Селеста Брэдли - Срочно разыскивается герцог

Колдер ждал ответа. Феба сделала вдох.

– Но весь мир наблюдает за нами, милорд. Разве никто не сочтет это странным, если приготовления к свадьбе прекратятся? Мы должны сказать епископу…

– Мы скажем… в свое время. Прямо сейчас, думаю, будет лучше, если мы будем продолжать жить так, словно ничего не произошло. Дадим Рейфу время сделать то, ради чего бы он ни уехал. Дадим миру возможность поговорить о чем-то еще. Кто знает, возможно, кто-то за это время сделает что-то более скандальное и нам отведут всего лишь одно предложение в самом низу листка со сплетнями.

Феба сумела приглушенно рассмеяться.

– Это было бы прекрасно. Я мечтаю быть всего лишь предложением.

Уголок его губ дернулся вверх.

– Как и я.

От этого соглашения ей сделалось тревожно, но девушка кивнула.

– Тогда мы подождем. Пока.

Трусиха.

Это продлится лишь до тех пор, пока Рейф не вернется. Только до тех пор, пока она не сможет взять его под руку и лицом к лицу встретиться с осуждением всего мира. Он ни за что не захотел бы, чтобы она проходила через все это одна.

Ее рассуждения были здравыми, и девушка знала, что Колдер прав. Почему же Феба ощущала себя так, словно совершила небольшой акт предательства?

В причудливой маленькой деревушке Бернхилл, затерянной в Котсуолде, Вульф, насвистывая, вышел из деревенской таверны. Он подумал о том, чтобы принести с собой достаточное количество монет на это рискованное предприятие – достаточное для того, чтобы соблазнить на свидание прелестную дочь хозяина гостиницы.

После часа в его компании, Вульф оставил девушку смущенной и с покрасневшим лицом, с расширившимися и влажными глазами, но ее пальцы крепко сжимали золото на ладони. Она, вероятнее всего, не станет жаловаться – а если и будет, то какое это имеет значение? Ее отцу это не слишком понравится, но ведь Вольф не живет в этой деревне, не так ли? Он и Стик пробудут здесь только столько времени, сколько потребуется, чтобы остановить свадьбу…

А затем что? Молодой человек остановился прямо посередине улице от этой мысли. Что произойдет, когда Брукхейвен пропустит день своей свадьбы?

В самом деле, как только его освободят, он вернется обратно и снова окажется помолвленным с мисс Милбери. В конце концов, она же не сможет не простить человека за то, что его похитили!

Вульф стоял в лучах весеннего солнца, не замечая, как вечерний свет золотит камни, игнорируя то, что он вынуждал повозки и жителей деревни обходить его и при этом странно смотреть в его сторону, и обдумывал – без малейшего проблеска отвращения, как он сам с удивлением отметил – совершение хладнокровного убийства.

По крайней мере, это будет зверское убийство всех надежд мисс Милбери.

Настоящее убийство состоится тогда, когда Стикли уберется со сцены.

За завтраком на четвертый день отсутствия Рейфа, Тесса начала разговор о том, чтобы отослать Фебу обратно в Торнтон.

– Я понимаю, что свадьбу официально не отменили… но ходят слухи, – мрачно предупредила она Фебу.

Слухи, запущенные Тессой? Феба спокойно уставилась на тетю.

– Я останусь здесь, большое спасибо за заботу.

– Но я твоя…

Феба нахмурилась.

– Пойми же, ты мне в действительности не тетя.

Тесса заморгала.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты не сестра моей матери. Ты просто женщина, которая вышла замуж за моего дядю. – Она повернулась к Дейдре. – Ди, ты не думала о том, чтобы вышвырнуть эту женщину из своего дома в Вултоне? Я совершенно уверена, что твой отец оставил его тебе. Я должна поговорить с поверенным…

Тесса беспечно засмеялась.

– В самом деле, Феба, что за смехотворное замечание! Я всего лишь упомянула об этом, потому что… со всеми этими слухами и тем фактом, что планы для церемонии остались незавершенными… я подумала, что ты не захочешь, чтобы твоя… ситуация… плохо отразилась на Дейдре или… ах, Софи. Мы должны соблюдать этикет. – Выражение ее лица стало чопорным.

Феба быстро подняла голову.

– Зачем?

Тесса отпрянула от взгляда Фебы.

– Что?

Феба поднялась, ее тело напряглось, как пружина.

– Зачем мы должны соблюдать этикет? Для кого мы должны соблюдать его? Меня чертовски мало волнует, что подумает Общество! Я не беспокоюсь о том, что ты подумаешь обо мне – ты или мой отец. Рейф пропал, Тесса. Пропал!

Девушка прижала руку к ноющему месту в своей груди.

– Он отсутствует, и там, где он был, нет ничего, кроме пустоты. – Она отвернулась, слишком чувствительная, чтобы стойко перенести совершенное отсутствие понимания в глазах тетки.

Тесса с трудом откашлялась.

– Ты слишком эмоциональна, Феба. Ты всегда была такой. Нет необходимости быть такой… такой пылкой из-за…

Феба резко обернулась.

– Из-за страсти? Из-за любви, которая превращает каждый восход солнца в удовольствие из-за того единственного факта, что я увижу его в этот день? Из-за мужчины, который видит больше, чем красивую позу и трепещущий веер – который может видеть меня как раз такой, какая я есть, какая я на самом деле – видеть меня и все равно заботиться обо мне… – У нее перехватило горло и подогнулись колени.

Внезапно она села.

– Думаю… – Феба сглотнула. – Думаю, что мне совершенно необходимо быть очень пылкой из-за такого мужчины, как этот.

Она отвернулась к камину.

– Оставь меня в покое, Тесса. Просто… оставь меня в покое.

Рейф поднял голову от своей работы и прислушался. Снова голоса. В этот раз они спорили достаточно громко, чтобы он мог ясно слышать их. Он медленно подошел к двери, чтобы прижать ухо к толстой, скользкой древесине. По обе стороны от головы его руки тоже прижались к двери, но Рейф не обращал внимания ни на боль в сломанных ногтях, ни на вонь, исходящую от его грязных пальцев. Закрыв глаза, он сосредоточился на мужчинах, находящихся в доме над ним.

Позади него новая тень украшала мрачный подвал для овощей. Высоко на стене появилось новое отверстие – которое скоро станет окном – там, где два камня были вырыты из стены всего лишь при помощи голых рук и отчаяния. Это было маленькое отверстие, но оно будет медленно расти. Если бы стена не была сложена в два камня толщиной, то он уже увидел бы дневной свет.

Сейчас, прислушиваясь из всех сил, Рейф ясно слышал один ревущий голос и другой, легкий тенор, чуть менее различимый. Они спорили из-за… письма?

Вульф швырнул письмо, которое они нашли в кармане Брукхейвена на поверхность расшатанного стола, и припечатал его кулаком.

– Ты знаешь, что я не могу копировать почерки! Ты, с другой стороны, подписывался за меня много лет!

Стикли быстро заморгал.

– Я… надо же заявить такое!

Вульф закатил глаза.

– Послушай, Стик, мне все равно. Ты продолжаешь вести дела и не обманываешь меня больше, чем это справедливо, так что подобная мелочь не имеет значения.

– Об… обманываю? Я…

Кулак Вульфа со стуком ударился о стол, заставив его подскочить, заставив Стикли подскочить, и вызвав тянущую боль в ноющих, усталых плечах человека, подслушивавшего внизу.

– Стик, я сказал тебе – это меня не волнует. У нас есть партнерство, которое работает. Ты заботишься о делах. А я обеспечиваю то, чтобы ничто не вмешивалось в эти дела.

Стикли забыл о своей дрожи на время, достаточное для того, чтобы с негодованием фыркнуть.

– И из чего в точности это партнерство состоит?

Вульф склонил голову и прищурил глаза.

– Оно состоит из того, чтобы обеспечивать неиссякаемое доверие к карманам Брукхейвена. И из того, что мы убедимся, что мисс Милбери получит письмо от Брукхейвена, в котором маркиз сообщит, что он не может жениться на ней, и что ему пришлось отправиться отдохнуть от его напряженного существования.

Стикли скептически нахмурился.

– Он собирается стать герцогом Брукмуром. Он не станет сейчас отправляться на каникулы.

– Несомненно, станет. В конце концов, Брукмур умирает уже несколько лет. Такого рода напряжение может сказаться на мужчине.

Стикли протянул одну руку, чтобы придвинуть письмо ближе.

– Ну, полагаю, что я смогу продублировать почерк… а это письмо к тому же на самом деле предназначено мисс Милбери, так что приветствие будет соответствующим…

Он продолжал бормотать, в то время как Вульф сел на другой деревянный стул, величественно подобрав фалды, словно усаживался на трон. Налив себе полный стакан вина из бутылки на столе, Вульф поболтал жидкость, понюхал ее, а затем осушил стакан одним длинным, легким глотком.

Стикли поднял взгляд, уставившись поверх очков, сидевших на его носу.

– Знаешь, у нас осталась всего одна бутылка. Нам придется идти обратно в деревню за припасами, а я предпочитаю не делать этого. Чем меньше людей нас увидят, тем лучше.

Вульф с сожалением подумал о дочери хозяина гостиницы, которая могла бы захотеть поваляться с ним еще раз, особенно теперь, когда она уже потеряла свою добродетель.

– Согласен. – Он заткнул бутылку с вином пробкой. Вульф не привык чем-то жертвовать, но, в конце концов, это было очень важным предприятием.

Стикли, хмурясь, вернулся к своему занятию.

– Я могу достаточно хорошо подделать почерк, но у Брукхейвена невероятно сложная подпись. Возможно, после нескольких дней практики…

Стул Вульфа опустился вниз на все четыре ножки.

– Дней? Господи, Стик, я не могу оставаться в этом заплесневелом коттедже несколько дней, пока ты мараешь бумагу! Придумай что-нибудь!

Стикли пожал плечами.