Майкл обернулся сразу, наверное, услышал копошение сзади: черные брюки, темно-синяя рубашка наброшена на плечи, причесан и явно умыт. Так, видимо, что-то снова идет не так.

– Мне нужно в клинику.

– О! Да-да, конечно, – сев в постели и сонно моргая, в попытках собраться с мыслями, я огляделась в поисках вещей. – Ты не мог бы найти мою одежду? – После этих слов белая простынь была натянута до самого подбородка.

Майкл подошел ближе и, подобрав с пола мои белые трусики, бросил их на кресло – далеко от меня.

– Останься, еще совсем рано. – Он оказался рядом со мной и погладил кончиками пальцев щеку. – Поспи, отдохни. Я вернусь через пару часов.

Я придвинулась к краю кровати, лбом прислонившись к его животу, вдыхая аромат и обсыпая влажными частыми поцелуями. Майкл шумно вдохнул, когда я провела рукой по его паху: утро, он нормальный здоровый мужчина, сколько ему нужно, чтобы завестись – ровно пол оборота.

Он зарылся пальцами мне в волосы, а другой рукой схватил край простыни и дернул, обнажая мою грудь, обхватывая и сжимая. Когда он снова опрокинул меня на спину, я смяла воротник рубашки, стаскивая ее с плеч и подставляя шею для горячих поцелуев. Майкл снова брал меня, а я с охотой отдавалась и, скорее всего, отдавалась бы целый день без остановки, если бы не телефонный звонок: сначала на мобильный, затем домашний. Щелкнул автоответчик – доктора Сандерса ждали в госпитале.

Он одевался быстро, махнув рукой на измявшуюся рубашку и быстро застегнув ремень брюк. Но возле кресла остановился, взял мои трусики и, повернувшись, веско заметил:

– На всякий случай, – Майкл положил их в карман, – чтобы ты не сбежала от меня.

Я обнаженная, смеясь, откинулась на подушки: если бы я хотела уйти, то отсутствие белья не остановило бы меня, но я не хотела. Ирония судьбы: я избегала этого мужчину пять лет, а сейчас не желала, чтобы он выпускал меня из своего дома. Перевернувшись и сладко вдыхая аромат лаванды, к которому добавился мой собственный, мне вспомнилось, как Майкл шептал, что ему нравится, как я пахну. Интересно, он не будет против моего присутствия в своей постели ближайшие лет пятьдесят? Вопрос любопытный – ответ неизвестен. Но, в любом случае, у меня есть время убедить его в рациональности этого решения. По крайней мере, до утра…


конец