Татьяна Медведева - Стань светом моим

Мне удалось застать Валеру в общежитской комнате одного, тем не менее это не способствовало быстрому восприятию им сути сделанного мной предложения. Он невероятно долго молчал, пока не произнёс возмущённо:

- Предлагаешь жениться на тебе? – (Уставившись в его глаза, я внезапно обнаружила, что они у него совсем не карие, как всегда мне казалось, а грязно-зелёные, словно пожухлая осенняя трава на болоте или старый полинялый отцовский китель, который он одевает, когда возится в саду. Словом, защитного солдатского цвета - так бы выразилась красавица Оксана, моя молодая мачеха. Болотные, сузившиеся до щёлочек глаза сверкали презрением). - Да с какого перепугу мне это делать?

- С такого, что я беременна! - выпалила напрямую, понимая, что теперь антимонии разводить поздно: тесты упрямо показывали две полоски, а врач-гинеколог, к которой я обратилась, не успокоила меня ошибочностью тестовых показателей, наоборот, после сданных анализов подтвердила беременность.

Огромные травяные глаза Валеры неожиданно потемнели до черноты и округлились в недоумении. Некоторое время он размышлял молча, оттопырив чуть вперёд нижнюю пухлую губу - я и не ведала о его такой привычке.

А что, в сущности, знала я о своём однокурснике Валере Васильеве, прежде чем оказаться с ним в одной постели тёмной августовской ночью в черноморском городе Сочи? То, что дружит и живет в общежитии в комнате с тёзкой по фамилии - циничным и насмешливым на язык Андреем Васильевым, который меня терпеть не может. То, что нравится многим девчонкам, но сам никому из них не отдаёт предпочтение. По слухам, в родном его городе на Волге есть у него невеста. Или была…

- Ты меня разыгрываешь, Тася, разве сегодня первое апреля? - нашёлся, наконец, что сказать Валера и посмотрел на меня в упор.

- Ты отлично знаешь, что сегодня первое октября, а беременностью не шутят! -серьёзно произнесла я. Слабая улыбка, появившаяся до этого на смуглом лице потрясённого парня, мгновенно пропала.

В душе моей шевельнулось нечто вроде жалости к нему. Но всё же больше мне было жаль себя и моё пока ещё не родившееся дитя - я не могла допустить, чтобы его считали незаконнорождённым. Ребёнок не должен повторить мой путь, хотя в наше время начала двадцать первого столетия никто не осуждает безотцовщин и матерей-одиночек. Даже считается, для женщин родить для себя – обычное дело. Я же, напротив, не хочу рожать для себя: дети не забава, им нужны оба родителя. Хотя бы по документам.

- Ты обязан на мне жениться! – со всей решительностью, на какую оказалась способна, пошла в наступление, игнорируя недовольно нахмуренные брови Валеры. -Иначе я расскажу в деканате, как ты бесчестно поступаешь, отказываясь от своего ребёнка.

- Так тебе и поверили! - Красивое лицо парня вспыхнуло злостью. - И с чего это ты взяла, что это мой ребёнок! Может, ты ещё с кем-то спала!..

- Просто ушам своим не верю – какой же ты негодяй! - возмущённо воскликнула я. - Знаешь же, что у меня ты был первым. – И с видом обвиняющего испанского инквизитора ткнула Валеру указательным пальцем в грудь. Он невольно отступил на шаг.

- Откуда мне знать, что после меня на следующий вечер ты не прыгнула в постель ещё к кому-нибудь! Мы же всего раз были вместе. С одного раза невозможно забеременеть.

Да как он смеет обвинять меня в распутстве, когда знает, что я не из тех, кто вешается на парней! От наглости такой просто потеряла дар речи. Валера же не унимался.

- Кто бы мог подумать, что ты в 20 лет ещё девица! - зашёлся было он криком, но, вдруг осознав, что из коридора или в комнатах за тонкими общежитскими стенами его могут услышать, сбавил тон до полушёпота. - Сегодня все приличные девчонки пьют противозачаточные таблетки на сон грядущий.

- Буду знать, спасибо, что просветил! - огрызнулась сердито. - Зачем мне было пить таблетки, если не имела близости с парнями!

- Это не мой ребёнок! Я это чувствую! – внезапно заупрямился Валера и, теряя терпение, заметался взад и вперёд по комнате, как попавший в клетку-ловушку зверь, в то время как я с укором наблюдала за ним. – Ты не женишь меня на себе! – Снова повысил он голос. – Во все времена женщины пытались беременностью завлечь мужчин в брак, но я не собираюсь жениться пока, слышишь!.. Сегодня все прекрасно обходятся гражданским браком. К тому же ты забыла, на ком мне суждено жениться? Помнишь, что цыганка нагадала?..

Ох, уж это шутливое гадание цыганки Мирелы Бахти, заставившее меня по-иному взглянуть на Валеру Васильева! Раньше я на него не обращала внимания. По крайней мере как на парня, в которого можно влюбиться. Считала эгоистичным и ненадёжным, несмотря на его привлекательную внешность и манящую, по-детски непосредственную улыбку.

С цыганкой Мирелой я познакомилась у входа на рынок ранней весной.

- Можно спросить? – умоляюще остановила она меня.

На такую расхожую цыганскую фразу-уловку, как обычно, хотела сделать безразличный вид, что мне дела нет до неё, и пройти мимо, но жалкий облик молодой женщины неожиданно поразил меня. И я приостановилась на миг и невольно уставилась на неё. Цыганка была беременна. Круглый живот, похожий на крупный арбуз, неуклюже выпирал вперёд. Несмотря на холодный март, одета была легко: в свитер ручной вязки и малиновую китайскую ветровку, цветастую шёлковую юбку с оборками по низу. Густые чёрные волосы небрежно перехвачены зелёным кашемировым платком. Она ёжилась от холода, нос покраснел, губы обветренны.

- Который сейчас час? - спросила цыганка, еле сдерживая дрожь

- Двадцать минут второго, - машинально ответила я и собралась уже отправиться дальше восвояси, как та крепко вцепилась в мой рукав.

- Хочешь, красавица, погадаю?

Я мягко отстранила её. Не выношу гаданий и предсказаний: это способы одурачивания легковерных людей.

- Не хочу заглядывать в будущее, лучше не знать его. А в прошлом уже ничего не изменишь. - Взглянув в тёмные, как южная ночь, глаза дрожащей от холода цыганки, не удержалась от укора: - На улице мороз, а ты разоделась как в майский день, себя не жалко, пожалела бы будущего ребёнка!

- Не твоё дело! – неожиданно рассердилась цыганка и нагло заявила: – Дала бы мне денег - была бы у меня тёплая одежда! Муж мой Рамир выгнал меня из дома, я же не виновата! - И внезапно миролюбиво предложила: - Одолжи мне тысячи три, верну до копейки. Слышишь, дам расписку. Я Мирела Бахти, в нашем цыганском посёлке на Чусовской каждый цыган тебе скажет, что я слово не нарушаю. – И добавила с гордостью: - Я же Мирела! У меня имя особенное.

- Подумаешь, Мирела! - хмыкнула я. – Чего в нём особенного? Миру – мир, как в детской азбуке. Всем мир приносишь. А я вот Таисья.

- Не ври, - не поверила цыганка, - Таисия - старинное имя, так в наше время никто не называет детей, а ты, судя по виду, наверняка не из глухомани.

- Не Таисия, а самая обычная Таисья, - поправила я Мирелу. - Отец назвал меня так в честь своей бабушки. - Уже не в первый раз объясняю, почему ношу допотопное деревенское имя. Объясняю с того момента, как осознала себя на свете. Отец отчего-то решил, что я похожа на его любимую «маму стару», как он называл свою бабушку, хотя я - вылитая собственная мать, уродилась в её породу.

Слово за слово, и мы с цыганкой разговорились по душам. Мирела уже не казалась мне хитрой вымогательницей, почему-то к ней я прониклась доверием, хотя навряд ли отнесла бы себя к категории слишком доверчивых людей, обычно чуралась незнакомцев. Статус дочери военного командира с детства вынуждал опасаться их. И отец постоянно боялся, что меня выкрадут, как уже было однажды.

Мирела объяснила мне значение своего имени:

- С цыганского языка оно означает «всех восхищающая». Поэтому муж меня безумно ревнует, мне приходится убегать из дома, иногда он меня сам выгоняет, вот как сейчас. - В голосе цыганки чувствовалась гордость. - Деньги мне нужны, чтобы тёплые вещи купить и день-два перекантоваться у родичей, пока не вернусь к мужу.

Мирела оказалась образованной цыганкой: после девятилетнего обучения в школе окончила медицинский колледж. Но работать ей ревнивый муж запретил.

У меня были с собой деньги, значительная сумма: я намеревалась купить что-нибудь из одежды на рынке. Мне жалко стало цыганку, как бы там ни было, ей надо одеться теплее; и я одолжила ей три тысячи рублей, мысленно простившись с ними, нисколько не сомневаясь, что мне их не вернут.

После чего мы пообедали вместе в кафе, само собой, за мой счёт. Мирела, похоже, была мастерицей заговаривать зубы и влезать в душу. Я растаяла перед ней, словно масло на печке, выболтала кое-какие секреты - из тех, что скрывала от университетских подруг, ведь думала, мы никогда больше не встретимся.

Взятые в займы деньги она обещала привезти ко мне в общежитие через неделю. Разумеется, в указанный срок не привезла, чему я и не удивилась.

Мирелу нежданно-негаданно увидела через два месяца, когда об одолженных ей деньгах уже и забыла. Как-то в мае, вернувшись с занятий, решила сварить суп, пока девчонки из моей комнаты смотрят фильм в кинотеатре. Но оказалось, у нас закончилась соль. Не идти же специально за нею в магазин, да и вода на плите уже закипала. И отправилась за солью к однокурсницам в соседнюю комнату.

Не успела переступить порог, как оказалась объята со всех сторон оглушительным хохотом. Гостей у соседей была полная комната. Невольно застыла в недоумении – с чего это всех смех разобрал!

В группе ребят, столпившихся у стола, не сразу заметила Мирелу. Лишь несколько мгновений спустя, когда смех чуть утих, увидела её, красивую, в ярком цыганском наряде, уже без живота, важно сидевшую, как турецкий султан, за разложенными перед ней картами. Незаметно от всех она приветственно подмигнула мне и, прижав тонкий пальчик ко рту, дала знак, чтобы притворилась, что не знакома с ней. Я легонько пожала плечами, соглашаясь.