По ее тону Оделла поняла, что у этой женщины — любовная связь с маркизом.

— Лучше забудь о них, — посоветовала нянюшка, — и посиди здесь, со мной. Если тебе нечем заняться, я дам тебе шитье. — Она негромко фыркнула и добавила: — Правда, я думаю, тебе надолго хватит тех книг, что ты принесла наверх.

Оделла засмеялась.

— Конечно, хватит! И я обещаю избегать неприятностей, так что не волнуйся за меня.

— Как же мне за тебя не волноваться! — покачала головой нянюшка. — Ты же понимаешь, что как раз сейчас твой отец и ее светлость задаются вопросом, когда ты вернешься домой.

— Они могут задаваться им сколько угодно! — быстро сказала Оделла. — Я собираюсь оставаться с тобой и быть в безопасности!

Нянюшка отправилась спать, а Оделла пошла в свою комнату, с новой силой чувствуя угрозу со стороны мачехи.

«Я должна не думать об этом!» — сказала она себе, ложась в постель и раскрывая книгу.

Оказалось, что эту книгу Оделла уже закончила.

Закончила она и другую, которая лежала возле кровати.

Оделла вспомнила, что собиралась после чая спуститься в библиотеку и поменять их, как делала в обычные дни.

Если бы она знала, что приедет маркиз, то принесла бы наверх полдюжины книг, если не больше.

«Я не могу целыми днями жить без книг!» — в отчаянии подумала Оделла.

Надо было бы спросить горничную, упрекнула она себя, надолго ли приехал маркиз, — хотя, может быть, та и не знала.

Поразмыслив, Оделла решила, что, поскольку сегодня пятница, раньше понедельника маркиз со своими гостями не уедет из замка.

Это значит, что всю субботу и воскресенье ей придется безвылазно просидеть в детской, не имея даже что почитать.

«Я этого не вынесу!» — подумала Оделла.

Потом ей пришло в голову, что гости, которые приехали из самого Лондона, вряд ли будут веселиться допоздна.

Особенно граф и графиня, которые, как сказала нянюшка, были людьми пожилыми.

«Я подожду, пока все не стихнет, — решила Оделла, — потом спущусь по черной лестнице в библиотеку и возьму с собой столько книг, сколько смогу унести.

Она думала, что это вполне безопасно.

Оделла предполагала, что гости скорее всего расположатся в Синем салоне.

Он был не такой большой, как Серебряный, и находился ближе к гостиной, в то время как библиотека была на другом конце этажа.

Маркизу едва ли бы понадобились книги среди ночи.

Никто поэтому не заметит, как она тихонько проскользнет туда и наберет себе чего-нибудь почитать.

Оделла подняла книгу, которую читала, но поняла, что не может сосредоточиться.

В конце концов она встала и, подойдя к окну, отдернула занавески.

Звезды уже рассыпались по небу, и луна взошла над верхушками деревьев, заливая весь мир серебром.

От этой красоты у Оделлы захватило дух; она чувствовала, что уносится куда-то словно на крыльях.

Это была Сказочная Страна, где ее любил кто-то, с кем она была бы в безопасности, с кем ей больше ничего не надо было бы бояться.

«Если бы только мне встретился такой человек! — думала Оделла. — Мы могли бы жить в доме, таком, как этот, и никогда не приезжать в Лондон, никогда не общаться с людьми вроде моей мачехи».

Ей казалось, что она сама превращается в лунный свет, растворяется в нем.

Она желала этого, она хотела стать частью этой красоты и найти любовь, которую он символизировал.

— Пожалуйста, подари мне любовь, — молилась она, — любовь, которая будет долгой и настоящей. Любовь, которую мужчины и женщины ищут с начала времен.

Но мысль о том, что такое совершенство ей недоступно, больно ранила сердце Оделлы. Она задернула занавески и вернулась в кровать.

Она, должно быть, заснула.

Внезапно проснувшись, Оделла сразу же вспомнила, что хотела спуститься в библиотеку.

Она посмотрела на часы — стрелки показывали три часа ночи.

В это время все наверняка уже спали.

Оделла осторожно выбралась из постели и зажгла свечу в подсвечнике с ручкой.

Надев симпатичный халат, который она купила во Флоренции, и мягкие тапочки, Оделла бесшумно вышла из спальни и на цыпочках двинулась по коридору.

Она прошла к черной лестнице, ведущей в дальний конец первого этажа.

Большинство свеч в коридорах было погашено, но оставшихся вполне хватало, чтобы видеть дорогу.

Свеча, которую Оделла взяла с собой, при — годилась ей только в библиотеке, где вообще не было света.

Большие книжные полки казались башнями, упирающимися в потолок. Оделла прошла в самый конец комнаты: она помнила, что там стоят книги, которые ей особенно хотелось прочесть.

Проходя мимо каминной полки, Оделла остановилась и подняла свечу повыше.

Она смотрела на красивое лицо первого Транкомба, и ей казалось, что он улыбается, словно понимает, как тяжело для нее остаться без книг, которые, несомненно, очень много значили и для него — иначе он никогда не устроил бы библиотеку.

Потом Оделла пошла дальше, держа свечу так, чтобы можно было различить названия книг на полках.

Под мышкой у нее были уже четыре книги, и она собиралась выбрать еще парочку, когда внезапно услышала странный шум.

В первое мгновение она не могла понять, что он означает.

Потом звук повторился, и она сообразила, что это звон разбитого стекла.

Оделла замерла, теряясь в догадках, что произошло.

Внезапно ей стало ясно — хотя это казалось невероятным, — что кто-то проник в библиотеку через одно из высоких стрельчатых окон на другом конце комнаты.

Почему-то в этот момент Оделла вспомнила, что все они украшены фамильным гербом Комбов в верхней части рам.

Первым порывом Оделлы было желание пойти и взглянуть, что случилось, но она тут же вспомнила, что никто не должен увидеть ее в библиотеке.

Она огляделась в поисках места, где можно спрятаться.

Прямо возле нее было окно.

Оделла быстро погасила свечу и скользнула за штору из тяжелого темно-красного бархата.

За окном сияли звезды, и лунный свет освещал кусты и цветы на лужайке.

Шаг за шагом Оделла на цыпочках передвинулась за самый край шторы и прижалась к стене.

Она с опаской слегка оттянула штору и выглянула.

В темноте мелькнул лучик света, и Оделла увидела, как из-за книжного шкафа вышел какой-то мужчина.

Фонарь, который он нес в руке, на мгновение осветил его лицо, и сердце Оделлы отчаянно застучало.

Она увидела лицо, закрытое темным шарфом до самого носа.

Без сомнения, это был грабитель. «Что же делать?» — пронеслось в голове у Оделлы.

В замке было немало ценных вещей, и в первый момент Оделла не поняла, почему вор залез именно в библиотеку.

Потом догадка озарила ее: вероятно, он был знатоком книг.

Возможно, грабитель искал первое издание Шекспира ин-фолио или «Кентерберийских рассказов».

Она сама видела эти книги и знала, что они очень дорогие.

Грабитель двинулся вдоль шкафов, и Оделла с ужасом увидела, что он глядит на каминную полку.

Неужели он хочет украсть портрет первого Комба кисти Ван Дейка?

Оделла не могла поверить, что это правда. Но мужчина поставил фонарь на каминную полку, и она убедилась, что он действительно собирается это сделать.

Конечно, это была огромная ценность! Как, впрочем, любая картина Ван Дейка.

Отец часто говорил Оделле, как ему жаль, что у него нет полотен этого художника.

«Нельзя позволить этому человеку совершить то, что он задумал!» — сказала себе Оделла.

Грабитель тем временем начал снимать картину, но она, очевидно, была закреплена надежнее, чем он ожидал.

Обеими руками он подталкивал ее вверх, пытаясь снять с крюка, но у него ничего не выходило.

Мужчина нетерпеливо размотал шарф и бросил его на пол.

Вслед за шарфом туда же полетели шляпа и пальто.

Когда он поднял голову, чтобы внимательнее осмотреть портрет, свет фонаря упал на его лицо.

Оделла едва сдержала крик, готовый сорваться с ее губ.

Она узнала этого человека! Она встречала его нечасто, но его проделки были известны всем.

Этого моложавого мужчину, которому было лет тридцать, звали Фред Коттер.

Его мать, вдова, жила в маленьком домике за несколько миль от Шэлфорд-Холла.

Сколько Оделла себя помнила, от Фреда были одни неприятности.

Ее мать не раз говорила, как ей жалко его родителей.

Отцу Фреда, поверенному, пока он был жив, без конца приходилось выкраивать деньги на оплату штрафов своего отпрыска.

Полиция не однажды задерживала Фреда по подозрению в воровстве, но, хотя его видели на месте преступления, суд, как правило, оправдывал его за недостаточностью улик.

— Этот парень — плохой экземпляр! — много раз говорил о Фреде Коттере отец Оделлы.

Ответ ее матери неизменно был одним и тем же.

— Бедная госпожа Коттер, мне так ее жаль! — восклицала она. — Он у нее единственный ребенок, и этот ребенок разбивает ей сердце. Но, хотя он так отвратительно ведет себя, она по-прежнему его любит.

Оделла подумала, что надо выскочить из-за шторы и попытаться остановить Фреда Коттера.

Она уже хотела это сделать, но вспомнила один случай, который произошел около пяти лет назад.

Фред избил человека, который обнаружил его в своем доме.

Он избил его настолько ужасно, что человека пришлось увезти в больницу.

Впоследствии он побоялся дать свидетельские показания против Фреда, и тот опять вышел сухим из воды.

Поэтому Оделла ничего не могла сделать, и ей оставалось только смотреть из своего укрытия, как Фред Коттер снимает портрет со стены.

Он сделал это, забравшись на стул.

Потом он снова надел пальто и шляпу и обернул шарф вокруг шеи.

В левую руку он взял фонарь, а в правую — портрет.

Рама, судя по всему, оказалась тяжелой, но Фред довольно проворно двинулся через библиотеку и исчез за книжным шкафом.

Оделла не двигалась.

Она видела, как постепенно растаял мерцающий свет фонаря.