Джиллиан обернулась: Чарли стоял посреди комнаты, глядя на экран телевизора. Второпях молодая женщина забыла выключить видеоплейер. На губах незваного гостя играла циничная, понимающая улыбочка. Вот он оторвался от «фильма» и перевел взгляд на хозяйку номера.

— А я-то полагала, ты приехала в Санто-Беньо, чтобы увековечить легенду о Плакальщице! Но, похоже, ты подыскала сюжет поинтереснее?

Джиллиан демонстративно проигнорировала ядовитое замечание. Меньше всего на свете ей хотелось обсуждать то, что произошло между нею и Катбертом, с этим человеком. Не оборачиваясь, молодая женщина нажала на кнопку пульта управления, — и изображение пропало, словно его и не было. Небрежно швырнув пульт на кровать, документалистка скрестила руки на груди.

— А я полагала, что ты пришел поговорить про Натали.

— Так и есть.

— Тогда говори.

Но Чарли, похоже, понятия не имел, с чего начать. В кои-то веки слова не шли у него с языка.

— Мне очень тяжело, Джилл… Я не думал… Не знал…

— Не знал, сколько боли причинил жене за все эти годы? — докончила за него Джиллиан, скептически изогнув бровь.

— Не знал, как сильно Натали меня любит, — произнес Чарли наконец, глядя в пол. — Не знал всей глубины ее отчаяния.

Донован-младший машинально схватил со стола бокал с вином и поднес его ко рту. Джиллиан закусила губку, но протестовать не стала. Чем скорее Чарли покончит со своим делом, тем скорее она от него избавится. Молодой женщине совершенно не хотелось затягивать нежелательный визит, вступая с гостем в никчемные препирательства и обмениваясь взаимными упреками.

Запрокинув голову, Чарли одним глотком втянул в себя белый зинфандель, точно простую воду. Минуту он разглядывал опустевший бокал, — так, словно видел его впервые. И, наконец, нашел в себе силы продолжить.

— Нынче вечером с Натали случилась истерика. Надо думать сочетание из двух мартини и этих чертовых таблеток для похудения, — она их как конфеты ест, целыми горстями! — доконало-таки бедняжку. — Донован-младший передернулся от ужаса. — Неприятная вышла сцена.

Ах, бедненький мальчик! — цинично подумала про себя Джиллиан. Вот и пришлось ему наконец взглянуть в лицо реальности. А то жил себе, точно под стеклянным колпаком.

— Натали рыдала так, что я чуть руки на себя не наложил. Высказала мне все то, что наболело; говорила о своих сомнениях и страхах; а я-то даже не подозревал, как скверно ей приходится! Думал, она весела, всем довольна… — До глубины души потрясенный, Чарли нервно расхаживал между кроватью и дверью. — Призналась, что всякую неделю ездит к психотерапевту в Окленд. А я-то думал, она у парикмахера пропадает, или, может, ногти красит в косметическом салоне… Ей антидепрессанты прописывали, а она мне — ни слова!

Чарли вскинул умоляющий взгляд на собеседницу.

— Я и не догадывался, что так ее мучаю, Джилл, правда! Понятия не имел, какая она хрупкая и ранимая…

Джиллиан с трудом сдержала язвительный ответ, уже готовый сорваться с языка. Дескать, достаточно взглянуть на его жену, — просто взглянуть повнимательнее! — чтобы понять, как она беззащитна и уязвима. Вот Катберт это сразу заметил, и даже целую комедию разыграл! — притворился, что по уши влюблен в женщину едва знакомую, — лишь бы пощадить чувства Натали, избавить ее от неловкой ситуации. Какой жене придется по нраву, что муж на ее же глазах откровенно заигрывает с другой! Донован-младший таких «тонкостей» вообще не понимает; небось, до сих пор не догадался, что Катберт спасал его жену от него же самого. Но ведь Катберт — это не Чарли!

И слава Богу!

Незваный гость по-прежнему внимательно созерцал пустой бокал, словно ничего занимательнее в жизни своей не видел.

— Значит, Натали созналась, что уничтожила мои кассеты? — подсказала Джиллиан, когда стало ясно, что молчание может затянуться до бесконечности.

Донован-младший удрученно кивнул.

— Она ревнует к тебе. К твоей внешности, к твоим успехам. До сих пор не может забыть о том, что промеж нас случилось десять лет назад.

— Ну, а я давным-давно эту дурацкую историю из головы выбросила! И от души надеюсь, что ты заверил жену в том же самом.

— Я пытался. — Чарли шумно, с перерывами выдохнул. — Джилл, Натали искренне сожалеет о содеянном. Она раскаивается. Мы готовы оплатить ущерб, ею нанесенный: только назови сумму.

Молодая женщина вздохнула, понемногу начиная смягчаться.

— Да плевать мне на деньги. Мне отснятого материала жалко.

Чарли повертел в руках бокал и, наконец, плеснул себе еще вина.

— Слушай, я буду тебе весьма признателен, если ты позвонишь шерифу и скажешь, что не станешь предъявлять обвинение.

— Ага! Вот она, истинная цель твоего визита! — Голос Джиллиан дрогнул от гнева. — Гордое семейство Донован не желает, чтобы представительницу их клана привлекали в суду по обвинению в злонамеренном уничтожении чужой собственности!

— Это я не желаю, чтобы мою жену привлекали к суду!

— И твой отец, надо думать, нисколечко к этому делу не причастен?

— Юджин ни о чем не подозревает. В том числе и о том, что я отправился унижаться перед тобой. Я даже Натали ничего не сказал.

Внезапно молодая женщина почувствовала, что по горлышко сыта этой мерзкой, скандальной историей. Неужто она и впрямь когда-то с ума сходила от любви к Чарльзу? Сегодня ей в это слабо верилось. Более того: Джиллиан к вящему своему изумлению обнаружила: то, что она чувствовала десять лет назад, с истинной любовью даже рядом не стояло.

Зато теперь она куда яснее представляла, из чего состоит это всепоглощающее, волшебное чувство. А ведь базовые ингредиенты совсем просты… Любовь — это когда ты слушаешь, как мужчина рассказывает о работе в тесном «каменном мешке», где с потолка капает вода, а стены грозят обрушиться тебе на голову, — слушаешь, и всем своим существом отзываешься на его заботы и мысли, проникаешься его одержимым энтузиазмом. Днем и ночью мечтаешь о том, чтобы снова услышать его низкий рокочущий смех, почувствовать его ладони на своем теле. Трепещешь от волнующего предвкушения при мысли о том, как отправишься вместе с ним на маленькое ранчо, укрывшееся у подножия гор Сьерра-Невады.

Стремясь поскорее избавиться от досадного визитера, Джиллиан забрала бокал у него из рук и подтолкнула Чарли к двери.

— Завтра я позвоню Джералдсону и скажу ему, что не хочу доводить дело до суда. Заберу заявление по поводу уничтожения кассет, и спите себе спокойно. Правда, не могу обещать, что окажусь столь же снисходительной, ежели выяснится, что тот «несчастный случай» на дороге вдоль каньона тоже подстроила Натали.

Чарли словно прирос к месту.

— О чем ты?

— Катберт считает, что та глыба песчаника оказалась на дороге отнюдь не случайно. Да еще в самом узком месте, сразу за крутым поворотом.

— Что за чушь!

— В свете всего того, что ты поведал мне нынче вечером, помощник шерифа мистер Джералдсон наверняка поинтересуется у Натали, где она находилась на момент несчастного случая и в течение всего дня.

На щеках Чарли проступили алые пятна. Он стремительно обернулся и схватил молодую женщину за плечи, — та даже не успела увернуться.

— Ты смеешь утверждать, будто моя жена пыталась убить тебя?

— Твоя жена… или твой отец! — выпалила Джиллиан, тщетно пытаясь высвободиться.

— Ты просто спятила!

— А ты начинаешь раздражать меня. Хватит, поговорили! А ну, отпусти!

Но пальцы Чарли еще сильнее впились в нежную кожу. А голос его сорвался на истерический крик.

— Моя жена и мухи не обидит!

— С кассетами она недурно справилась!

До глубины души возмущенная бесцеремонностью гостя, молодая женщина попыталась стряхнуть с себя его руки. Убедившись, что все бесполезно, Джиллиан, припомнив университетские уроки самообороны, попыталась пнуть его в самое уязвимое место. Защищаясь, Чарли рванул ее на себя.

— Черт подери, Джилл, да успокойся же!

— Убирайся ко всем чертям!

Молодой женщине удалось наконец-то высвободить руку, и, размахнувшись пошире, она нацелилась противнику прямехонько в подбородок. Чарли вовремя перехватил ее кулак и завернул ей руку за спину.

— Да ради всего святого, прекрати! Вот ведь сумасшедшая! Вся в отца пошла! Зря он с кулаками на Юджина полез! Впрочем, за то и поплатился!

— Ах, вот как?!

От бешенства Джиллиан просто не находила слов. Волосы ее растрепались, заколка слетела и теперь валялась где-то на полу, правая бретелька футболки сползла с плеча, — но молодая женщина ничего не замечала. Ее саму Чарли может поливать грязью сколько душе угодно, но никому, никому на свете, не позволит она безнаказанно говорить гадости об отце!

— На мой взгляд, куда больше уважения заслуживает тот мужчина, что бросается защищать дочь, нежели тот, что по команде собственного батюшки трусливо поджимает хвост и убегает в кусты!

Каждое ее слово дышало ледяным презрением. Чарли, и без того красный как свекла, побагровел до ярко-малинового оттенка. Он оскалил зубы, уже готовый выпалить в ответ что-нибудь не менее оскорбительное, но не успел и слова вымолвить, как от дверей раздался душераздирающий, исполненный муки крик.

— Чарли! Ох, Господи, Чарли!

Донован-младший застыл на месте. В лице его отразился неописуемый ужас. Ситуация могла бы показаться комичной, — да только всем ее участникам было явно не до смеха.

— Натали! — хрипло запротестовал злополучный супруг. — Ты все неправильно поняла!

Натали тихонько всхлипывала, даже не пытаясь утирать слезы. Но вот шум перекрыл негодующий вопль Юджина.

— Я знал! Я с самого начала знал, что эта мерзавка попытается запустить в тебя когти!

«Героиня происшествия» с трудом сдержала стон отчаяния. Просто глазам не верится! Прошлое словно воскресает к жизни! Ситуация десятилетней давности повторяется во всех подробностях!

— Идиот! — прошипела молодая женщина Чарли. — Отпусти меня немедленно!