Ульяна Гринь - Спорим, мы поженимся?

— Вы сели! А сказано было — постельный режим!

— Яна, ты берега попутала, да? — возмутился Гоша. — Немедленно верни мне телефон, у меня важный разговор по работе!

— У вас ангина и больничный. Ложитесь и чтоб больше не вставали!

— Ты за кого себя принимаешь? Я сам знаю, что мне делать, — самоуверенно заявил Гоша, и мне пришлось сунуть ему пакет с лекарствами:

— Ради бога. Будьте любезны. Вот, принимайте в соответствии с назначением врача.

Тут я была уверена на все сто процентов — Гоша спасует и не выдержит умственного напряжения. Ни один мужчина, которых я знала, не был способен принимать все лекарства в срок и именно так, как было предписано. Всучив ему особо неразборчиво написанный рецепт, я понесла продукты в кухонную зону, украдкой подглядывая за Гошей. Присматривать надо обязательно, а то, например, папа один раз хотел выпить капли для носа.

Ловко почистив десяток картофелин, я поставила их вариться в большой кастрюле и обернулась, предупредив:

Это полоскание!

— А как им пользоваться? — с некоторой долей отчаянья в голосе спросил Гоша, вертя в руках флакон и насадку.

— Я вам обязательно расскажу и даже покажу, если будете слушаться! А пока поставьте на место, полоскание будет после еды.

— А это что? Антибиотики?

Рассмотрев коробочку в его руке, кивнула и добавила:

— А их принимают по... сколько?

— По одной таблетке?

— Не угадали, по две! Во время еды.

— Ну а это-то можно?

— Через два часа после антибиотика.

— Ты меня разыгрываешь! — отчего-то обиделся Гоша.

— Больно надо, — фыркнув, я выложила фарш в мисочку, разбив в него яйцо и посолив, принялась размешивать ложкой. — Сами разбирайтесь, если не верите.

— Не буду я разбираться, — ответил Гоша, и я услышала скрип дивана. — Я вообще завтра на работу поеду.

— Щас! — хмыкнула я. — Аж два раза поедете! Сказано было — постельный режим, значит, будете лежать и руководить по телефону.

Я повернулась к Гоше с ложкой в руке и уточнила:

— Один раз в день!

— А по какому праву. Нет, я не понял! Почему ты тут распоряжаешься? — вскипел он, как молоко в кастрюльке.

Я наморщила лоб, пристально глядя на занудного, противного, невоспитанного мужчину, сидящего с голым торсом и воинственным видом на диване посреди гостиной с матовым полом. Потом положила ложку в фарш и громко спросила сама себя:

— А действительно. Чего это я тут корячусь? Дел у меня других, что ли, нет, кроме как с вами нянчиться? У вас вон Лера есть. В случае чего, апельсинами можно прокормиться, там много витамина С.

Прикрутив огонь под картошкой, я вытерла руки о полотенечко и сложила миску с фаршем в холодильник, потом взяла свою сумку и пошла в коридор. Внутри бушевала ярость, звенела натянутая струна обиды. Не на Гошу, нет. На убогих не обижаются. На себя — да. Дура я. Надо было сразу сваливать утром. Так нет: доктора дождалась, посуду помыла, за лекарствами сбегала! Ну не лохушка ли?!

Нет, хватит. Пусть лечится или не лечится, он большой мальчик, хоть и косит под пятилетку. А я сначала подожду замуж выйти и своего ребёнка родить, вот его и буду воспитывать. Чужие детки-переростки мне без надобности!

— Яна! Вернись!

— Я на вас не работаю и, к счастью, не ваша девушка, так что командовать будете Лерочкой.

Наклонилась обуть кроссовок и услышала:

— Я тебя нанимаю.

Распрямилась.

— Что?

— Нанимаю. На работу. С зарплатой и должностными обязанностями. Ведь ты ищешь работу?

— Допустим, — ответила я, глядя прямо в его прекрасные восточные очи, прищуренные и внимательные. И даже подумала, что за такие глаза можно выдавать индульгенции...

— Я предлагаю тебе место личной помощницы. Персонального ассистента, если хочешь. На полный рабочий день и с отличным окладом. Соцпакет, медицинская страховка и премия по итогам года прилагаются.

— В чём подвох? — спросила, ибо понимала, что подвох точно есть.

— Я начинаю работать в шесть утра. Заканчиваю в двадцать три часа. Тебе лучше поселиться поблизости, чтобы быть в шаговой доступности даже ночью.

С ума сошёл. Да чтоб я согласилась продаться за зарплату и соцпакет в такое рабство?! Ни за что на свете! Быть под рукой у Гоши, видеть его. сколько там выходит? Мать моя бухгалтер, семнадцать часов в день?! Это не работа, это каторга! Ни за какие коврижки я не буду работать на Гошу даже курьером, не то что личным, так сказать, персональным рабом, то есть, ассистентом!

— Я согласна.

Дура, ой дура-а-а!

— Отлично, тогда сразу и приступай к своим обязанностям, — Гоша поудобнее устроился на диванной подушке и протянул руку: — Дай телефон, мне нужно позвонить на работу.

— Фигу с маслом, — невежливо отозвалась я. — Сначала трудовой договор.

Подпишем.

— Я вам не очень-то доверяю в свете вчерашних событий, — поджав губы, я села в кресло. — Мне за уборку не заплатили.

— Согласись, ты схалтурила!

— Неправда. Я очень старалась! И полы матовые лучше — глаза не режет, ну согласитесь же!

— А ужин?

— А чего у вас рис такой липучий? Как будто я рис никогда не варила! И пароварка — это зло. Самая лучшая курочка — тушёная. Я вам приготовлю, как только глотать нормально сможете.

— Я не ем тушёную курицу, там нет никаких полезных веществ! — возмутился Гоша, потирая горло. Я вздохнула:

— А вы давно ели просто еду, а не полезные вещества? Ладно, вернёмся к нашим баранам. Договор заключать будем?

— Ты невыносима, — застонал Гоша, откидываясь на подушку.

— Не только же вам быть невыносимым, — я пожала плечами.

— Дай телефон, я позвоню Лиде, она сделает договор и пришлёт с курьером. Довольна?

— Вполне. Но только Лиде позвоню я. А вы лежите и... вон хотя бы телик смотрите, вам работать нельзя.

— У тебя же ещё договора нет, не перетрудишься бесплатно? — фыркнул язвительно Гоша, и я изумлённо уставилась на него:

— Боже мой, да вы умеете шутить! Вот так неожиданность!

Он изобразил шикарный фейспалм и ойкнул от боли. Мужчины. Что с ними сделаешь? Ладно, пусть я пока официально не трудоустроена, сервирую ему стакан водички с таблеткой нурофена.

Дождавшись, когда Гоша выпьет таблетку, кривясь от попирания собственных принципов гигантской ногой фармацевтического бизнеса, я протянула ему телефон. Но, лишь только он обрадовался и разблокировал экран, я вероломно отобрала девайс и сунула вместо него пульт от телевизора:

— Всё, волноваться и работать вредно. Лежать смотреть телевизор.

— Если бы мне была нужна сторожевая собака, я купил бы питбуля, — проворчал Г оша, пытаясь встать, но, вероятно, закружилась голова, потому что он со стоном опустился обратно. А я торжествующе заметила:

— Питбуль не сторожевая собака. Да и не выжил бы он у вас.

Найдя в списке контактов имя Лиды, я нажала на иконку вызова. Секретарь ответила почти мгновенно:

— Георгий Асланович, что мне с Теплыниным делать? Он засел тут, хочет вас видеть, ничего не слушает, что делать-то? И из типографии звонили по поводу...

— Лида, это Яна, личная помощница Георгия Аслановича. Он заболел и в течение недели как минимум будет лежать дома, — быстро перебила я Лиду, пока она не выложила на меня все проблемы фирмы. — Будьте так добры и любезны во-первых: составить договор трудоустройства на имя Пчёлкиной Яны Сергеевны, остальные данные я впишу сама, во -вторых: собрать все текущие дела, которые требуют визы директора, и прислать их вместе с договором курьерской службой на домашний адрес Георгия Аслановича, и в-третьих: отправить на мэйл календарь директора на следующую неделю. Я составлю список дел неотложных и тех, которые необходимо перенести. Спасибо заранее, если есть вопросы, задавайте.

— А можно Георгия Аслановича? — пролепетала изумлённая женщина.

— Только на громкой связи и по делу, — строго предупредила я, включая громкоговоритель на телефоне. А потом повертела девайсом перед Гошей: — Это вас.

— Георгий Асланович? — напряжённым голосом спросила Лида, будто общалась со взятым в заложники. — Что с Теплыниным-то делать?

— Гони его вон, Лида! — сипло рявкнул Гоша. — И сделай всё, как сказала Яна. Да, и проследи, чтобы в моё отсутствие Катя с Кириллом не развалили издательство!

— Типография ещё.

— Лида, Кирилл справится со всеми текущими делами! Я пока не в силах. Всё.

Отключив громкую связь, я сказала секретарю тихо, чтобы Гоша не услышал:

— Дайте шефу поболеть и заодно отдохнуть. Спасибо.

— Мы ж без него как без рук, — простонала Лида. — Сейчас всё подготовлю и пришлю срочным курьером. До свидания.

Я положила телефон подальше от Гоши и проверила, что он смотрит по телевизору. Оказалось — какую-то передачу про живую и мёртвую еду.

— Вы что, есть хотите? — спросила с подозрением. — Это смотреть нельзя! Потом же вообще ничего есть не захочется!

— Он рассказывает про вред отрубей, — Г оша наклонился в сторону, чтобы я не заслоняла экран.

— А вот моя бабушка говорит, что вредно всё, чем злоупотребляешь, — я решительно отобрала у шефа пульт и защёлкала каналами. — И смотреть всякие передачи, где раскрывают фальшивые секреты, чтобы запустить или остановить продажи какого-то продукта, это вредно для здоровья.

Яна.

В голосе Гоши, хотя и сиплом, как у старого пирата с Тортуги, звенела сталь.

— Это недопустимо. Верни мне пульт.

— Щас ага. Бегу волосы назад.

Я взяла ноутбук и сунула Гоше:

— Пароль.

— Зачем?

— Будете смотреть корейские дорамы.