В этот вечер Роберт буквально излучал обаяние. Сердце Джорджианы сжималось от боли, в то время как Женева смеялась, а Китти улыбалась его шуткам. Матушка Уинстон взирала на него с обожанием и принималась жеманно хихикать, когда он переключал внимание на нее.

Джорджиана тоже старалась выглядеть веселой, пытаясь убедить себя, что, как только кошмар закончится, опять станет собой и все вернется на круги своя, но вместо этого могла думать лишь о том, что сегодня вечером в последний раз сидит подле Роберта, в последний раз видит его грустную улыбку, в последний раз ощущает его будто бы случайные прикосновения, от которых по телу пробегает дрожь.

– А не прогуляться ли нам по саду? – предложил Роберт после ужина.

И вновь глупое сердце Джорджианы радостно сжалось.

– Вы уверены? Не слишком большая нагрузка?

День действительно был очень длинный, он провел на ногах больше времени, чем обычно, и Джорджиана была уверена, что его бледность ей не привиделась.

– На прогулку с вами у меня сил хватит, – ответил Роберт.

Джорджиана прекрасно понимала, что эти слова рассчитаны на присутствующих, и тоже улыбнулась.

– Тогда, конечно, прогуляемся. Как пожелаете, дорогой.

Они вышли в утопающий в сумерках сад. Джорджиана поплотнее запахнула шаль, ощутив прикосновение прохладного вечернего воздуха к коже и Роберт подал ей руку.

Девушка удивленно заморгала и прошептала:

– В этом нет необходимости.

– Ради леди Уинстон, – также тихо ответил он. – И, возможно, немного ради меня: я забыл трость.

– О, тогда конечно.

Джорджиана взяла его под руку, и он крепко прижал ее к себе, очевидно, также не желая впустую тратить эти несколько минут наедине.

До тех пор, пока не отошли на безопасное расстояние от дома, они шли молча.

– Должно быть, вам не терпится оказаться дома, – наконец нарушила молчание Джорджиана. Неизбежное расставание нависало над ней подобно сгущающимся сумеркам, окрашивая чувства и эмоции грустью. – Вашему брату очень хотелось поскорее вырвать вас из моих цепких лап.

Она хоть и старалась говорить беззаботно, но Роберт даже не улыбался.

– Я не могу его осуждать, – продолжила Джорджиана. – Конечно же, мои действия у кого угодно вызвали бы подозрения. Теперь, по здравом размышлении, я это понимаю. – Девушка рассмеялась, но тут же осеклась: смех звучал истерически даже для ее собственных ушей. – Полагаю, вы тоже не раз думали об этом.

Они свернули с дорожки и оказались за живой изгородью из подстриженных деревьев, скрывавших их дома. Здесь Роберт остановился.

– Думал.

Джорджиана вздохнула, мгновенно лишившись присутствия духа, и тихо проговорила:

– Вы заслуживаете всей правды. Чарлз прислал Китти два ужасных, пугающих письма, в которых рассказал про вас и закладную на дом, причем заявил, что завладели вы Осборн-Хаусом обманом и собираетесь превратить его в бордель. Конечно же, все очень испугались, и никто не усомнился в том, что вы уже направляетесь в Дербишир, чтобы вышвырнуть всех обитателей дома на улицу. Чарлз велел Китти запирать все окна и двери и не впускать вас ни при каких обстоятельствах.

Роберт презрительно фыркнул.

– Никто не предполагал, что возможен другой исход событий, и в первую очередь я, – густо покраснев, поспешно продолжала Джорджиана. – В итоге все в доме ожидали вашего приезда как нападения самого Бонапарта. Когда мы с Адамом заметили разбойников и подъехали к вам, вы были весь в крови, и я не узнала вас, поверьте. Адам опасался, что негодяи вернутся, увидев, что нас всего двое, но я не могла оставить умирающего на дороге. Вы были на волоске от смерти, и если бы мы не привезли вас сюда…

Джорджиана замолчала, пытаясь справиться с волнением, как будто пережила все заново, и лишь успокоившись, заговорила:

– Только когда мы оказались дома, немного смыли кровь, я смогла разглядеть ваше лицо. Не знаю, что сделала бы Китти, назови я ваше настоящее имя. Не думаю, что она способна причинить зло, но в тот момент достаточно было отказать вам в помощи – это было бы равносильно убийству. Я испытала такой шок, что назвала первое пришедшее на ум имя.

– Но почему именно Стерлинг?

Джорджиана покраснела.

– У меня нет других знакомых мужчин, кого бы Китти не знала в лицо, – это родственники.

– Но ведь рано или поздно она увидит его, и что тогда?

– Не знаю, – сокрушенно покачала головой Джорджиана. – Боюсь даже думать об этом.

Роберт устремил взгляд на видневшиеся вдалеке холмы, похожие на расплывчатые пятна на фоне темного неба.

– Но что, если бы я очнулся и все вспомнил?

– Как раз к этому я была готова, – даже ожидала, что именно так и произойдет. Я бы объяснила вам – и весьма доходчиво, – какое великодушие проявила Китти, приняв вас в своем доме и тем самым сохранив жизнь, а также пристыдила бы за то, что приняли от Чарлза такую ставку. Потом я потребовала бы от вас письма с извинениями этой семье и заверениями, что на Осборн-Хаус вы не претендуете.

– Вот так просто? – усмехнулся Роберт. – А если бы я отказался?

– Об этом я не думала: не успела. Вы пришли в себя, но ничего не смогли вспомнить – даже собственное имя, а доктор Элтон опередил меня, сообщив вам, что мы жених и невеста, вот я и не успела придумать. За какие-то несколько минут ситуация вышла из-под контроля, и я… оказалась в западне.

– И прекрасно справились со своей ролью.

Роберт произнес эти слова без всякой эмоциональной окраски, но Джорджиана восприняла их как обвинение.

– Я не могла вести себя иначе: это вызвало бы у всех массу вопросов… – Голос девушки сорвался. – И потом, вас надо было поддержать. Ведь это ужасно – ощущать холодность девушки, которую считали своей невестой. Мне было ненавистно это притворство, а ваши расспросы о нашем знакомстве и причинах столь длительной помолвки, на которые я не могла дать ответа, постоянно наполняли меня чувством вины.

Я, конечно, могла бы сказать вам правду, но не думаю, что это способствовало бы вашему выздоровлению. Я бы никогда себе не простила, если причинила бы вам вред, вот и решила оставить все как есть до лучших времен. – Джорджиана закусила губу. – И, похоже, они наконец наступили…

– Ваши усилия достойны всяческих похвал, – заметил Роберт и взял девушку за руку.

По телу Джорджианы прокатилась теплая волна. Как она умудрилась настолько привязаться к этому мужчине за какие-то несколько дней? Она ни за что не вспомнила бы, когда в последний раз Стерлинг держал ее за руку, но при этом каждое прикосновение Роберта прочно запечатлелось в ее памяти.

Казалось, и он испытывает подобные ощущения. Перевернув ее руку ладонью вверх, он погладил запястье, подушечки пальцев, а когда коснулся губами, по телу девушки пробежала сладкая дрожь. Надо бы воспротивиться – ведь никто не мог их увидеть, так что в этих действиях не было смысла, – но не хотелось. Уже достаточно стемнело, и лиц друг друга они не видели. Оставались лишь ощущения. «Последний раз», – прошептал ей внутренний голос.

Так они и стояли, взявшись за руки и глядя в ночь. На чернильном бархате неба замерцали звезды, возвещая о завершении еще одного – последнего – дня…

– Мне очень нравится смотреть на звездное небо, – тихо призналась Джорджиана. – Здесь оно совсем не такое, как в Лондоне.

– Да, ведь здесь нет вечного смога, – согласился Роберт. – Мне повезло, что несчастье случилось здесь, а не где-нибудь на грязном берегу Темзы или в болотах Йоркшира: Дербишир куда предпочтительнее.

– Меня не перестает удивлять ваша способность находить что-то положительное даже в таких ситуациях.

– Но ведь вы вряд ли отправились бы на верховую прогулку в болота Йоркшира, – рассмеялся Роберт, шутливо толкнув ее плечом.

– О нет, только не это! – вздрогнула Джорджиана. – Там холодно и сыро даже в самое благоприятное время года, но хуже всего – комары.

– Вы что, бывали в Йоркшире?

– Не только: жила там, – хотя и очень давно, но с тех пор туда не езжу. – Чтобы больше не говорить об этом отвратительном месте, она решила сменить тему разговора: – Вы вспомнили свое родовое поместье Салмсбери?

– Да. Когда-то там был небольшой монастырь, и один из моих предков большую его часть перестроил, придав зданию облик замка. Это красивейшее место всего в нескольких милях от моря. Его полное название – Салмсбери-Эбби.

– Звучит чудесно.

– Но, похоже, я бывал там нечасто – Лондон привлекал меня больше.

Роберт немного помолчал и неожиданно предложил:

– А что, если вам поехать со мной и увидеть все собственными глазами? Боюсь, на мою память нельзя положиться…

Сердце Джорджианы радостно подскочило, но, к счастью, она нашла в себе силы отшутиться:

– Вы меня очень разочаровали: я приложила уйму усилий для вашего выздоровления, а тут жалобы на память!

– Очень постараюсь вас не подвести! Это я так, на всякий случай: привык, знаете ли, что за мной ухаживают, вот и захотелось покапризничать.

На черном бархате неба пронеслась светящаяся точка, и Джорджиана взволнованно указала на нее Роберту. В кустах неподалеку запел соловей, в траве что-то зашуршало. Если этой ночи суждено было стать для них последней, то выдалась она просто чудесной.

– Вы по-прежнему хотите замуж за Стерлинга?

В тишине ночи его вопрос прозвучал неожиданно громко, и Джорджиана вздрогнула.

– Вы говорили о нем как о брате: без каких-либо эмоций. Прошло уже два года с тех пор, как он сделал вам предложение. Похоже, он не очень стремится ускорить события…

Джорджиана высвободила свою руку, и Роберт на мгновение замолчал, но потом все же продолжил:

– Вы напрягаетесь всякий раз, едва слышите его имя. Полагаю, это страх перед его реакцией на случившееся, если до него все же дойдут слухи.

Джорджиана густо покраснела. Ну и гусыня же она! Ей-то показалось, что Роберт имел в виду вовсе не это…

– Остается надеяться, что он ничего не узнает.