— Вот как? — Она презрительно усмехнулась.

— Через три недели. О свадьбе объявят заранее. А еще я должен предпринять поездку в Бедфорд-Хит.

— А мне казалось, милорд, будто вы уверяли, что больше никогда не женитесь.

— Женевьева, ты рискуешь родить внебрачного ребенка.

— Вот как, милорд? А я слышала, что Ирландия перенаселена — с тех пор как там побывали вы! Можете делать предложение очаровательным ирландкам! — Она топнула ногой и чуть не залилась слезами. — Я никогда не стану вашей женой! Вы убили моего отца, отняли мой замок! Когда-нибудь я получу свободу — не только для себя, но и для своего ребенка!

— Женевьева…

— Лживый, гнусный негодяй! Клянусь, я никогда не выйду за вас! Даже по приказу короля! Я буду счастлива, когда он лишит вас власти!

Вопросительно приподняв бровь, Тристан шагнул к ней. Она почувствовала тепло его тела и оказалась в кольце сильных рук. У нее закружилась голова. Женевьева не находила в себе сил оттолкнуть Тристана и потому уставилась в его глаза — темные как ночь и исполненные решимости.

— Миледи, через три недели вы станете моей женой.

— Думайте, что вам угодно, милорд. Но с моих уст никогда не слетят слова клятвы!

— Посмотрим.

— Повторяю: этого не будет!

— Можете говорить, что хотите.

Некоторое время они стояли неподвижно, глядя друг другу в глаза. Отпустив Женевьеву, Тристан пошатнулся и схватился за каминную полку.

— Вы пьяны! — выкрикнула она в ярости и досаде. Как он посмел предлагать брак после того, как запер ее, а сам целыми днями развлекался? Этого она не потерпит; больше Тристан не прикоснется к ней!

— Да? — Он расхохотался, поскольку и вправду был пьян. Потом снова потянулся к ней, но она увернулась. Однако бежать было тяжело, и Тристан схватил ее за плечо. От рывка платье треснуло. Смеясь, он притянул Женевьеву к себе и мгновенно раздел. В его глазах горела страсть.

— Нет, я не стану вашей игрушкой после того, как вы проводили дни в пьянстве, разврате и… Тристан!

Она вновь очутилась в его объятиях. Не сводя с нее загадочного взора, он настороженно улыбался. Женевьева ударила его кулаком в грудь.

— Тристан… — выдохнула она. — Я не могу… До родов осталось совсем немного времени и…

— Тише, Женевьева. Я просто хочу уснуть, обнимая тебя и ребенка.

Он бережно уложил ее в постель и задул свечи. Она услышала, как Тристан раздевается, и с горечью подумала, что, желая ненавидеть его, испытывает к нему другие чувства — ревность, боль, негодование… и любовь. Он улегся рядом. Женевьева ощутила чудесное тепло его нагого тела и силу рук. Тристан ласково погладил ее по голове. Время шло, а он по-прежнему только обнимал Женевьеву.

— Я не стану твоей женой, Тристан. — Ее голос дрожал от слез.

— Спи, Женевьева.

— Я рада, что ты жив, Тристан, честное слово. И с нетерпением ждала тебя. Но замуж за тебя не пойду.

— Тише, Женевьева, спи.

Она умолкла. Он поцеловал ее в макушку и задумался. Сегодня ночью кто-то пытался убить его. И кажется, во дворе, где была Женевьева, мелькнула чья-то тень.


Следующие несколько дней Тристан провел в обществе короля и его приближенных. Генрих интересовался мнением Тристана о внешнеполитических делах, но кроме того, решил даровать Иденби королевскую хартию, тем самым превратив его из замка в укрепленный город. Это пришлось по душе Тристану: новый статус должен был способствовать процветанию ремесленников и крестьян. Он знал, что Генрих не прочь иметь еще один город, откуда английские товары увозили бы за границу, а пошлины отправлялись бы в королевскую казну.

Женевьева по-прежнему отказывалась покидать свою комнату. Как ни странно, Тристану нравилось проводить с ней время и даже выслушивать ее колкие замечания. Она твердо вознамерилась одержать победу, но и он не думал уступать ей. Тристан не доверял Женевьеве, но любил ее и тосковал о ней. Ему было достаточно лежать рядом с Женевьевой по ночам. Он умиленно улыбался каждый раз, когда она шевелилась.

Зная, что Женевьева приготовилась отразить атаку, он больше не упоминал о браке, однако сделал все, что считал необходимым для этого. Она постоянно утверждала, что не выйдет за него замуж, и он может принудить ее стать наложницей, но не женой. Тристан хмурился, но молчал.

Встретив Женевьеву, он потерял интерес к другим женщинам. Задолго до того как Тристан признался себе в том, что любит ее, он видел, как она прекрасна и загадочна. И кроме того, Тристан никогда еще не встречал женщины с таким характером.

Оставалось предпринять еще одну поездку. Однажды утром в середине апреля, поцеловав полусонную Женевьеву, он сообщил, что покидает ее на неделю. Ему показалось, что в ее глазах мелькнуло отчаяние, но он уверил себя в том, что ошибся.

— Не скучай, — сказал Тристан, — и не беспокойся, к свадьбе я вернусь.

В Бедфорд-Хите он не был уже три года, ему давно следовало проверить, что происходит в поместье. Его сопровождали Джон и Томас Тайдуэлл. Все было почти так, как в тот давний роковой день, когда все трое увидели последствия жуткой бойни.

Погода была хорошая, сумерки подступали медленно. Тристан заметил, что поля уже вспаханы, дома с соломенными крышами восстановлены. В полях трудились крестьяне, а их жены выбегали навстречу Тристану и радостно приветствовали его.

Этим вечером он поужинал в зале вместе с Джоном и Томасом, в окружении преданных слуг. Здесь собрались стражники и священники, стряпчие и ремесленники. Позвав управляющего и начальника стражи, Тристан занялся делами. Только поздно ночью он лег спать.

Ему снилась Женевьева — она то грациозно шла по коридору и галерее, то сидела с рукоделием перед камином, то играла на арфе, то раскладывала пасьянс, то радостно улыбалась. Он слышал ее шепот, чувствовал ласки. Встав, Тристан направился в детскую, улегся там и долго смотрел в темноту, предаваясь воспоминаниям. На следующий день состоялась церковная служба по усопшим. Глядя на мраморные надгробия, Тристан понял, что испытывала Женевьева на Рождество.

Скульптору удалось передать черты Лизетты. Казалось, ее глаза вот-вот откроются, а губы тронет улыбка. Она как будто хранила какую-то тайну. Тристан надеялся, что теперь Лизетта на небесах и забыла о земных страданиях.

В последующие несколько дней у него не выдалось свободной минуты. В отсутствие Тристана Бедфорд-Хит процветал, но последние несколько месяцев Томас провел в Ирландии, поэтому дел скопилось немало. Прежде Тристан думал, что никогда не вернется сюда и уж тем более не захочет здесь жить. Но эта земля, титул и дом принадлежали ему. Он собирался жениться на Женевьеве и хотел, чтобы его наследник жил здесь в довольстве и покое.

Священник предупредил, что в доме несколько раз видели привидения, но Тристан прервал его нетерпеливым взмахом руки. Что ж, пусть отец дает ему советы, брат смеется его шуткам, Лизетта навещает его… Вернувшись сюда, он с удивлением обнаружил, что не чувствует прежней режущей сердце боли. Тристан сразу смирился с приказом Генриха, более того — порадовался ему. Он был готов жениться, начать все сначала и здесь, у мраморного надгробия Лизетты, понял, что вправе любить. Нельзя допустить еще одну ошибку. Женевьева станет его женой, он усмирит ее и выкажет нежность.

Вечером Тристан отправился в обратный путь, пробыв в поместье дольше, чем рассчитывал. Повидавшись с королем, он поспешил в комнату Женевьевы. Сердце его неистово колотилось. «Ты закаленный в боях воин, — сказал себе Тристан, — и должен хранить спокойствие».

Джон и Эдвина встретили его в коридоре. Эдвина мило покраснела.

— Тристан, Женевьева ни о чем не подозревает, но так сердится на тебя! Я уверяла, что ты вернешься, но… — Она потупилась. — Роды приближаются, она в растерянности…

— А значит, стала еще вспыльчивее, чем прежде! — заключил Тристан.

Эдвина кивнула.

— Я сказала, что мы едем в город, туда, где не встретим ни одного знакомого. Женевьева предположила, что король пригласил нас в новый дворец…

— В таком случае ведите ее сюда.

— Может, вам лучше поехать вдвоем?

— Эдвина! — укоризненно протянул Джон. — Ну что ты такое говоришь! Она наверняка заподозрит неладное…

— Решили оставить меня наедине с этой фурией? — насмешливо осведомился Тристан.

— Нет! Просто я не желаю участвовать в обмане!

— Вы не хотите, чтобы ваша племянница стала хозяйкой поместья, а ее ребенок — законнорожденным?

— Ну хорошо! Идем! — смирилась Эдвина и вместе с Джоном направилась за Женевьевой.

— Вы должны вести себя, как влюбленные после долгой разлуки, — напомнил им Тристан.

— Лучше уж я притворюсь, что навеселе, — отозвался Джон.

Тристан открыл дверь комнаты и улыбнулся. Женевьева выглядела великолепно. Его охватила нежность: она надела на голову подаренное им украшение. Ее локоны падали на щеки и блестели в лучах солнца. Платье было подпоясано под самой грудью, пышная юбка, отделанная мехом, скрадывала живот. Женевьева поднялась. Ее глаза сверкали как звезды, губы дрожали. Тристан понял, что она соскучилась и с нетерпением ждала его…

— Доброе утро, Женевьева.

— По-вашему, оно доброе?

— Женевьева, не затевай ссору! — Эдвина нахмурилась. Тристан, предложив Женевьеве руку, сказал, что им пора.

— Мы поедем в экипаже?

— Нет, нельзя, чтобы тебя растрясло.

Они быстро прошли по коридору. В длинной галерее им повстречался эрл Ноттингем. Тристан помахал ему и двинулся дальше, мимо ночных стражников, к большим воротам. Увидев, куда они направляются, Женевьева покраснела.

— Тебе нездоровится? — встревоженно спросил он.

— Нет, все хорошо.

— Ты… стыдишься своего положения?

Она вспыхнула: