Селеста Брэдли - Срочно разыскивается герцог

– Ты опять пил. – Голос Колдера выражал снисхождение, прикрывающее тревогу.

Рейф старательно выдохнул. Феба выдохнула вместе с ним, желая, чтобы он ушел от этого рискованного положения.

– На самом деле нет, – ответил Рейф легким тоном. – Фактически, ни одной капли с тех пор, как леди расположились здесь.

Феба услышала, как его шаги начали удаляться дальше по коридору.

– Хотя твоя братская забота о моем благосостоянии вызывает у меня желание проглотить огромное количество бренди, – прокричал он Колдеру. – Огромный, янтарный океан бренди.

Затем его широкие шаги затихли, и тишина воцарилась перед дверью, за которой пряталась Феба. Неужели Колдер все еще здесь? Должна ли она приоткрыть дверь и выглянуть?

Затем она услышала, как Колдер громко произносит что-то.

– Проклятие, черт побери! Твою мать!

Глаза Фебы расширились от такого богохульства. Не то чтобы она была шокирована, услышав это – в конце концов, она помогала при большом количестве родов в деревне! – но она весьма определенно была поражена, услышав эти слова от чопорного, холодного, несгибаемого маркиза Брукхейвена.

Очевидно, она была не единственной, кто был подвержен сильным эмоциям, когда дело касалось лорда Рафаэля Марбрука!

Девушка услышала, как обычно размеренные шаги Колдера удалялись в противоположном направлении в неприличной поспешности.

Хотя в кладовке было темно, хоть глаз выколи, внезапно некоторые вещи стали слишком ясными. Ее сердце упало, и Феба сползала вниз по стене, до тех пор, пока не уселась на корточки, обхватив руками прижатые друг к другу колени.

Две собаки, настороженно кружащие вокруг, а она была косточкой – или символом косточки наряду с Брукхейвеном – или чем-то в этом духе. У нее разболелась голова.

Послышался осторожный стук в дверь.

– Мисс?

Феба вздохнула.

– Да, Фортескью? – Она ответила, не поднимая лба от своих колен.

– Мисс Милбери, могу ли я вам чем-то помочь?

– Нет, благодарю вас, Фортескью. Со мной все просто замечательно.

– Возможно, свечу?

– Нет, спасибо. – Девушка на мгновение задумалась. – Фортескью, что это за помещение?

– Это кладовая, где мы держим столовое белье, мисс.

– Кому-нибудь понадобится это белье в течение нескольких следующих часов?

Она почти видела, как элегантный Фортескью поджал губы, развлекаясь самым откровенным образом.

– Полагаю, что мы сможем без него обойтись, мисс. Что я должен сказать его сиятельству, если он спросит о вашем местонахождении?

Феба прислонилась головой к двери.

– Фортескью, вы видели двух собак, сражающихся за кость?

– Да, мисс.

– Так вот, эта определенная кость нуждается в небольшом отдыхе.

– Конечно, мисс. Я скажу его сиятельству, что вы нездоровы.

– Вы просто сокровище, Фортескью. А сейчас уходите.

– Слушаюсь, мисс. Приятного вам отдыха, мисс.

Итак, здесь она была в темноте и тишине, и в уединении, которого она так отчаянно жаждала. Ей нужно использовать это время, чтобы спланировать медовый месяц или выучить имена прислуги, а также обдумать, какой благотворительной деятельностью должна заняться леди Брукхейвен – но в ее своенравном сознании билась всего одна мысль.

Три дня – и Феба не сумела удержать свои руки при себе ни в один из этих дней. Она не знала, как она собирается продержаться еще одиннадцать дней!

Снаружи кладовки для белья Фортескью размышлял, глядя на дверь, за которой скрывалась будущая леди Брукхейвен.

Она была очаровательной молодой леди, такой милой и скромной.

Бедняжка будет заживо проглочена Обществом. Если только их сиятельства не сумеют прикончить ее первыми.

От тихого смеха, раздавшегося рядом, по его позвоночнику прошла дрожь. Фортескью не обернулся.

– Добрый день, Патриция.

Легкие шаги приблизились к нему.

– Добрый день, сэр. – Девушка подошла и встала рядом с ним – конечно же, не слишком близко, но это не имело значения. Он все равно смог уловить теплый аромат корицы, исходящий от нее.

– Скоро ли она выйдет наружу, как вы думаете, сэр? – Смех в голосе Патриции был мягким, а не злобным. – Мне внезапно понадобилась скатерть, сэр.

Фортескью осторожно вдохнул и сумел не закрыть глаз и не застонать от удовольствия.

– Полагаю, мисс Милбери требуется немного отдыха от напряженной подготовки к свадьбе.

– Ага, – Патриция сделалась серьезной. – Но она решила, за которого из них выйти?

Фортескью сглотнул.

– Мы не сплетничаем о наших нанимателях.

Патриция покачала головой, послав еще больше чувственного аромата, окутавшего его.

– Я беспокоюсь за нее, сэр. Она – настоящая леди, несмотря на все ее простые привычки. Мне неприятно видеть ее такой печальной.

Итак, его ирландский цветочек так же добр, как и прекрасен. Пламя страсти угрожало сжечь его заживо.

– Так мило, что вы понимаете ее, сэр, – продолжала Патриция, одобрение сделало ее голос еще мягче. – Большинство мужчин сочли бы ее ненормальной из-за того, что она прячется среди салфеток.

Он ощутил прикосновение к своему рукаву.

– Вы – хороший человек, мистер Фортескью.

Никто не прикасался к нему. Никогда.

Его рука показалась такой холодной, когда Патриция отошла от него.

Рейф больше не мог это выносить. Он провел большую часть вчерашнего дня, вышагивая взад-вперед, за исключением тех моментов, когда не мог сопротивляться желанию и осмеливался прогуляться по дому, чтобы хотя бы мельком увидеть Фебу, которая, очевидно, избегала его. Это было к лучшему.

Он ненавидел это.

Целый день без нее причинял такую сильную боль, что это тревожило Рейфа. И это обстоятельство убедило его. А еще пустота, которую он ощущал, если Фебы не было рядом – казалось, что его жизнь навсегда останется таким же мелким, одиноким существованием, каким она была сейчас.

Но ничего нельзя было с этим поделать. Он оказался перед необходимостью уехать. Сейчас же. Конечно, Колдер захочет узнать причину. И Рейф надеялся на то, что придумает убедительную причину, чтобы объяснить свое внезапное побуждение уехать очень-очень далеко.

Рейф нашел Колдера стоящим возле стола и собирающим бумаги в кожаную папку. Колдер был одет для путешествия.

– Куда-то едешь?

Колдер даже не поднял взгляда.

– Да. Возникла проблема на фабрике фарфора. Одна из печей стала причиной пожара. Я уезжаю, чтобы оценить повреждения.

Рейф сложил руки на груди. Он не понимал увлечения Колдера производством, особенно тогда, когда Брукхейвен напрашивался на все большее внимание со стороны брата.

– Разве у тебя нет людей, у который есть свои люди, чтобы разбираться с такими происшествиями вместо тебя?

Колдер фыркнул и завязал папку.

– И ждать несколько дней, пока неудовлетворительная информация будет путешествовать туда и обратно? Гораздо более эффективно просто поехать туда и непосредственно претворить свои решения в жизнь.

– Что насчет Фе… мисс Милбери?

– А что с ней? Мои деловые вопросы ее не касаются.

Ты сделаешь это, не так ли, братец? Ты исключишь ее из всего, что имеет для тебя значение, точно так же, как ты сделал это с Мелиндой, а затем будешь удивляться, почему она несчастна! У тебя есть эта женщина – эта прекрасная, любящая, драгоценная женщина – у тебя есть все – но ты никогда не оценишь ни единой крупицы из всего этого.

Невозможно было высказать все это вслух. Колдер не говорил о Мелинде. Никогда. Рейф стиснул челюсти, останавливая слова, которые хотел выплюнуть.

– Разве у тебя и мисс Милбери нет какой-то договоренности сегодня вечером? – Его тон был сухим, но не таким пылким, какого заслуживал его брат.

Колдер, приготовившийся быстро выйти, остановился.

– О черт. Места в опере. – Он засунул папку под мышку и склонился над листом бумаги на своем столе. Окунув перо в чернильницу, брат быстро нацарапал послание и один раз сложил записку. Выпрямившись, Колдер сунул ее Рейфу. – Проследи, чтобы это попало к ней, хорошо? Лошади ждут.

Рейф взял записку, когда Колдер торопливо мчался мимо него.

– Боже упаси причинить беспокойство лошадям, – пробормотал он. – И к дьяволу всех остальных из нас.

Конечно же, Колдер ничего из этого не услышал, потому что уже ушел.

Рейф опустил глаза на записку в своей руке.

Дорогая мисс Милбери, я сожалею, что не смогу выполнить свое обещание перед вами этим вечером.

Брукхейвен.

Хороший брат проследил бы, чтобы это послание было доставлено. Хороший брат бросился бы на первый же корабль, отплывающий в дальние моря.

Рейф смял записку и засунул ее в свой карман.

– Очевидно, я не слишком хороший брат.

Он не может сделать этого. Он не может уехать сейчас и покинуть Фебу ради ее жизни в роскошном пренебрежении, зная, что ее недовольство будет расти до того дня, когда она, подобно Мелинде, будет выброшена из разваливающегося экипажа как сломанная кукла в попытке сбежать от боли и пустоты своей жизни.

Несчастливое будущее Фебы выросло перед ним. Он должен попытаться еще раз убедить ее не заключать этот брак.

Очевидно, Мелинда знала кое-что о Колдере, чего Рейф никогда не знал.

В своем собственном идеально правильном, холодном и бессердечном стиле Колдер был настоящим Ублюдком Брукхейвенов.

Тесса снова подслушивала. О, если бы кто-то проходил мимо, то со стороны ему могло показаться, что она просто целеустремленно двигается по коридору.