Мария Абдулова - Стань моей Верой

Костя был её сейчас. Создавал для неё космос, который обещал несколько дней назад в этой же спальне. А она медленно сходила с ума. Медленно и неумело, но рядом с ним.

И засыпала так же рядом. Положив голову на крепкое плечо, слушая размеренное мужское дыхание, а затем, случайно прошептав запретные слова, которые были выжжены в груди на несколько раз за этот вечер. Закусила губу, прислушиваясь к его дыханию. Он спит… Но эти слова останутся здесь навсегда в отличие от неё.

Всё-таки она не Золушка и жизнь не сказка, реальность задушит уже на следующее утро. Прикрыла глаза, ощущая ненужное сожаление. Ей нужно было уснуть, чтобы не сказать ещё что-нибудь. И так за вечер побила все рекорды.

Собрать мысли в кучу, чтобы спокойно и уверенно начать решать проблемы, которые за последние дни обострились, чуть ли не до крайности — было не легко. Обычное убеждение "Стиснуть зубы и вперёд" уже не действовало, требовалось другое, более сильное средство и желательно в самый короткий срок.

Она даже не проснулась, когда он резко сел на постели, проснувшись, осознавая, что проспал. Никогда не понимал людей, которые готовы хоть всю жизнь посвятить наблюдению за другим человеком. Пытался разобраться во всей этой романтической лабуде в пьяных разговорах со Шмелём. Существовали такие дни, в которых легче выпить и выплеснуть всё заплетающимся языком, а потом и не вспомнить об этом. Саня советовал не лезть в эту "херь", подтверждая собственным опытом и последующие за этим событиям. Костя тогда просто махнул рукой на это. Было неважно и не нужно. Да и смысл воспринимать это серьёзно? Ради кого? Ради Наташки, которой параллельно было всё кроме бабок в его кошельке.

Чёрт. Реальность искажалась, оставляя за собой остатки прошлого с долей глупой самоуверенности. Мужчина был готов рассмеяться над самим собой. К прочим проблемам ещё одна прибавилась. Хотя и трудно её было так называть, но времени для её решения у него не было. Иллюзии строить не умел. Ситуация могла обернуться совсем другой стороной, в которой вряд ли именно она, Вера, могла остаться целой.

Яркой, но быстрой вспышкой пролетели воспоминания о вчерашнем вечере. Он не мог позволить, чтобы это повторилось. Она была не такой сильной, какой так отчаянно хотела казаться. От этого ему ещё больше хотелось доказать, что другая она. Вера Кузнецова — умная женщина и любящая мать, а не подобие равнодушной стриптизёрши. Даже в ту первую встречу, она ею не была и никогда не станет. Костя был уверен и готов за это поручиться. Мешающие факторы, нарушающие баланс в её жизни он мог собственноручно устранить. Но она сама иногда выступала этим самым "мешающим фактором", что усложняло ещё больше, чем оно было на самом деле. Простых объяснений и прямых слов было недостаточно. Вера ещё больше терялась, пыталась найти в них что-то ещё, за что смогла бы уцепиться и не отпускать, самой себе нажимала на болевые точки.

Перед его глазами разыгрывалась драма о съедающей саму себя женщине. Любую другую он бы назвал банальной, но не эту. Отворачиваться от неё не представлял для себя возможным, тем более, после слов сказанных вчера в полной темноте и надежде на его сон. Костя не спал. Слышал, ощущая, как в спираль от этих слов внутри закручивается. Он потом ещё несколько часов не спал, прислушиваясь к размеренному женскому дыханию. А спираль тем временем закручивалась, того и глядишь рванёт, не собраться потом будет.

Молчать было не в его правилах, но и нестись вперёд планеты всей мужчина не мог. Обстоятельства, как осевшая на железе ржавчина, требовали избавления.

Взглянул на лежащую рядом женщину. Шикарные светлые волосы рассыпались по плечам. Прижал кулак к плотно сжатым губам, пытаясь сдержаться и не прикоснуться к нежной коже. Давя в себе чувства, о которых толком ничего не знал. Не хотел усугублять и так непростую ситуацию.

Рывком поднялся на ноги, ступая по полу бесшумно, нарушая тишину лишь собственным тяжелым дыханием. Собирался быстро, держа возле себя телефон на случай звонка брата. Уходил, не оглядываясь, боясь забить на всё остальное и остаться.

Шмель уже ждал возле подъезда. Серьёзный, собранный, готовый ко всему. Эта встреча для него слишком много значила. Костя его понимал, правда, со своего угла, но понимал.

— Антон просил заехать.

Александр закурил, преодолевая внутреннее напряжение, грозящее вылиться из берегов.

— Заедем, — кивнул Орлов и протянул руку. — Всё хорошо будет, Сань.

Шмелёв кивнул, отвечая на рукопожатие, заталкивая воспоминания, как можно глубже. Как-то сошлось всё в один и без того трудный день.

Костя оглянулся на окна своей квартиры. Вполне осознанно хотелось, чтобы она сейчас стояла там, а ещё лучше находилась рядом. Закралась мысль о том, чтобы вернуться разбудить и на те часы, которые он посвятит встречи с отцом, оставить Веру с матерью. Только нельзя этого было делать. Пока нельзя.

Сколько себя помнил, он видел маму в состоянии, которого самому добиться было очень трудно. Абсолютное внешнее холодное спокойствие, когда внутри бушевал ураган, доставшийся по наследству от отца. Как бы это странно не звучало, но пара матери и отца подтверждала давно всем известное правило "противоположности притягиваются". Орлов ни разу не видел их ссор, хотя они, скорее всего, были, только тщательно скрывались. Прожить достойно вместе столько лет мужчина как минимум за это уважал, как максимум любил и не скрывал этого. Родители слишком много значили, чтобы отодвинуть их на второй план в жизни. Только сейчас ему приходилось собирать все силы для простой встречи с матерью. Отец боялся, что она не выдержит. Костя тоже этого боялся, поэтому приходилось сдерживать всю злость внутри при виде бледного лица Елизаветы.

— Доброе утро, — брат открыл дверь, хмурясь, стискивая челюсти, словно при головной боли.

Константин Антона понимал, так как сам был в шаге от этого.

— Антон, кто там?

Глухой голос матери, с явным присутствием слёз, резко ударил по нервам.

Иногда он жалел, что решил несколько лет назад подождать, прислушаться к мнению отца и отложить борьбу на более удобное время. Отчаянные голубые глаза матери, вынуждали думать об обратном.

Ему показалось, что она ещё сильнее похудела после последней встречи. Глаза заплаканные, взгляд потерянный и рука неосознанно прижата к груди. Наверняка, всю ночь болело сердце и сейчас не перестаёт, да, так что даже сильные обезболивающие не помогают.

В затылке заломило. Пришлось сжать зубы и осторожно обнять маленькое тело, нежно поцеловать в макушку, а после отступить. Не травить душу ни себе, ни брату, ни Сане, от которого сейчас волнами распространялось негодование. Он чувствовал то же самое.

— Сашенька, — слабый голос прозвучал на удивление громко в душной прихожей. — Как же я тебя давно не видела, — женщина нежно провела ладонью по мужской щеке, что бы в ответ получить такую же грустную зеркальную копию её улыбки.

— Здравствуйте, Елизавета Александровна, — голос Шмеля было почти не слышно.

— Она всю ночь не спала, — тихо проговорил Косте на ухо брат. — Я пытался успокоить, но… — тяжёлые вздох заставил напрячься и засунуть кулаки в карманы брюк. — Ты же сам всё понимаешь.

Орлов понимал. Ещё как понимал, поэтому сейчас и произносил слова сам, не вынуждая никого говорить за него.

— Мамуль, нам нужно ехать.

Женщина обернувшись, шагнула вперёд, хватая сына за руку.

— Сынок, пожалуйста… — прозрачная слеза пробежала по белоснежной щеке. — Возьмите меня с собой. Я же знаю… С вами меня пустят!

— Я не могу, мам, — слова давались тяжело, отдаваясь тупой болью где-то под рёбрами. — Прости, но нет.

— Он ведь сам не хочет, правда? — поняла Елизавета сразу же.

Взгляд старшего сына всегда умела читать без каких-либо радикальных средств.

Костя кивнул, сглатывая колкий комок в горле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Прощание прошло быстро с тяжёлым осадком на душе и болью на сердце, которые сопровождали затем всю дорогу. И даже затем, после того, как их любезно провели в комнату для свиданий, мужчина не мог от этого избавиться. Не мог собрать волю в кулак, избавиться от ощущения беспомощности и сырости в этом помещении.

Шмель присел на стул в углу, стараясь смотреть прямо перед собой. Саша сам себя корил за это. Прошло уже столько лет, а он всё забыть не может…

Отца завели в комнату в лучших традициях тюремного порядка. Резкие команды, руки за спиной и прочие прелести. Костя усмехнулся, вспомнив, сколько денег, подсунул, чтобы эту встречу организовать. Усмехался и Андрей Евгеньевич, смотря сыну в глаза, чувствуя тоже самое.

Они были очень похожи. Характер, суждение, взгляды на жизнь. Всё было одинаковым. Антон вырос таким же и никто не удивлялся, увидев знакомую реакцию на ту или иную ситуацию.

— Наконец-то, — недовольно фыркнул Орлов-старший, растирая затёкшие руки, как только за конвоиром закрылась железная дверь. — Даже в этом решили насолить — два часа в наручниках держали пока вас ждали.

— Узнаю представителей закона, — хмыкнул Шмель, подходя ближе.

Наверное, до сих пор, все, четверо мужчин не могли поверить, что стоят здесь. Уже несколько лет, продолжая встречаться в этом месте, не могли осознать.

Андрей Евгеньевич оглядел сыновей. Шмелёв не стал исключением. За годы проведённые вместе Орлов-старший по-другому про него и думать не мог.

Приветствие вышло коротким, не было времени поговорить о личном, главный вопрос требовал решения.

— Волковы дали согласие, — начал первый Александр, вновь занявший место в углу. — Филя и им уже успел жизнь подпортить. Игорь готов начать в любую секунду, а с ним и ещё парочка не последних людей в городе. Люди из администрации, поэтому их помощь вдвойне не помешает. Надавить снизу мы всегда успеем, а вот сверху…