«Странно, – подумала Анна, – некоторые удивляются, когда подробности, особенно романтические, скрупулезно помнят женщины, но когда это помнит мужчина, слушатели ищут скрытый смысл. Но он же ученый, – напомнила она сама себе, – это его работа – запоминать детали».

– С этого времени, – добавила она, – вы предприняли ряд шагов, которые подразумевали постоянную связь. Вы...

– Мы не обсуждаем предположения, – запротестовал Миллер. – Мы здесь для разговора о фактах.

– Я думаю, вы убедитесь, что это и есть факты, – парировала Анна. Женщина не смотрела в свои записи; она не сводила глаз с Джоша. – Вскоре после того как мисс Четем переехала, оба вы открыли общий банковский счет в банке Фест Нэйшнал оф Калифорния. – Дора отвернулась от окна и теперь смотрела на Анну, одобрительно кивая каждый раз, как та заканчивала предложение. – Вы получили кредитные карточки с совместным номером счета. Мисс Четем подписала чеки на оплату счетов по месячным кредитным карточкам. Счета на коммунальные услуги приходили на ваше имя, но мисс Четем подписывала чеки на их оплату. Она подписывала чеки на месячные обложения налогом вашей квартиры, платила экономке и поставщикам. Она заботилась о закупке продуктов. Фактически, вела ваш дом. В сентябре, два месяца спустя после ее переезда вы назвали ее вашим доверенным лицом для получения страхового полиса в Университетском колледже Лос-Анджелеса, где вы являетесь профессором археологии. Верно, мистер Дюран?

– Да, – сказал он.

– Почему вы это сделали?

– У меня нет другой семьи, – спокойно ответил он.

– И тогда вы подумали о Доре Четем как о близком человеке?

– Нет. И она не думала обо мне таким образом. Мы только начинали жить вместе.

– Вы сказали, что у вас нет другой семьи.

Он поколебался.

– Да, я сказал это. Насколько я помню, какое-то время после переезда Доры мы играли в дом; мы были, как двое детей, которые притворяются что создают семью.

– Ты сказал, что не хочешь семьи! – выкрикнула Дора.

– Дора! – резко сказала Анна, столкнувшаяся, как это часто бывало, со способностью клиентов ослабить или даже разрушить позиции в своих делах одним сокрушительным замечанием.

Дора пожала плечами и снова уставилась на лицо Анны.

– Я думал, что не хочу семьи, что обойдусь и без нее– сказал Джош Анне.

– Но вы собирались попросить мисс Четем изобразить жену.

– Нет, я попросил ее жить со мной. Я не рассказывал ей, как это делается. Я попросил ее общества, ничего больше.

– Но «общество» в этом случае включает в себя то, что она оплачивала счета, покупала продукты, была хозяйкой на приемах, имела дело с экономкой, выбирала Веджвудский фарфор и хрусталь Баккара, когда вы впервые делали вместе рождественские покупки. И это лишь немногое. Просила ли она у вас разрешения делать все это?

– Никто из нас не просил. Не знаю, как это случилось. Я попросил ее нанять новую экономку, когда прежняя уехала, и она сделала это, а в остальном... просто как-то само собой получилось.

– Получилось само собой, – повторила Анна. – Но обычно что-то случается, когда для этого подготовлена почва. Фактически, получилось, что ваши отношения с мисс Четем сформировались, потому что для этого уже была заложена основа...

– Много предположений, – сказал Миллер. – Нельзя ли вернуться к...

– Я хотел бы услышать вторую часть фразы мисс Гарнетт, – попросил Джош.

– Я собиралась сказать, что была заложена основа для появления мисс Четем, как если бы у вас была пара удобных шлепанцев, недавно освободившихся, – или которые были освобождены вынужденно – и вы показали мисс Четем, как их одеть, даже если...

– Это любопытно, – сказал он холодно. – Вы не слышали этого от Доры; сама она выдумать такое не могла. Даже если бы могла, она знает меня лучше...

– Я тебя совсем не знаю! – закричала Дора. – Ты вышвырнул меня – я даже подумать не могла, что ты так поступишь!

– Ну вот, Анна, видишь, – с упреком сказал Миллер.

– И даже если я не придумала это, со шлепанцами, это правда! – яростно продолжала Дора. – Ты хотел иметь жену, но не хотел брать на себя обязательств; ты хотел иметь маленькое домашнее тельце чтобы тебе создавали гнездо и защищали тебя в нем но сам не хотел закрыть его крыльями и держать рядом.

Джош бросил на Анну заинтересованный взгляд.

– Сама она до этого не додумалась, полагаю.

– Это неважно. Дора, мы договорились, что ты дашь мне возможность уладить дело.

– Хороший совет, – сказал Миллер Джошу. – Вы должны лишь отвечать на вопросы, только на вопросы, ничего больше. Предоставьте остальное юристам.

Джош обратился к Анне.

– Что бы мы ни делали, мы делали это вместе. Я считаю, если кто-то хочет, чтобы его защищали и держали рядом, то должен предложить то же самое в ответ. Думаю, времена жестоких воинов и слабых дев давно прошли.

– Ну и при чем тут это? – крикнула Дора. – Ты не только не защитил меня – ты выгнал меня вон!

– Я этого не делал, – спокойно сказал он.

– Мы подойдем к этому через минуту, – сказала Анна. – Во-первых, я хотела бы кое к чему вернуться. Две женщины делили вашу квартиру с вами в различное время на протяжении тех лет, пока вы не встретили мисс Четем, одна – немногим более года, другая – примерно два года. Вы избавились от них обеих. Это верно?

– Это не относится к делу, Анна, – сказал Джош.

– Я думаю, относится. Одна уехала в Европу на работу, которую вы нашли для нее. Другая сама переехала в Нью-Йорк. После этого была еще одна женщина, которую вы очень хорошо знали и всюду показывались с нею в течение лет двух. Она уехала в Чикаго за несколько месяцев до того, как вы повстречали мисс Четем. Позади вас длинный шлейф неудавшихся взаимоотношений, и в каждом отдельном случае вы удалялись без какой-либо отметины – на вас, вы ничего не платили, ничего не давали, ничего не теряли.

Его взгляд стал жестким.

– По крайней мере, я пытаюсь строить отношения, а не ставлю перед собой корыстных целей, если эти отношения заканчиваются расставанием.

– Джош, замолчи, – сказал Миллер. – Ты подвергаешься опасности оказаться здесь в дураках.

– Дора знает все об этих женщинах, – сообщил Джош Анне. – Она знает правду о них. Попросите ее рассказать, что ей известно.

Анна покраснела.

– С мисс Четем вы повторили уже отработанную модель поведения. У вас уже целая история взаимоотношений, которые заканчиваются в течение периода от одного до трех лет, и каждый раз вы просите женщину уйти. Нам не нужно знать, какие обещания, реальные или подразумеваемые, были сделаны в тех, других отношениях; близость предполагает обещания, которые часто делаются небрежно, из-за лени или страсти...

– Какая отличная парочка, лень и страсть, – едко сказал Джош. – Если это все, что вы знаете о любви, то у вас мало прав, чтобы рассказывать нам, всем остальным, что мы должны...

– Джош, ради Бога! – взорвался Миллер.

– Приношу свои извинения, – сразу же сказал Джош, заметив искорку боли в ее глазах. – Это было грубо и никоим образом не относилось к вам. Вы ошибаетесь на мой счет, но это не служит оправданием моего поведения. Прошу простить меня. Что касается моего прошлого, я не буду обсуждать его. Вы должны согласиться с этим. Это не имеет отношения к нам с Дорой. Мы начинали с любви; я думал, что мы отдаем, не требуя ничего взамен, я думал, что мы делимся, а не берем. Теперь я знаю, как ошибался, поверив в это, но в то время я так думал, и мое мнение не менялось в течение первого года, до того, как положение стало, меняться. Если бы я мог вовремя заметить, что... – его голос резко изменился. – Но я не заметил. Это застало меня врасплох.

Он замолчал. Анна, пытавшаяся успокоить бурю, поднявшуюся в ее душе, не стала прерывать тишину.

– Хорошо, – сказал Миллер. – Я хочу задать несколько...

– Но в течение всего этого первого года, – продолжил Джош, не обращая внимания на возмущенное фырканье Миллера, – я совершал, наверное какие-то поступки, причиной которых являлось желание иметь семью, которое давно-давно возникло у меня и которое я не распознал, как недостижимая мечта, что манит нас, оставаясь позади. Я предполагаю, это и случилось со мной. Не знаю, как еще объяснить тот факт что я, как вы говорите, сделал много шагов...

Миллер хлопнул ладонью по своему колену.

– Давайте-ка теперь притормозим немного. – Он бросил короткий взгляд на Анну. – Повидал я всякие разбирательства такого рода, все там немного сходят с ума но мы здесь вот-вот установим рекорд.

Анна не ответила, она делала заметки. Что с ней творится сегодня? Она никогда не спорит с клиентами противоположной стороны; задает им прямые вопросы или разговаривает с ними через их адвокатов. Но сегодня утром она ведет себя, как будто находится на месте Доры. Ладно, у нас еще много дел впереди, воинственно подумала она. И поймала себя на том, что повторяет слова Джоша: мечта, что манит нас...

Двадцать четыре года прожила она с этим.

Но сейчас было не время думать об этом. Сейчас самое неподходящее время думать об этом.

– Я должна отметить несколько других моментов, Фриц – твердо сказала она. – Мистер Дюран, в октябре того года, когда к вам переехала мисс Четем, вы вместе путешествовали по Франции; в декабре вы вдвоем поехали в Грецию; следующей весной вы были в Англии, и в Египте – в октябре следующего года. Вы платили за все эти путешествия, авиабилеты и гостиничные номера выписывались на имя мистера и миссис Джоша Дюран.

Он кивнул.

– Так хотела Дора. Что же до...

– Ты хотел этого! – горячо заявила Дора. – Ты сказал, что тебя не волнует, насколько общество беспристрастно, но ты не хочешь, чтобы я болталась, как какой-то довесок; ты хотел, чтобы я имела к тебе отношение, куда бы мы ни ездили!

Анна с интересом посмотрела на Джоша.

– Интересная мысль, – прошептала она.