Сара Джио - Среди тысячи лиц

Я кивнула.

– Ты не можешь выйти за него, Кайли.

– Но я собираюсь сделать это. – Я вскинула голову и посмотрела на Райана, стоявшего в отдалении, такого красивого, такого уверенного, такого… – Трэйси, я люблю его, правда люблю.

– Да, – согласилась она. – Но, дорогая, тебе не хуже моего известно, что иногда любви недостаточно.

Когда я подняла глаза, Райан как раз шел ко мне. Если он и переживал из-за Кэйда, то успешно справился со своими страхами и решил поверить мне. От собственной неспособности справиться с чувствами мой желудок как будто завязался в узел.

– А вот и я. – Он поцеловал меня в щеку и улыбнулся Трэйси.

– Мы как раз говорили о том, какой замечательный тост ты произнес, – пришла мне на помощь подруга.

– Это было прекрасно. – Я наконец смогла заговорить.

Джазовый ансамбль, который мы нанимали, вернулся к инструментам и начал играть. Я не сразу узнала мелодию. А узнав, ахнула. Это была старая песня All of Me, которую так любила моя бабушка.

All of me, why not take all of me?[44]

Мои глаза увлажнились, когда Райан привлек меня к себе. И в это мгновение я поняла, что, как бы сильно я ни старалась, я никогда не смогу отдать ему всю себя.

22 декабря 2008 года

Нам повезло. Кто-то из клиентов отменил встречу, поэтому Брюс Баррет, адвокат, которого рекомендовал Райан, встретил нас с Кэйдом в приемной фирмы в девять утра. Он оказался крупным седым мужчиной в твидовом костюме, темно-синем галстуке и с улыбкой Чеширского кота. Его рукопожатие оказалось чересчур крепким, даже немного болезненным. Я решила, что именно поэтому Кэйд явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Спасибо, что согласились встретиться с нами, – поблагодарила я.

– Я рад нашей встрече, – ответил Баррет и провел нас по короткому коридору в конференц-зал. На столе стоял не слишком свежий завтрак: черствые бейгели, увядший виноград и ломтики дыни печального вида. Яйца выглядели окаменевшими.

– Угощайтесь, пожалуйста, – предложил адвокат. В зал вошел другой мужчина, помоложе и более серьезный на вид.

– Спасибо, мы уже поели, – отказалась я.

Он внимательно посмотрел на нас.

– Это Том Лоутон, один из наших лучших специалистов по судебно-бухгалтерской экспертизе. Уверяю вас, Том не пропустит ни одной детали.

Брюс Баррет сцепил пальцы и приступил к делу:

– У вас очень непростой случай. Я взял на себя смелость и обсудил все с Томом. Утром он провел небольшие раскопки. Правда, времени у него было мало. Мы думаем, что вам понравится то, что он успел найти.

Адвокат открыл папку и подвинул к нам лист бумаги. Я взяла его, Кэйд смотрел так, словно на нем были написаны иероглифы.

– Мистер Макаллистер, – продолжал Брюс, – когда вы исчезли, вы были весьма состоятельным человеком.

Кэйд скептически посмотрел на меня, потом на Баррета.

– Вам принадлежала половина активов фирмы «Стихия Рекордс», – объяснил тот, – машина, квартира в кондоминиуме на площади Пионеров, и у вас были доли в двух зданиях в центре города.

Я кивнула.

– Но «Стихия Рекордс» была на грани банкротства, – сказала я. – Компания боролась за выживание.

Адвокат покачал головой, сверкнув своей улыбкой Чеширского кота.

– Возможно, в какой-то момент так и было. Но компания продолжала получать миллионные прибыли, и все эти деньги были вложены в новую компанию, которая принадлежит некоему мистеру Китли.

Я покачала головой.

– Так что же случилось? Где накопления Кэйда? Где его доля? У него же должен был сохраниться к ней доступ.

– Оказывается, нет, – ответил Баррет. – Все имущество мистера Макаллистера исчезло. Его квартира перешла к «Стихия Рекордс LLC», ликвидированной некоторое время назад.

Мое сердце забилось быстрее.

– То есть кто-то все забрал?

– Все, до последнего цента.

Я снова покачала головой.

– Но как они могли?

– Легко, – ответил Брюс. – Стояла ли фамилия мистера Китли на всех документах, на всех контрактах? Были ли у него полномочия действовать по доверенности? Мог ли он изымать средства?

– Думаю, да. Он управлял финансами компании. Кэйд в большей степени занимался творческими вопросами.

Брюс опять улыбнулся:

– Вот так все и вышло.

Том, бухгалтер-ниндзя, достал еще один документ и показал нам его копию.

– Мистер Макаллистер, мы полагаем, что вам принадлежали по меньшей мере восемь миллионов долларов, возможно, больше, если учитывать нынешнюю стоимость квартиры и вашего личного имущества.

Глаза Кэйда расширились. Я стиснула под столом его руку.

– Есть одна оговорка, – продолжал Том. – Эти деньги принадлежали вам, но вопрос в том, существуют сейчас эти средства или нет. Дело сложное, и будет непросто доказать криминальную составляющую. Имущество мистера Макаллистера, включая квартиру и машину, было связано со «Стихия Рекордс». Но за этим стоят люди, и я полагаю, что они должны ответить за свои поступки.

Я впитывала каждое его слово.

– Пришлось повозиться, – сказал Том, – но я нашел несколько переводов со счета «Стихия Рекордс» на личный счет.

– Знаете, чей это счет?

– Пока нет, но мы намерены докопаться до истины.

– Мы тоже, – сказала я. – Из нашего телефонного разговора я поняла, что вы берете двадцать процентов от суммы, которую сумеете вернуть. Это так?

– Верно, – ответил Брюс.

– Мы согласны, – решила я и посмотрела на Кэйда, ожидая подтверждения.

Глаза Брюса сузились. Он подался вперед, не осталось даже намека на улыбку.

– Должен предупредить вас. Не пытайтесь выяснять отношения с вашим бывшим деловым партнером. – Адвокат говорил очень серьезно. – Нам необходим элемент неожиданности, чтобы раскрыть это дело. – Он подмигнул нам. – Лучше всего застать их со спущенными штанами, если вы понимаете, о чем я.

– Видите ли… Я уже говорила с ним, – виновато призналась я.

– Он в курсе, что вы работаете с адвокатом, с бухгалтером?

Я покачала головой.

– Отлично. Продолжайте в том же духе. – Баррет посмотрел на Кэйда, потом на меня. – И вам необходима защита. Когда на кону такие деньги, люди теряют рассудок и делают невероятные вещи. Деньги – страшный зверь.

Я почувствовала, как по спине пополз холодок.

– Будьте осторожны, только и всего, – добавил Брюс. – Не суйте нос туда, куда не следует. Позвольте нам разбираться с этим.

Перед уходом Кэйд, промолчавший большую часть встречи, протянул руку адвокату, и тот крепко тряхнул ее.

– Спасибо, что помогаете мне, – поблагодарил его Кэйд и бросил на меня уверенный взгляд. – Я готов вернуть свою жизнь.

Я отвезла Кэйда обратно в Харборвью. Как только он отправился на сеанс, я зашла в кабинет доктора Брэнсон.

– О, Кайли. – Она подняла голову от компьютера. – Рада вас видеть.

На стене за ее спиной висели в рамках художественные изображения головного мозга.

Я опустилась в кресло у ее стола.

– Кэйд быстро идет на поправку, – сказала я. – Сегодня, когда я везла его в центр, он декламировал стихотворение Роберта Фроста, которое я когда-то любила.

Она улыбнулась:

– Какое?

– «И золота цветов недолог свет».

– Это одно из моих любимых стихотворений тоже. Я сначала думала посвятить себя литературе, но потом все-таки выбрала медицину.

Доктор Брэнсон закрыла глаза, как будто пытаясь извлечь слова из полушарий мозга:

– «Уходит в день рассвет…»

Заключительную фразу мы произнесли в унисон:

– «И золота цветов недолог свет».

Врач улыбнулась:

– Такие красивые стихи… Мне всегда казалось, что это реалистичный взгляд на жизнь, хотя и несколько пессимистичный.

– Почему?

– «И золота цветов недолог свет», – повторила она еще раз. – Это ведь о том, что хорошее не может продолжаться долго. Иногда так и случается. Не все хорошее длится вечно, поэтому, когда оно с нами, им надо наслаждаться. Не уверена, что я могла бы подписаться под этой строчкой. Честно говоря, я верю в то, что хорошее может и должно длиться.

– Неужели? – скептически поинтересовалась я. – Сомневаюсь. Возможно, в этом суть всего прекрасного. Оно дается нам лишь ненадолго.

Я подумала о цветах, которые расцветают и увядают летом, о листьях, приобретающих сверкающие оттенки золота, а потом они сморщиваются и падают на землю. Родители умирают. Любовь исчезает. В мире и в моей жизни у золота век недолгий.

Невролог покачала головой:

– Я бы не стала заниматься медициной, если бы я не верила в то, что мозг может выздоравливать и регенерировать. Разумеется, ничто не вечно, но золото может оставаться надолго. И мое дело – помогать сохранять его.

– Что ж, я почти готова в это поверить, – с улыбкой ответила я. – С Кэйдом вы сотворили чудо.

– Удивительно, как далеко он продвинулся за такое короткое время, – согласилась со мной доктор Брэнсон. – Наука о мозге – это последняя не до конца изученная область в медицине. Мы не знаем, почему некоторые пациенты реагируют на лечение и уверенно прогрессируют, а другие нет. Но Кэйд говорит, говорит без запинок. Память возвращается к нему, и, судя по снимкам, его мозг восстанавливается.

– Я вижу, – ответила я, – он почти такой, как прежде. Почти.

Доктор Брэнсон задумчиво посмотрела на меня:

– И это «почти» может остаться навсегда.

Я кивнула, думая о том Кэйде, которого я когда-то знала. Этот мужчина очаровал меня с той самой минуты, как только я увидела его. Он всегда умел рассмешить меня и свозил в Биг-Сур, решив сделать мне сюрприз.

– Я ожидаю, что процесс восстановления будет прогрессировать, – сказала врач. – Мы обычно стремимся к тому, чтобы наши пациенты прошли всю годовую программу до конца. Но мы тоже учимся. Поэтому вполне возможно, что Кэйд сможет вернуться к обычной жизни раньше. Возможно, нам пора начать говорить с ним о его планах в отношении поиска работы и жилья. Вы уже думали о том, какую работу мог бы выполнять Кэйд?