Диана Килина - #Сталкер

Шелест шин по асфальту ворвался в приоткрытое на ночь окно, и разбудил меня дребезжащей под колёсами галькой. Я откинулась на спину и сладко потянулась, радуясь тонким полоскам солнечных лучей, проникающих по краям опущенных затемняющих руло на окнах.

Мой сонный взгляд уткнулся в календарь, висящий на стене у письменного стола и число пятнадцать, обведённое жирным красным маркером. Потом я стрельнула глазами на громко тикающие часы и радостно подпрыгнула с кровати.

Сегодня четверг пятнадцатого, десять утра, моя посылка должна уже лежать в почтовом ящике.

Не удосужившись одеться, я накинула короткий шёлковый халатик с фиолетовыми тюльпанами и выскочила на площадку, босиком спустившись с пятого этажа. Мой почтовый ящик не закрывается, точнее — я потеряла ключ где–то полгода назад, и теперь просто прикрываю дверцу. Вряд ли об этом кто–то знает, а даже если и знает — с соседями повезло, в чужих письмах не копаются.

Подцепив крючок простенького замка, я открыла дверцу и тихо пропищала от радости. Тонкий конверт из картона лежал там, в ящике, я не ошиблась. Разорвав бумагу, я нетерпеливо достала содержимое и радостно выдохнула.

Ура, ура, ура!

Как же я ждала этот конверт и посылку. Крошечные бусины из лунного камня переливались на ладони. Мне несказанно повезло — ручная работа и обошлось недорого — всего–то тридцать евро или около того. Сегодня наконец–то начну делать новые браслеты.

Довольная, я скинула бусины обратно в конверт, положила его в карман халатика и вприпрыжку побежала обратно, на пятый этаж в свою квартиру. У двери я ещё раз широко улыбнулась и тихо пикнула.

Улыбка тотчас же сползла с моего лица, когда я уставилась на круглую ручку.

— Вот блин, — выдохнула я.

Дверь захлопнулась, а ключи были в квартире.

Я осталась на площадке в одних кружевных трусиках, и тонком халатике с фиолетовыми тюльпанами.

Лишний раз я убедилась, что с соседями мне повезло. Старушка тётя Маша любезно дала мне позвонить в Lukuabi — служба по открыванию замков — и напоила чаем. Мастер обещал прибыть через полчаса, поэтому я куковала на кухне и слушала старые байки из советских времён, изредка оставляя комментарии о том, что помню сама.

— А мужики, — Марфа Васильевна прожевала золотыми зубами помадную конфету и сморщилась, — Какие мужики раньше были. Ухаживали, обхаживали, цветы–мармелад–лимонад. А теперь что?

— Да–да. Мужик нынче обмельчал, — поддакнула я.

— Тебе ли не знать, деточка. Твой вон, — она махнула морщинистой рукой, — Сколько лет вместе, и верная, и дом содержишь, и работаешь, как пчёлка. А всё туда же.

Я неопределённо пожала плечами, не желая развивать эту тему дальше, и отпила глоток бергамотового чая из фарфоровой чашки.

Конечно, Марфа Васильевна права, но… Так бывает. Ну изменил мне муж, нашёл другую. Не смертельно. Конечно, за восемь месяцев к статусу свободной женщины я так и не привыкла — всё–таки с пятнадцати лет вместе были, не разлей вода. И всё же, жизнь продолжается.

Даже, когда ты одинока.

Даже, когда тебе стукнуло тридцать.

Даже, когда у тебя нет детей, а муж сбежал к молодой шлюшке, которая принесла ему приплод.

Даже, когда жизнь рушится, она всё равно продолжается.

Пронзительный звонок в дверь прозвучал так неожиданно, что я чуть не разбила чашку о блюдце. Переглянувшись с соседкой, я подскочила с места:

— Наверное мастер. Сидите, Марфа Васильевна, я сама. Спасибо за чай и за телефон, я ваша должница.

— Ты заходи, хоть изредка. Я старая, одна живу, а с тобой поговорить приятно, — прозвучало в спину.

Я открыла старенькую деревянную дверь, обитую кожей и удивлённо моргнула. Подняла глаза выше и уставилась на щетинистый подбородок. Ещё выше — удалось найти карие глаза, которые с любопытством изучали мою фигуру, которая в общем–то была, как на ладони. В халате–то, едва прикрывающем задницу.

— Мастера вызывали? — просипел низкий, грубый мужской голос.

— Ага, — только и смогла ответить я, — Вон там, — ткнув пальцем на свою входную дверь, я снова запрокинула голову и посмотрела на «мастера».

Ему бы стриптизёром работать, а не отвёрткой в замках ковыряться.

— Понял, — он медленно моргнул, уставившись цепкими глазами в моё лицо и развернулся спиной. Поставив чемоданчик, который держал в руке, на бетонный пол, он присел на корточки и принялся изучать мой замок, — Автоматика?

— Да, — выйдя на площадку ответила я, — Ключи дома остались, а я вот, — он обернулся через плечо и насмешливо посмотрел на меня, — Тут стою.

Мастер фыркнул, оглядев мой наряд внимательным взглядом. Неодобрительно качнул головой, выпрямился. И начал снимать кожаную куртку.

Я моргала, как дура, глядя как бицепсы, плечи, трицепсы и вся эта мужская прелесть, перекатывается под тканью тугой чёрной футболки, и судорожно сглотнула. Он протянул мне свою куртку и вздёрнул брови.

— Накиньте. На площадке прохладно, а тут полчаса возиться придётся.

Почему–то в его словах был скрытый подтекст, который я быстро поняла. Он сказал: «Накиньте», а я чётко услышала: «Прикройся, отвлекаешь». Взяв куртку в руки, я набросила её на плечи и запахнула полы халата посильнее, чтобы не давать простора для воображения.

Неловко–то как…

Мастер снова вернулся к замку, достал инструменты и начал работу. Я прислонилась спиной к стене возле двери соседки, и разглядывала его короткостриженый затылок, с колючими на взгляд тёмными волосками.

— Можете у соседки подождать, — пробормотал он, даже не взглянув в мою сторону.

— Вот ещё, — фыркнула я, — А вдруг вы вор. Сейчас откроете по–быстрому, вынесете полквартиры за полчаса, а потом ищи–свищи вас.

Громкий, заливистый смех раскатился по подъезду и эхом отразился от стен. Я вздрогнула и нахмурилась. Он, потряхивая плечами, продолжал посмеиваться и ковыряться в замке.

— Вы так боитесь, что украдут ваши вещи? — насмешливо спросил он.

— Ну… — промямлила я, не найдя достойного ответа.

— Я думаю, — перебил он задумчиво, — Что у женщины можно взять кое–что более ценное, чем технику или побрякушки.

Его голос стал приглушённым — почти шёпот, и таким томным, что я невольно сжала ноги и потёрла одной ступнёй голую лодыжку. По коже расползлись мурашки, крупные, как бусины, лежащие в кармане халата, от одного–единственного слова «взять».

— Что, например? — прохрипела я.

Он коротко усмехнулся и выпрямился, загородив своим телом почти весь дверной проём. Потом медленно повернул голову, прогулялся тёмными глазами вверх–вниз по мне, и с ленивой ухмылкой изрёк: