Плыть было нелегко: волны прилива норовили выбросить его на берег. Он быстро устал, От ледяной воды Тристана клонило в сон. Появилось опасное желание перестать бороться за жизнь, уйти в аквамариновую глубину и уснуть…

«Не останавливайся, не сдавайся!» — твердил он себе. И хотя с каждым движением мышцы ныли все сильнее, продолжал плыть.

Каждый раз, когда Тристан уже был готов сдаться, соленая вода обжигала воспаленные глаза, и он вспоминал о леди Женевьеве — самой прекрасной и самой коварной женщине на свете. Ему нужно выжить, иначе она не узнает вкуса поражения. Тристан заставит ее поплатиться за обман и предательский удар. А еще — за неглубокую могилу, вырытую наспех.

Гнев придавал ему сил. Гребок, вздох, гребок… и так без конца.

Внезапно скала, вздымавшаяся слева, исчезла. Тристан моргнул, стряхивая с ресниц соленую воду. Но зрение не подвело его: рядом тянулся пологий берег.

Он коснулся ногой каменистого дна. Берег, берег — и совсем рядом! Та самая бухта! Тристан разглядел на берегу воинов, лошадей и горящие костры.

Спотыкаясь о камни, он ринулся вперед, и тут его вновь обступила темнота.

Пелену забвения разорвали голоса. Кто-то схватил Тристана за плечи, приподнял его, вырвал из мокрых объятий моря.

— Тристан! Клянусь Богом и пресвятой Девой — это лорд Тристан!

Он открыл глаза. Рядом стоял на коленях человек с красной розой Ланкастеров на доспехах.

— Пить! — хрипло прошептал Тристан и снова смежил веки. Теперь, оказавшись среди своих, он мог себе это позволить.


К середине утра у Женевьевы разыгралась такая головная боль, что перед ней отступили воспоминания минувшего дня.

Мэри разбудила хозяйку с первым лучом солнца: обитатели Иденби ждали приказаний. Она растерялась. Отец не часто утруждал ее делами. Обычно он управлял замком сам, с помощью многочисленных помощников. Несмотря на хаос в стране и постоянную смену монархов, лорд Иденби сумел сохранить свою собственность. Он обожал охоту и подолгу беседовал с друзьями о философии и богословии. О делах замка и арендной плате Эдгар вспоминал лишь от случая к случаю.

При управляющем лорда Иденби, Майкле, дела шли как по маслу — и в самом замке, и в окрестных фермах. Он собирал плату с арендаторов, следил за работой соседней мельницы. Короче, все лежало на нем. До сегодняшнего утра Женевьева даже не представляла себе, что значит быть хозяйкой огромного поместья.

После смерти отца она с готовностью взяла на себя его обязанности, а отдавая приказы воинам, ощущала ни с чем не сравнимое удовлетворение. Ей не хватало времени подумать о том, не ошиблась ли она, и у нее даже не возникало мысли о возможном недовольстве подданных.

И вот теперь Женевьева растерялась. Майкл был мертв — как и ее отец, и Аксель. Сэр Гай собирался в путь. Половина грозного замка превратилась в руины, над Иденби по-прежнему нависала угроза.

Мэри сообщила госпоже, что отец Томас и сэр Хамфри ждут ее в кабинете Эдгара. Эдвина еще спала. Женевьева решила не будить тетку, а посетителям велела передать, что вскоре придет.

Она оделась в темно-серый бархат под стать своему настроению, заплела волосы в длинную косу и спустилась вниз. Увидев Женевьеву, сэр Хамфри и отец Томас встали. Сэр Хамфри вышел из-за массивного дубового стола и предложил девушке присесть, смущенно пожелав ей доброго утра.

Она села и встревоженно взглянула на отца Томаса. Предыдущий день он провел в часовне, стоя на коленях. Отец Томас не одобрял планы защитников замка, но смирился с ними. Высокий и худощавый священник отличался проницательностью.

Простолюдин, он предпочел духовный сан тяжелому труду батрака не из лени, а по велению сердца. Женевьева обрадовалась появлению отца Томаса в Иденби: этот суровый человек не заставил бы ее целыми днями молиться, но приступил бы к обязанностям духовного наставника. Обычно он обращался с ней как старший и мудрый товарищ и при необходимости всегда оказывался рядом. Темноволосый и зеленоглазый, священник был очень хорош собой, и Женевьева подозревала, что он водит дружбу с дочерью одного из ремесленников. При всей преданности церкви отцу Томасу недоставало фанатизма. Пожалуй, это особенно нравилось Женевьеве: отец Томас жил, руководствуясь заповедями Бога и правым смыслом.

— Мы должны позаботиться о покойных, миледи. — Он сразу приступил к делу.

— Предадим их земле так, как пожелают их родные, — отозвалась Женевьева. — Прикажите Джеку высечь надписи на надгробиях. Я заплачу.

Отец Томас кивнул и спросил:

— А как быть с Майклом?

— С Майклом… — Женевьева нахмурилась. — Он должен быть похоронен рядом со своим хозяином, моим отцом.

— Разумное решение, леди Женевьева, — заметил отец Томас, но ее почему-то насторожили его укоризненные взгляд и тон. Она вызывающе вздернула подбородок, но тут в разговор вступил сэр Хамфри:

— Стены замка необходимо починить, но нам не хватает рабочих рук. А если поручить это арендаторам, они не смогут заработать, чтобы заплатить вам. И еще одно — насчет стражников. Нам нужны воины. Кому из наших подданных вы окажете такую честь?

На столе лежало перо. Женевьева взяла его и начала задумчиво постукивать по пергаменту с перечнем доходов.

— Что касается стен, сэр Хамфри, то всех работников следует разделить на две группы. Пусть сменяют друг друга через день — при этом никто не пострадает. По поводу стражников я спрошу совета у Темкина. Жиля из кухни можно назначить управляющим вместо Майкла — он знает замок как свои пять пальцев. Сэр Хамфри, будьте любезны, поговорите с ним и приведите его ко мне. И поручите Темкину собрать новый отряд стражников немедля, иначе противник застигнет нас врасплох.

Сэр Хамфри вздохнул с явным облегчением, поклонился и отправился на поиски Жиля. Женевьева посмотрела на отца Томаса.

— Так в чем дело, святой отец? — сухо осведомилась она. — Я же чувствую — вы чем-то недовольны. Чем я оскорбила вас?

Священник отошел к высокому окну, выходящему во внутренний двор замка. Солнце еще не успело подняться, над землей стлался розоватый туман. Отец Томас обернулся.

— Миледи, я ужаснулся, узнав, что вам предстоит соблазнить врага и заманить его в ловушку, но возразить не посмел. А потом мне стало известно, что вы сами нанесли роковой удар и отказали рыцарю-христианину в, погребении по христианскому обычаю.

Женевьева ощутила раздражение.

— Отец, я нанесла удар человеку, который чуть не прикончил Темкина. У меня не оставалось выбора. Возможно, я поступила неправильно, отказав ему в посмертных почестях, но я в то время была сама не своя. В чем еще я провинилась, отец? На богослужении я помолюсь не только за моих близких, но и за врага.

— Дитя мое…

Женевьева раздраженно отбросила перо.

— Прошу вас, отец, не обращайтесь со мной как с несмышленым младенцем! Я делаю все, что в моих силах!

Священник улыбнулся, подошел поближе и взял ее за подбородок.

— Прошу прощения. Я понимаю, как трудно вам сейчас: вы потеряли и отца, и возлюбленного. На ваши хрупкие плечи легла тяжкая ноша…

— Они выдержат, отец Томас.

— Женевьева, я беспокоился о вас. Вчера я молился лишь о том, чтобы вы не пострадали. План казался мне слишком рискованным. А теперь я молюсь о том, чтобы вы поскорее забыли о случившемся — я-то знаю, как вы чувствительны. По-моему, мы поступили недостойно, мне тягостно думать об этом.

— А они? — возмущенно перебила его Женевьева. — Они поступили достойно, напав на Иденби безо всякой причины?

Отец Томас вздохнул:

— У вашего отца была возможность сдаться. Он мог бы остаться в живых и сохранить свое положение. Для этого ему понадобилось бы лишь принять условия Тюдора.

— Но в таком случае он нарушил бы клятву! Мой отец, присягнул на верность Ричарду, а с такими вещами не шутят.

— Может быть. И все-таки сторонники Ланкастеров сражались честно, а мы — нет.

— Они ничем не лучше нас. Зачем понадобилось поджигать дома наших подданных? Почему убили моего отца? Мы просто сделали то, что было в наших силах. Сторонники Ланкастеров не горевали о смерти моего отца, так почему же я должна оплакивать их предводителя? Победы обходятся недешево, но все же дешевле, чем поражения!

— Неплохо сказано, — заметил священник. — И все-таки прошу вас, распорядитесь, чтобы тело лорда Тристана передали его сторонникам. Пусть они похоронят его с почестями. Сегодня утром за ним прибыл гонец.

Женевьева небрежно взмахнула рукой.

— Поступайте, как сочтете нужным. — Она вздохнула. — А теперь мне пора — надо еще осмотреть замок и выяснить, каков нанесенный нам ущерб. И побывать на полях — не хватало еще, чтобы зимой нам пришлось голодать.

— Наш разговор не закончен, миледи, — покачал головой отец Томас. — Осталось обсудить еще один вопрос.

— О чем?

— О вашем браке.

Женевьева изумленно посмотрела на священника. Ее сердце пронзила боль, к глазам подступили слезы.

— Тело Акселя еще не остыло в могиле, а вы уже заводите речь о браке? — Мысленным взором она отчетливо увидела погибшего жениха — молодого учтивого красавца, всегда готового улыбнуться ей.

— Женевьева, я вовсе не хотел причинить вам боль. Однако вы должны укрепить свое положение. Теперь вы — хозяйка огромных владений, заманчивая добыча. Не забывайте, сколько в мире людей, которым чуждо благородство.

— Нельзя принудить к браку силой, отец. Даже если меня свяжут и принесут к алтарю, я не произнесу ни слова. Да, теперь я хозяйка замка. И останусь ею. Стены Иденби прочны. Мы сумеем защититься.

Священник смутился.

— Женевьева, поскольку ваш отец умер, сэр Гай обратился ко мне, как вашему духовному наставнику, с просьбой обвенчать вас.

— Сэр Гай?!