. На остров свободы. Подальше от этих гребаных капиталистов!

ГЛАВА 11

— Она на Петровке. Полчаса назад взяли, — сообщил Мелех, догоняя Бажина в холле бизнес-центра и подстраиваясь под его быстрый шаг.

— Где взяли?

— В центральном округе. ДПС с операми МУРа.

— На чем? — тихо спросил Виталий, вливаясь в лифт с толпой народа.

— На героине, — ответил Роман еле слышно.

— Сколько?

— Пятьдесят.

Бажин бросил на помощника полыхающий гневом взгляд, беззвучно произнес пару слов и набрал номер одного из своих юристов.

Роман, прочитав по губам заковыристый мат, медленно кивнул, соглашаясь с начальником. Ему тоже с трудом удавалось держать язык за зубами, пока лифт нес их на семнадцатый этаж офиса. Туда, где располагались рабочие помещения акционеров.

— Ольга, ты на месте? Зайди ко мне.

Они стремительно вошли в приемную, строгий черно-серый интерьер которой оживляли стеклянные витражи с рисунками в стиле техно. Бажин попросил секретаршу принести им кофе. В кабинете снял черный пиджак и бросил его на одно из кресел у стола. Глубоко вздохнул.

— Ты, я смотрю, даже не удивлен… — начал Мелех.

— Тихо, Рома, — вскинул руку, жестом заставляя Мелеха молчать, — тихо… — Прижал указательный палец к губам, словно боялся сбиться с важной мысли. Через секунду выдохнул и чуть расслабился. — А ты удивлен?

— Нет, — покачал головой Роман.

Секретарша принесла кофе. Следом за ней в кабинет вошла бывший следователь прокуратуры Ольга Владимировна Коновалова.

— Кофе будешь?

— Нет, благодарю.

Женщина расстегнула нижнюю пуговицу пиджака, уселась за стол и сцепила длинные тонкие пальцы. Чуть больше четырех лет она работала на Бажина и за это время стала одной из тех немногих, кому он доверял выполнение самых щепетильных поручений.

— Тогда к делу. Рома, поясни, — коротко сказал Виталий и сел в свое кресло.

Пока Мелех пересказывал суть вопроса, Ольга молчала, изредка выражая свое отношение то смешком, то недоумением, то вздернутой бровью.

Виталий тоже не вмешивался, будто потерял к разговору интерес. Казалось, его занимал только белый лист бумаги, на котором он рисовал треугольники, соединяя их в абстрактный орнамент.

Коновалова помолчала. Обдумывая услышанное, поскребла ногтями короткий ежик у себя на затылке.

— Виталий Эдуардович, а вы с Марией Юрьевной в каких отношениях? — поинтересовалась она.

— В близких. — Отложил ручку. — В самых близких отношениях, какие только могут связывать мужчину и женщину.

— Понятно. Рома, это что за ералаш? — пренебрежительно скривила красные губы. — Это кто так пошутил? А девочка чистая?

— Чистая, — кивнул Рома. — Ни одного штрафа за нарушения ПДД нет, не говоря уж о наркоте. Если бы ее просто взяли, заправленную беленьким, это та мутотень, даже оснований для задержания нет, факт противозаконности еще надо доказать, а это время. Пока экспертиза и все такое, сама понимаешь, что я тебе рассказываю. А они хотят ее пришить к делу, в котором факт противозаконности уже доказан.

— Борзые какие, — хмыкнула Коновалова. — Чтобы сразу укатать по полной. Суток не пройдет, она подпишет все, что нужно, и сядет лет на двадцать. За всех. Вернее, она села бы… — подчеркнув тоном условность сказанного, улыбнулась, хищно обнажая крупные зубы.

— Борзоты надо всем поубавить, — жестко сказал Бажин. — Мне нужен четкий ответ. Заказчик. Имя.

— Я поняла.

— Хочешь, я с тобой поеду, — предложил Роман.

— Не надо. Что я писек этих прокурорских не видела.

Бажин усмехнулся:

— Смотри яйца им не откуси раньше времени. Хотя нет. Оля, откуси им всем яйца. Можешь апеллировать самими острыми аргументами. А если кто-то вздумает сомневаться, скажи, что я сам приеду. И генпрокурора с собой привезу. И все будут извиняться за этот ералаш не только перед Машенькой, но и передо мной. Жуя свои погоны.

— Разумеется. Я поехала? — улыбнулась Ольга.

— Ты поехала.

— Если нужна какая-нибудь информация или другая помощь, я на связи, — предупредил Роман.

— Роман Георгиевич, я тебе когда-нибудь говорила, что я тебя люблю?

— Говорила, но я тебе не верю. Ты всех любишь, когда тебе это выгодно.

— Правильно. Не верь женщинам. Все женщины суки.

— Ты самое яркое тому подтверждение.

— Конечно.

— Оля, — прервал Бажин их обмен любезностями, — отзвонись потом.

— Обязательно, Виталий Эдуардович.

— Война, а не баба, — качнул головой, проводив Коновалову взглядом.

— Она всю жизнь такая, — усмехнулся помощник.

— Рома, надо действовать четко, чтобы как можно меньше информации вышло во вне. Нам не нужен резонанс. — Скупая улыбка сошла с лица, щеки затвердели.

— Я бы на твоем месте на этот счет вообще не беспокоился, — возразил Мелех. — Никакого резонанса не будет. Силовики сами все утрясут и будут у тебя в ногах валяться, чтобы ты не дергался. Если бы знали, что Машка твоя, ее бы вообще никто тронуть не посмел. Сработано слишком грубо, что меня особенно удивляет.

— Грубо, потому что времени мало было на подготовку.

— Кто?

— А ты не догадываешься?

— Догадываюсь.

— Тогда, Роман Георгиевич, давай и мы начнем кого-нибудь удивлять. Самое время дарить ответные подарки. — Нажал кнопку селектора: —Ирина, свяжитесь с господином Шумаевым и попросите о личной встрече.

— На какое время, Виталий Эдуардович?

— На любое удобное для него время и в любом удобном для него месте. Жду. Когда союзников остается все меньше, самое время вспомнить о врагах, — ответил на молчаливый вопрос в глазах Мелеха.

— Юдин этого не оценит, — холодно улыбнулся Роман.

— Очень на это надеюсь. Я тоже не оценил, что мою Маню в каталажку загребли. Это он зря, очень зря. — Помрачнел, представив, в каком Маша сейчас находится отчаянии и как ей плохо, но тут же охладил свое воображение, чувствуя, как закипает от этой мысли.

— Шумаев будет тянуть время.