Ульяна Гринь - Спорим, мы поженимся?

— Париж решительно хорошо на тебя действует, — мурлыкнула я в ответ, полностью отдавшись во власть начальства...

И пели скрипки под окнами, и машины сигналили одобрительно, и даже горлицы, свившие гнездо под крышей отеля, заливались соловьями, празднуя наше счастье. А когда я, полностью умученная этим восхитительным вечером в городе света и любви, засыпала, уютно устроившись в объятьях Гоши, то подумала, что так хорошо, так ослепительно и сладко долго быть не может. Что-то обязательно случится — что сломает меня, как хлипкий картонный домик ураганом, и унесёт обломки за горизонт.

Мы провели во Франции пять дней. Пять сумасшедших рабочих дней, полных книг, контрактов, обязательств и интриг. Пять восхитительных ночей, когда я думала, что счастливее меня не бывает в принципе. А потом переговоры закончились, кстати, весьма успешно, и мы улетели обратно в Москву, где повсюду цвела черёмуха и пахло мокрым после дождя асфальтом.

Я всё так же снимала квартиру, живя при этом у Гоши. Чувство неловкости посещало меня каждое утро, когда я просыпалась в широкой постели на втором этаже дуплекса — ну вот не на своём я месте, и всё тут. Тараканы они такие тараканы. Но мои, родные. И я всегда была склонна верить им больше, чем окружающим меня людям. Так вот. Теперь мои тараканы вопили о подставе, о том, что скоро случится нечто из ряда вон выходящее, которое изменит всю мою жизнь.

И это нечто не преминуло случиться.

Сегодня работа меня вымотала. Кроме обязательного фронта работ Г оша дал мне на вычитку перевод рукописи с китайского. Правду говорят, что умственное усилие утомляет больше физического. Я буквально засыпала в машине, а мой босс гнусно хихикал надо мной.

— Янка, тебя на ручках отнести домой?

— Ты не сдюжишь, — вяло фыркнула я. — Тебя потом самого нести придётся.

— Вот ещё, глупости какие. Подожди, сейчас припаркуюсь, открою тебе дверцу, заберу из машины.

— Я сама, Георгий Асланович!

— Издевайся, издевайся. Девчонка!

На руки я, конечно, не далась, и мы беззлобно переругивались на лестнице, пока поднимались в квартиру. А там нас ждал большой сюрприз. Ну как большой — тощий, на высоких каблуках и с силиконовыми сиськами.

На диване Г ошиной гостиной вольготно расположилась Лера.

— Чёрт, — выругался мой босс. — Я забыл предупредить консьержа...

А я просто застыла у стены в одной туфле, которую не успела снять. Только Леры нам и не хватало для полного счастья. Даже в сердце кольнуло что -то. И мне стало ясно — идиллия закончилась, едва успев начаться. Знаете, бывает такое чувство.

— Котя, — томно пропела Лера, — нам надо поговорить.

Гоша поперхнулся. Я прищурилась. Лера наклонила голову к плечу и требовательно заявила:

— Наедине!

Подняв брови, я только подивилась наглости красотки. Гоша же, оглянувшись с извиняющимся видом, ответил:

— Хорошо, пойдём в кабинет, — и мне: — Прости, я сейчас быстро всё решу и будем ужинать.

— Я закажу что-нибудь, — пробормотала и скинула вторую туфлю. Настроение испортилось окончательно и бесповоротно. Что этой фифе надо? Ведь у них с Гошей всё закончено! Или не всё? Может, какие-то финансовые дела? Лучше бы так, потому что, если личные, то я за себя не отвечаю .

Заказав диетические роллы в сервисе, который мне подкинул Гоша, я поставила чайник и заварила любимый чай моего босса. Присела к столу, чтобы успокоиться, достала перевод. Вот это китайское выражение переведено жопой, если честно. Мне не нравится. Надо подумать, как правильнее сказать. Закопалась в словарь, скаченный на телефон, и не сразу заметила, как Гоша вышел из кабинета. А когда заметила — поразилась.

Лицо у него было. Примерно такое, как когда я сварила дублёную курицу на пару и свалявшийся комками рис. Но ещё хуже. Холодное и отчуждённое. Как будто я сделала что-то противозаконное. Но я же ничего такого не сделала, правда? Вот и смотрела на него непонимающе. А потом спросила:

— Что случилось?

Гоша скривился так, будто съел жирный пончик, начинённый сливочным кремом, и положил передо мной конверт. Сказал напряжённо:

— Здесь твоя зарплата за то время, что ты работаешь у меня, плюс обещанная надбавка за. поездку к моим родителям. Кстати, спасибо за отменную игру. Кто бы сомневался.

— Гоша, ты о чём? Сделай лицо попроще! — я даже рассмеялась, чтобы попытаться разрядить обстановку, но он не поддержал, настойчиво подвинул конверт ко мне:

— Завтра бухгалтерия сделает окончательный расчёт, остаток ты получишь на счёт. А теперь я прошу тебя покинуть мою квартиру. Личные вещи я перешлю курьером на твой адрес.

Я встала, потому что было неудобно смотреть на Г ошу снизу вверх, и спросила, начиная злиться:

— Гоша, что происходит?! Что тебе сказала Лера?

— Лера мне открыла глаза.

Он нашёл на смартфоне страницу, положил гаджет передо мной и снова отступил, как будто ему было неприятно находиться рядом. Я глянула. И обомлела. Страница соцсети, наполненная откровенно интимными фотографиями. Посты игривого содержания, подошедшие бы принимающей на дому проститутке.

И на всех фотографиях моё лицо.

Моё.

Лицо.

Мама дорогая, это что за фотошоп такой чудесный? Кто так отменно прилепил мой фейс к чужому телу? И почему Лера показала эту ерунду Гоше?

Но самый главный вопрос сегодняшнего дня: почему Гоша поверил Лере?

Я подняла взгляд на босса, спросила, старательно пряча обуревающие меня эмоции за маской весёлого безразличия:

— И? Что это такое?

— Не притворяйся, что не знаешь. Я не хочу разговоров на эту тему. Просто прошу по -хорошему: уйди из моей жизни.

Показалось, что небо обрушилось на меня, как говорили в знаменитых комиксах герои галльской деревни. Показалось, что на планете закончился кислород, испарившись из лёгких, и что я сейчас умру, задохнувшись от несправедливости. Показалось, что смогу убедить Гошу не верить Лере...

— Гоша, это не я! Это не моя страничка!

— Ну да, конечно. И ведь я бы простил тебя, если бы ты честно призналась, рассказала!

— О чём, господи?! О чём рассказать? Я вообще не понимаю, что это за фигня и кто придумал такой злой розыгрыш!

Помолчав, я бросила взгляд на силиконовую куклу, с торжествующим видом стоявшую у двери кабинета, и фыркнула:

Хотя да, далеко искать не надо!

— Не будем препираться.

Гоша хлопнул ладонью по столу и отвернулся. Что, всё так и закончится? Вот так пошло, как в мелодраме канала НТВ? Нет, нельзя не бороться! Я буду бороться, потому что люблю...

— Гоша, услышь меня, пожалуйста. Это фейк, ты можешь убедиться, если копнёшь поглубже. Да и исходящее от Леры должно натолкнуть тебя на мысль — там не всё чисто.

— Не заставляй меня вызывать полицию, чтобы выпроводить тебя из моего дома, — холодно ответил Гоша.

Ах так?! Три недели была самой хорошей, необычной, со мной было легко и приятно, а теперь с полицией выводить? Ладно. Ладно. Я сама уйду. К чёрту!

— Совет вам да любовь, — я взяла конверт и бросила ему в лицо со злостью: — Два сапога пара — силиконовая кукла и бесчувственный, неуверенный в себе, запутавшийся зожник!

А потом отвернулась от них обоих и вышла в коридор. Взяла туфли, сумку, куртку и ушла из этой квартиры навсегда.

Только на улице я поняла, что случилось. Меня подставили и кинули. Гоша доверчивый, он повёлся, потому что Леру знает дольше, чем меня. К тому же, у Леры наверняка родители столичные, связей полно, а за фейковой страницей она наверняка обратилась к профессионалу суперкласса. Но я его найду. Найду, за горло возьму и к Гоше приволоку. Но не за тем, чтобы вернуться к нему, нет. Чтобы правду показать. Лера хотела меня уничтожить — получит по заслугам!

Через несколько метров я почувствовала, что щёки мокрые. Я плачу? Не надо! Из-за Леры я точно не буду плакать! Принялась рыться в сумке в поисках салфетки и не нашла. Надо же! Салфетки закончились! В самый подходящий момент! Пришлось вытереть лицо рукавом куртки, ну и пусть. Куртку — модную, похожую на пиджак с декоративной меховой оторочкой — купил Гоша. Я бы её с наслаждением разодрала на мелкие кусочки! Но потом, попозже, когда сама себе куплю приличную одежду.

Дома пахло затхлым. Первым делом я распахнула все окна — на кухне, в комнате — и вынесла в мусоропровод мешок с отходами. Встала посреди кухни и, поёжившись, обняла руками плечи. Ну вот, я опять вернулась на исходную точку, будто круг в Монополии сделала. Работы нет, денег не предвидится, на сердце рана. Обида и злость душат так, что кажется — сейчас задохнусь и упаду на пол. Что делать — пока не понятно. А делать что-то надо. Учить японский? Сил нет. Да и желания особого тоже нет.

Я вздохнула, огляделась и открыла дверцу под раковиной. Нет, хозяйка не оставила ничегошеньки. Надо идти в магазин за химией. Очень хочется отмыть квартиру до блеска, заодно это и голову прочистит от нехороших мыслей.

В магазине на углу было людно. Со свежего воздуха улицы я вошла в толпу и ощутила лёгкое давление в желудке. Потерев ладонью под ложечкой, поморщилась и двинулась вглубь магазина, где виднелись стеллажи с моющими средствами. Путь мой лежал мимо мясного и рыбного отделов, и я преодолела их с трудом. Боже, как противно пахнет всё это богатство! Странно, а ведь я всегда любила нюхать свежее мясо. Теперь же чуть с ума не сошла, пытаясь удержать в желудке проглоченные в кабинете Гоши печенье и кофе. Нет-нет, меня не вывернет прямо на витрину, под которой такие (не)аппетитные свиные рёбрышки и блестящая под красными рефлекторами бурая печень! Во рту сам по себе появился вкус кислой слюны, и я прибавила шаг, дыша с открытым ртом.

Проскочила мимо рыбной витрины, зажав нос, и схватилась за стеллаж со стиральными порошками.