Тем временем события кошмарного сна продолжали разворачиваться. Мальчишки стали осыпать ее градом мелких камней, и Лаки во сне вздрогнула от резкой боли. Спасаясь бегством от мучителей, маленькая первоклассница наступила босой ножкой на торчавший посередине дороги острый камень и, не добежав до дома всего несколько футов, повалилась в дорожную пыль. Из пораненной ступни хлынула кровь, а мальчишки продолжали издевательски выкрикивать:

— Если тебя зовут Лаки, везучая, то почему же ты напоролась на камень?

Застонав, взрослая Лаки перевернулась на живот и спрятала лицо под подушкой, как тогда, в детстве, пытаясь укрыться от обидных слов.

— Где же твое везение? У тебя его нет! У тебя нет ничего, кроме никчемного папаши-шулера!..

— Мой папа не шулер! Мой папа не шулер!!! ― Ее гневный крик потонул в общем хоре вконец распоясавшихся мальчишек.

И тут внезапно появилась длинноногая рыжеволосая девочка. Это была ее старшая двенадцатилетняя сестра Куин, в груди которой уже билось бесстрашное сердце взрослой женщины, способной защитить своего ребенка.

— Прочь, маленькие негодяи! Марш по домам, трусишки! Как вам не стыдно всей толпой нападать на маленькую девочку, словно стая голодных собак!.. Прочь!..

Ошеломленные ее напором, мальчишки пустились наутек. Вытирая окровавленные колени младшей сестренки, Куини озабоченно рассматривала пораненную ногу, бормоча какие-то утешительные слова. Лаки чувствовала на щеке ее теплое дыхание… Это ощущение было невыносимо явственным. Застонав во сне, взрослая Лаки резко выдернула ноги из тисков скомканной простыни и счастливо улыбнулась, испытывая удивительное чувство невесомости. В ее детском сне Куин бережно взяла младшую сестру на руки. Лаки явственно ощутила прикосновение сильных рук к плечам и коленям, услышала ласковый голос сестры… И тут все внезапно исчезло!

— …Куини!!!

Почти проснувшись. Лаки резко выпрямилась в постели. По ее щекам текли горячие слезы. Еще не совсем вернувшись в реальность, она принялась оглядываться в поисках пришедшей ей на помощь сестры, но в комнате никого не было.

— О Боже, какой кошмарный сон, — простонала Лаки, с трудом поднимаясь с постели.

Босые ноги бесшумно двигались по старому ковру, устилавшему пол в ее спальне. Влажная от пота футболка неприятно липла к телу. Не долго думая Лаки стянула ее с себя через голову и бросила на спинку кресла.

Войдя в кухню в одних трусиках-бикини, она перебросила черные шелковистые волосы на одно плечо и, взяв из холодильника банку содовой, ловко открыла ее. Освежающая струя сильно газированной воды полилась В рот, и в носу приятно защипало от углекислого газа. Напившись, Лаки провела холодной алюминиевой банкой по разгоряченному лицу. Взглянув на часы, она поняла, что до рассвета еще далеко. Значит, она могла поспать еще немного. Однако после такого кошмара ей вовсе не хотелось возвращаться в постель. Плюхнувшись в кресло у окна гостиной, она поставила на подоконник банку с прохладительным напитком и, приоткрыв портьеру, стала задумчиво смотреть на предрассветное небо.

— Черт побери, Джонни что ты сделал со всеми нами… — Пробормотав эти укоризненные слова Лаки тут же недовольно скривилась, понимая всю их бесполезность.

Отец умер и давно похоронен. Всю свою жизнь он твердил, что удача отвернулась от него, потому что он потерял семейный талисман Хьюстонов, хотя на самом деле его сгубило чрезмерное пристрастие к азартным играм. Лаки много раз слышала от отца эту историю о том, как еще в молодости он проиграл какому-то карточному шулеру свой талисман, семейную реликвию Хьюстонов — дедовские золотые карманные часы. И в этой потере он винил

Вздохнув, Лаки сделала еще несколько глотков газированного напитка и тут же поморщилась — содовая стала совсем теплой.

Память снова вернула ее в прошлое. Она явственно вспомнила свои детские обещания отцу: «Я найду наш семейный талисман, папочка. Когда я стану совсем взрослой, я обязательно найду эти часы и верну их домой. Тогда нам больше не придется голодать…»

На глаза Лаки снова навернулись горячие слезы. В, ответ на ее обещания отец лишь смеялся…

— К черту! — сердито пробормотала Лаки, рывком поднимаясь с кресла. К чему рассиживаться и лить слезы о том, чего уже нельзя исправить? У нее хватало проблем, которые еще ожидали своего решения. Кто-то пытался убить ее босса. А пока он отбивался от убийц, ей приходилось отбиваться от его настойчивых ухаживаний…

Держа в руке полупустую банку с теплой содовой, она направилась на кухню, бормоча:

— Если мы не проявим достаточно благоразумия и осторожности, ни одному из нас не уцелеть.

Не желая понимать, что сказанные ею слова означали невольное признание ее все возраставшего чувства к человеку, которому она не доверяла. Лаки вылила в раковину остатки содовой, выбросила банку и направилась в ванную комнату, собираясь смыть наваждения прошлого.

Не включая свет, чтобы оттянуть момент возвращения в реальность, она стала готовиться принять ванну. Завернув волосы в тугой узел на макушке, она скрепила их пригоршней шпилек. Когда ванна наполнилась водой, Лаки сняла трусики и осторожно улеглась, позволяя воде касаться тех мест, каких еще не касался ни один мужчина. Потом она медленно погрузилась по самую шею и позволила себе расслабиться. Спустя нее сколько минут она уже пребывала в состоянии ПОЛНОЕ удовлетворения. Вот тут-то ее и настигло воспоминание о нежных объятиях Ника Шено. В самом низу живот мягко защекотало, и Лаки со стоном сжала бедра. Он, снова испытала восхитительное ощущение от прикосновения к его широкой груди и сильным плечам, вспомнила, как его мужское естество пыталось вырваться из ставших внезапно тесными брюк, вспомнила невероятный контраст между нежными руками и обжигающе страстными поцелуями. |

Внутри ее постепенно разгоралось пламя желания. Она была женщиной, и ей не чужды были естественные потребности в ласке и физической близости с мужчиной.

Однако ей казалось крайне опасным удовлетворение этих потребностей с Ником Шено.

Испытывая неприязнь к себе самой. Лаки вышла из ванной, позволяя каплям воды беспрепятственно стекать вдоль тела на резиновый коврик. Внутренний огонь не желал утихать, и каждое прикосновение жесткого махрового полотенца к ставшей сверхчувствительной коже лишь разжигало его.

— Да что это со мной? — простонала она, роняя полотенце на край ванны. — Этот человек мне даже не нравится! Почему я все время вспоминаю его?

Она обернулась, чтобы посмотреть на свое отражение в висевшем над раковиной зеркале. Со слегка запотевшей поверхности стекла на нее смотрело ее изменившееся лицо. Она почувствовала в Нике мужчину, который, как она подозревала, жаждал получить от нее то, что она еще не была готова ему дать.

После тех жарких поцелуев ей будет трудно снова хладнокровно взглянуть ему в лицо и уж вовсе невозможно вернуться к тем отношениям, которые связывали их до этого вечера. Откровенно говоря Лаки боялась их развития.


— Мне очень жаль, мистер Шено, но это все, что нам удалось выяснить о Дитере Марксе. Последний раз его видели приблизительно в 1950 году в Южной Америке, точнее, в Венесуэле. О его смерти ходили упорные слухи, но тела так никто и не видел.

Нахмурившись, Ник повесил телефонную трубку и только тут вспомнил, что даже не поблагодарил детектива за предоставленную информацию. Уил Арнольд был с ним предельно честен, что само по себе заслуживало благодарности. Каждый день в городе совершались гораздо более серьезные преступления, чем предполагаемое покушение на жизнь Ника или его отца, и Арнольд вполне мог отказать ему в помощи, посоветовав нанять частных детективов. И уж конечно, он имел полное право отказать ему в информации о Дитере Марксе. И все же Детектив отнесся к Нику весьма и весьма сочувственно, за что Ник был бесконечно ему благодарен.

Хуже всего было то, что сообщение о Дитере Марксе практически ничего не добавило к сложившейся картине. Предположим, он и впрямь мог глубоко ненавидеть его отца, но это все же не доказывало его непосредственную причастность к покушению на убийство. Полученная от детектива информация не помогла решить ни одну из имевшихся у Ника проблем.

Единственным выходом из создавшегося положения оставалось строжайшее соблюдение мер предосторожности. Было ясно одно: кто-то хочет уничтожить семью Шено любым способом, вплоть до убийства, ярким свидетельством чего послужила неудавшаяся попытка взорвать автомобиль Ника.

— Ник, кто это звонил? — спросил Пол, коляску которого Кьюби вкатил в библиотеку.

Ник хотел было что-нибудь соврать, потому что лишние переживания все равно не привели бы ни к чему хорошему. Однако, увидев любящие глаза отца, изменил свое решение. Окажись он на месте Пола, тоже хотел бы знать всю правду.

— Это был детектив Уил Арнольд. У него пока нет достоверных сведений о Дитере Марксе. В последний раз его видели в Венесуэле, а потом пришло сообщение о его смерти.

— Тогда кто же играет против нас? — слабым дрожащим голосом спросил Пол.

— Остается только гадать, — покачал головой Ник. Ободряюще похлопав отца по плечу, он сурово взглянул на Кьюби. — Как следует заботься об отце, пока меня не будет. Если понадоблюсь, я буду в казино.

— Все будет сделано как надо. Ник. Можешь на меня положиться, — твердо сжал губы Кьюби, одновременно выпрямив широченную спину и крепко сжав кулаки.

Удовлетворенно кивнув. Ник слабо улыбнулся:

— Я знал, что на тебя можно рассчитывать, Кьюби. Увидимся завтра утром.

С этими словами Ник стремительно вышел. Глядя вслед сыну. Пол мысленно проклинал старческую немощь, приковавшую его на всю оставшуюся жизнь к инвалидному креслу, а Кьюби делал вид, что не замечает отчаяния своего хозяина.


Эль Гато покинул свою асиенду в неописуемом гневе. Бледно-голубые глаза яростно сверкали. Его планы снова рухнули. Он дорого заплатил второму человеку, который должен был осуществить его план мести. Однако, как оказалось, он не умел держать язык за зубами, поэтому пришлось навсегда закрыть рот этому Вудро Москони. При мысли о том, как жестоко наказали провинившегося бандита, Эль Гато удовлетворенно ухмыльнулся.