— Нет, Мэнни. В тот самый день, когда я приехала в Лас-Вегас, было уже поздно… Только тогда я еще не знала об этом.

Через два часа Лаки была принята на работу, ей предоставили служебный вагончик для временного проживания. Стоя рядом со своим новым, скромно обставленным жилищем, она смотрела вслед быстро удалявшимся огням машины Мэнни. Близился закат, холодный ветер дул в лицо, осыпая его мельчайшими песчинками. Из глаз Лаки катились слезы, но она не вытирала их…

Подавив тяжелый вздох, она вошла в вагончик, чтобы переодеться. Ей предстоял краткий инструктаж и долгая рабочая смена, но не за карточным столом. Она сама захотела, чтобы ее работа никак не была связана непосредственно с азартными играми. Отныне ее обязанностью будет проверять билеты желающих прокатиться на шумной, ярко раскрашенной карусели на первом этаже казино, которому было очень далеко до элегантности и шика «Клуба-52».

Лаки надеялась, что такая работа поможет ей забыть Ника Шено.


— Куда она уехала? Боже милосердный! Флаффи, вы должны сказать мне, куда она уехала! Мне необходимо найти ее и все объяснить…

Люсиль Ламон было больно смотреть на несчастное лицо Ника Шено и уж тем более говорить ему, что ей ничего не известно, но это было чистой правдой, которую она вынуждена была ему сказать.

— Ник, я не знаю, куда она уехала, — печально произнесла Флаффи и, заметив его недоверчивый взгляд, добавила: — Клянусь, это чистая правда! Она только сказала: «Флаффи, позаботься о моих вещах» — и все! Она звонила по телефону, но не сказала откуда. Я понятия не имею, где она сейчас и с кем.

— Но… — со стоном вырвалось у Ника. Больше он ничего не мог сказать. Его сердце разрывалось от горя.

Он отвернулся, чтобы не видеть невыносимого сочувствия в глазах Флаффи. Она была его последней и единственной надеждой. С тех пор как Лаки ушла из его дома, прошло целых три дня, но он все же не терял надежды отыскать ее. Каждый день он ждал от нее звонка и тяжелого разговора о поступке его отца, но ему и в голову не приходило, что она может исчезнуть бесследно и… навсегда.

— Она оставила почти все свои вещи, но сердце мое навсегда забрала с собой, — тихо проговорил Ник, рассеянно теребя шелковый шарфик Лаки и поднося его к носу, чтобы почувствовать знакомый запах ее любимых духов. На его глазах заблестели слезы, на губах появилась горькая улыбка.

— Ники… мне очень жаль, но…

Горестно пожав плечами, он положил шарфик на сумку с вещами Лаки, которую он принес ее бывшей квартирной хозяйке, и, засунув руки в карманы слаксов, сказал:

— Мне тоже очень, очень жаль… Семья Шено сломала ей жизнь, хотя я хотел лишь одного — любить ее. Наверное, я должен радоваться выздоровлению отца, но, черт возьми, я смотрю на него и вижу человека, которого совсем не знаю.

Флаффи нахмурилась и задумчиво произнесла:

— Мне кажется, она сильно ошибается, обвиняя в своих бедах кого угодно, только не своего отца. Но ты, Ник, тоже ошибаешься, пытаясь взвалить на свои плечи всю ответственность за ошибки твоего отца. Если бы не глубокое нервное потрясение, которое Лаки испытала в тот день, она непременно разобралась бы во всем и поняла, в чем истина. Она хорошая девушка, у нее доброе и справедливое сердце.

— Я должен найти ее и заставить выслушать себя… Хотя она уже доказала, что мои слова для нее ничего не значат.

— Меня она тоже не станет слушать. Во всяком случае, теперь, когда она в таком состоянии… Мне кажется, она сейчас испытывает слишком сильную душевную боль, чтобы прислушиваться к кому-либо, кроме призраков прошлого, напоминающих ей о непоправимых ошибках.

Ник задумался.

— Она рассказывала вам о своем прошлом? — спросил он наконец. — Когда мы были еще вместе, я пытался завести разговор об этом, но она всякий раз отшучивалась или меняла тему. Возможно, если бы я побольше знал о ее прошлом, то смог бы понять, почему она так ненавидит теперь меня и моего отца.

— Тогда почему бы тебе самому не отправиться в ее прошлое? — предложила Флаффи. — Я знаю, когда боль утихнет, она сама вернется. Лаки не из тех, кто стремится убежать от своих проблем. Думаю, она нашла какое-то тихое место и сейчас зализывает свои раны, пытаясь найти правильное решение. К тому времени, когда она вернется, ты будешь знать о ее прошлом достаточно много, чтобы суметь найти компромисс, если, конечно, захочешь этого…

Неожиданно Ник почувствовал, как душевное равновесие вновь возвращается к нему. Это было странно. Хотя он не раз задумывался о том, как она жила до того, как приехала в Лас-Вегас, ему никогда не приходила в голову идея самому съездить в ее родной городок, Крейдл-Крик, кажется. Теперь же, после разговора с Флаффи, им овладела решимость. Исход этой затеи представлялся ему весьма неопределенным, но в конце концов он был игроком!

— Вам известно, где она жила? — спросил он. — Крейдл-Крик, штат Теннесси, — охотно подсказала Флаффи.

— Да, я помню название городка, но я хотел узнать ее адрес.

Флаффи пожала плечами, одновременно подняв густо накрашенные брови:

— Наверняка этот городок достаточно мал, и любой встречный сможет сказать тебе ее адрес. Как приедешь туда, так и спросишь.


Флаффи оказалась права.

Ник остановил машину у бензоколонки, стараясь не ужасаться невероятной нищете здешних мест. Он и представить себе не мог, что люди в Америке могут жить так бедно. В аэропорту Нэшвиля он взял напрокат машину, которая не могла сравниться с его шикарным «ягуаром», но даже такая, весьма скромная по понятиям Лас-Вегаса, в Крейдл-Крике казалась бабочкой на навозной куче.

Ник вышел из машины, не зная, куда идти дальше.

— Эй, послушайте! Вам нужен бензин, да? — спросил хозяин бензоколонки, вытирая руки грязной тряпкой. Сквозь расходившиеся между пуговицами полы рубашки был виден еще более грязный, чем тряпка, живот.

Ник молча кивнул и, пока мужчина заливал в бак топливо, старался не смотреть на ребенка, показавшегося из-за двери покосившегося строения. Маленькой девочке было два или три годика. Она шла, слегка припадая на одну ножку, совершенно босая и, по всей видимости, голодная. Ник ужаснулся тому, что на ножках девочки не было обуви, хотя на дворе уже стоял ноябрь.

— Не обращайте на нее внимания, — сказал мужчина. — Это моя младшая нагуляла… У нее с головой не все в порядке.

Ребенок уставился сначала на связку ключей в руках Ника, потом на его вычищенные до блеска кожаные ботинки. Охваченная любопытством, девочка вдруг опустилась на четвереньки и быстро подползла к сияющей поверхности ботинок. Однако было ясно, что она смотрела не на ботинки, а на свое смутное отражение на блестящей кожаной поверхности. Боже, какая же она была грязная, эта крошка!

— Привет, малышка, — мягко сказал Ник, нагибаясь к ребенку. На маленьком личике остались засохшие остатки сразу нескольких завтраков, обедов и ужинов. Ее нехитрая одежда была ужасающе грязной.

Внезапно испугавшись, девочка подалась назад, и все ее личико скривилось в преддверии отчаянных слез. И тут сердце Ника не выдержало. Несмотря на грязь, на бессмысленный взгляд ребенка, он подхватил девочку на руки. В это мгновение он впервые в жизни понял настоящий смысл слова «истощенный». Через тонкую кожу отчетливо проступали все хрупкие косточки детского скелетика.

Девочка улыбнулась, и Ник чуть не заплакал от щемящего чувства жалости к ней.

— Ну, здравствуй, маленькая…. — пробормотал он с нежностью в голосе. — Ты хорошая девочка?

— Мерзкая засранка! — рявкнул подошедший хозяин бензоколонки и забрал ребенка из рук Ника. — Пошла вон! — прикрикнул он, шлепая ее по крошечной попке.

От этого шлепка девочка упала прямо в грязь, но даже не заплакала от обиды.

Ник едва сдержался, чтобы не ударить негодяя наотмашь.

— Сколько я вам должен? — спросил он.

— Двадцать долларов.

Отсчитав нужную сумму. Ник засунул в карман оставшиеся банкноты и от гнева не сразу вспомнил, зачем он оказался на этой бензоколонке.

— Я ищу одного человека, — сказал он хозяину. — Не могли бы вы мне помочь?

Мужчина хрипло засмеялся:

— На здешних улицах даже нет табличек с названиями. А кого вы ищете?

Потом он еще раз окинул взглядом машину Ника и его самого.

— А вы сами-то кто? Из полиции, что ли?

— Вовсе нет, — ответил Ник. — Я ищу дом Джонни Хьюстона. Не могли бы вы сказать, как его найти?

Мужчина разом смолк, потом сплюнул на землю, не сводя глаз с Ника. Спустя еще несколько секунд он повернулся, чтобы уйти, но тут вспомнил о пачке банкнот, которую Ник спрятал в карман брюк.

— Вам очень нужен этот дом? — переспросил он, многозначительно теребя полученные от Ника двадцать долларов.

Поняв намек. Ник криво усмехнулся.

— Нужен, но не настолько, чтобы платить за это человеку, способному ударить ребенка. Забудьте об этом. Я найду кого-нибудь другого.

Лицо хозяина покраснело от ярости, и прежде чем он успел подумать, его губы сказали то, что нужно было Нику:

— Вам нужен этот сукин сын Хьюстон? Тогда ступайте на местное кладбище! Давно уже никто не клал цветов на его могилку!

— Чем же он так провинился? — спокойно спросил Ник.

Мужчина снова сплюнул на землю и, завидев направившуюся было к нему маленькую девочку, заорал:

— Сейчас же домой, черт тебя побери! Не видишь, я занят!

Ник молча ждал, стараясь не смотреть на послушно ковылявшую в дом девочку.

— Он выманивал у бедных шахтеров их деньги, заработанные потом и кровью! Пока он жил в нашем городе, он не работал ни одного дня! Зато с утра до ночи протирал штаны за столом в баре Уайтлоу с колодой карт в руках! Он… Хватит, мне пора заниматься своими делами, сэр.

Ник остался в полном одиночестве. Немного поразмыслив, он направился к холму, на склонах которого местные жители хоронили своих усопших, чтобы посмотреть на могилу человека, о котором здесь говорили с таким осуждением и даже презрением.