Селеста Брэдли - Срочно разыскивается герцог

Черт возьми. Этот секрет едва дошел домой с концерта и вверх по ступенькам в комнату Софи. Феба прижала одну руку ко рту и ждала реакции кузины. Но Софи всего лишь слегка приподняла брови.

– Ну, это ставит тебя в затруднительное положение, не так ли? – Софи обернулась, чтобы должным образом посмотреть на Фебу. – А он любит тебя в ответ?

Феба ощутила, как краска заливает ее щеки. Он любит тебя в ответ?

Она резко села на кровать, обхватив руками живот. Дрожь в ее животе только наполовину была вызвана неудовлетворенным желанием. Гораздо большая часть проистекала из темного уголка, наполненного страхами. Было ли с его стороны это только желанием? Неужели она снова обманулась?

Еще раз?

– Думаю, что он хочет меня, – с трудом произнесла девушка. – Но он не говорил о любви. – Она не могла доверять тому, что могло быть вызвано просто горячей кровью. Викарий много раз предупреждал ее, что такие импульсы не являются настоящими. Ее кровь может лгать ей, а разумные девушки никогда не захотят иметь с ложью ничего общего.

Софи уселась напротив нее.

– Понимаю. – Она долго изучала Фебу. – Кузина, ты уверена… ты сделаешь очень выгодную партию с его братом. И слишком много потеряешь, если разорвешь помолвку, выбрав Марбрука. Один только скандал…

Феба опустила голову.

– О, Господи. Я не могу даже думать об этом. – Викарий никогда снова не заговорит с ней. Выражение, которое будет в его глазах… она вдруг ощутила, как пепел старой боли собирается в угли и разгорается заново. Дрожь в ее животе превратилась в судороги. Девушка беспомощно посмотрела на Софи.

К счастью оказалось, что Софи имела опыт обращения с беспомощностью. Она встала, подошла к сундуку и вытащила графинчик с бренди.

– Я обнаружила его в библиотеке. На самом деле, я убрала его подальше от викария. Он не все время проводит почитать, знаешь ли. – Кузина налила изрядную порцию в стакан. Вернувшись к Фебе, она вложила его в ее трясущиеся руки.

Феба сделала большой глоток, закрыв глаза от лекарственного запаха жидкости. Бренди обжигало горло и желудок, но через несколько минут она ощутила, как напряжение в плечах ослабело.

– Это омерзительно, – произнесла девушка, с коротким беззвучным смешком.

– Отлично. – Софи забрала у нее стакан. – Тогда, вероятно, ты не пристрастишься к нему.

Бренди немного облегчило панику, но не устранило причины – ни одну из них. Обе высокие, широкоплечие причины продолжали маячить над Фебой, поглощая весь воздух в любой комнате, в какой бы ни находилась девушка.

– Леди Лайла Кристи.

– Кто?

– Это ее имя; я спросила… после. Она является – или, возможно, была – любовницей Марбрука. – Девушка фыркнула. – Лайла. Это имя идет ей… Она такая блестящая, элегантная и по-кошачьи таинственная. Воспоминания о руках Марбрука на этом серебряном платье…

– О, Боже, – выдохнула Софи. – Ну и вечер у тебя был.

Феба вызывающе замотала головой.

– Я не ревную – по существу, не совсем ревную. Я немедленно поняла, что Марбрук всего лишь пытается доказать свою точку зрения.

От бренди у нее закружилась голова.

– Но… в тот момент в коридоре, когда я увидела другую женщину в объятиях Марбрука, я осознала, что он никогда не будет моим.

– Потому что ты выходишь замуж за лорда Брукхейвена, – мягко напомнила Софи.

Феба отмахнулась от этих слов.

– Да… но когда-нибудь он найдет кого-то. Я собираюсь выйти замуж за Брукхейвена и исполнить мечту викария, а Марбрук собирается продолжать жить без меня, перескакивая от одной любовницы к другой, и, вероятно, однажды даже женится…

Ее лицо начало сморщиваться.

– И это никогда не буду я! – Феба схватила пыльную оборку кровати и громко зашмыгала носом.

– Тряпка. – Софи криво улыбнулась кузине. – Больше никакого бренди для тебя.

Феба шлепнулась на кровать и уставилась на узорчатую лепнину на потолке.

– Будь осторожной, Феба. Ты дала свое слово лорду Брукхейвену. Скандал…

Феба закрыла глаза.

– Я знаю. Я не могу снова оступиться – и я не стану этого делать. Я не буду проходить через это снова – боль, обвинения, постоянная сдержанность из-за страха, что все раскроется! Вечно размышлять: знают ли они? Шепчутся ли они обо мне? Не наступил ли конец моей репутации? Не погибла ли я?

Она перекатилась на кровати.

– Самое худшее – это тайная, постыдная надежда на то, что секрет выйдет наружу, – прошептала Феба. – Что он станет публично известен, что твоя репутация по-настоящему будет испорчена, и тебе никогда больше не придется жить под маской.

Софи положила руку на ее плечо. Феба вздрогнула, потому что она почти забыла о присутствии кузины.

– Феба, я не совсем понимаю, о чем ты говоришь… и, возможно, ты не должна говорить мне этого. Если ты по-настоящему, честно желаешь избежать скандала, то будет мудро избегать лорда Марбрука до тех пор, пока свадьба не состоится… и, возможно, некоторое время после.

Феба села и потерла свои щеки.

– Избегать его. Да. Это именно то, что я буду делать. Это будет легко.

Она отчаянно надеялась, что так и будет.

Когда Рейф вернулся в Брук-Хаус, слишком поздно, чтобы встретиться с кем-то, кроме зевающего грума, который взял поводья счастливо истощенной лошади, его поприветствовали темнота и молчаливая пустота коридоров и комнат. Его собственный камердинер давно ушел спать, зная, что после определенного часа Рейф, вероятнее всего, вовсе не придет домой.

В своей комнате он сбросил куртку и жилет, рывком развязал галстук и бросил полоску ткани на кучу остальной одежды. Молодой человек уселся в большое кресло перед огнем и стянул сапоги, отбросив прекрасную кожаную обувь в сторону с такой же небрежностью, как рваные тряпки. Какое это имело значение? Даже прекрасные вещи, в конце концов, были всего лишь вещами. Они не сделают так, чтобы жизнь без Фебы переносилась гораздо легче.

Он не возвращался домой так долго, чтобы избежать встречи с ней – потому что как он мог смотреть девушке в лицо после той отвратительной сцены на концерте! – но было совершенно невозможно избегать ее присутствия. В этом доме Феба была во всех чертовых местах. Ее аромат задерживался в коридорах, ее имя было у всех на устах, ее проклятые кузины попадались под ноги с их более светлыми и более темными оттенками таких же голубых глаз.

И хотя тело Рейфа болело, его желудок громко запротестовал. Нужно было идти на кухню, чтобы удовлетворить, по крайней мере, один аппетит.

Его босые ноги замерзали на холодном полу, пока Рейф тихо пробирался по дому в поисках чего-то более существенного, чем любовное разочарование, чтобы набить свой желудок.

Он рос в этом доме, по крайней мере, половину каждого года, поэтому не испытывал необходимости в свече. Темнота была старым другом Рейфа. Большинство своих самых замечательных моментов – или самых худших, все зависит от чьей-то нравственной позиции – он провел в темноте.

Кухни находились в подвале, как и в большинстве городских домов. Они состояли из большой кладовой, разрезальной комнаты со смутно тревожащим набором режущих принадлежностей, главной кухни, где находились печи, буфетной с глубокими каменными раковинами, и самой любимой у Рейфа кладовой для мясных продуктов.

Это была длинная узкая комната, с устроенными вдоль стен мраморными полками для продуктов, которые требовали охлаждения, и холодный каменный пол обжигал его босые ноги. Так как Рейф был настроен на что-то аппетитное, то он легко обошел крепкий стол в середине комнаты и наклонился, чтобы нащупать на нижних полках что-то вроде ветчины или жареного мяса.

Он обнаружил мясные пирожки, вероятно, приготовленные для слуг, занимающих низкое положение, потому что привередливый хозяин скривился бы при виде такой обычной пищи – хотя Рейф никогда еще не встречал мясного пирога, который бы ему не понравился. Несмотря на призыв обильной мясной и картофельной начинки, он двинулся дальше, осторожно ощупывая полки. На самом деле он хотел бы закусить большими, сочными кусками…

Бедро. Гладкое… круглое… теплое… пышное…

– Ой. – Послышался тихий протест, едва ли более слышный, чем шепот.

– Ай. – Рейф отдернул руку назад, выпрямился – и с силой ударился затылком о каменную полку над головой. – Ой! – Он отшатнулся назад, приложив одну руку к черепу.

– Ох!

Что-то задвигалось на полке, послышался шелест ткани и металлическое звяканье – а затем свет обжег его расширенные зрачки.

– Ад и все дьяволы! – Рейф прикрыл глаза ладонью другой руки. – Зад милашки Шарлотты! Ты пытаешься убить меня?

– Я не… Я… А кто такая Шарлотта?

– Феба? – Он сдвинул руку с глаз и заморгал. Расплывчатые образы все еще плавали перед его глазами, но он смог увидеть ее перед собой, одетую в ночную рубашку и полураспахнутый халат, выуживающую свой подсвечник из жестянки с мукой.

Девушка нахмурилась, глядя на него и пытаясь развязать узел на поясе халата, чтобы стянуть его поплотнее.

– О Боже, милорд! Вы меня до смерти напугали!

– Я? Думаю, что это я только что потерял десять лет жизни! А я планировал провести их с пользой, знаете ли.

Ее настроение мгновенно изменилось, а на щеках появились ямочки.

– Как? Выполняя добрые дела?

Рейф заворчал.

– Абсолютно верно. Существует бесчисленное множество благотворительных дел для улучшения условий труда прелестных хозяек. Я постоянно жертвую на эти цели.

При воспоминании об это ее юмор исчез. Феба приподняла бровь.

– Готова поспорить, что это так. Мужчины вроде вас просто не знают, когда нужно остановиться.