Вера Иванова - Спор на 10 поцелуев

– Можно Симона попросить, – пожал плечами Кил. – Только вряд ли он согласится.

– Да, он не любит грязи, – кивнул Акула. – Одних дезодорантов с собой три штуки привез. И каждый с таким отвратным запахом, что лучше бы потом вонял, честное слово!

Симон действительно отказался, так же как и другие, к кому в отчаянии кинулись футболисты. До матча оставалось всего ничего, а вопрос с вратарем висел в воздухе – в отряде не нашлось ни одного желающего встать через полчаса в ворота.

Андрей и Петя обратились в оргкомитет с просьбой перенести матч или же провести его с сокращенными составами команд. Но в этом им было категорически отказано.

– Выкручивайтесь как хотите, – отрезал главный судья. – Надо уметь решать свои проблемы. Если в 11.00 команда в полном составе не выйдет на поле, вам будет засчитано поражение.

И футболистами, и болельщиками овладело уныние. Более глупого проигрыша представить себе было невозможно. Команда сидела на лавочках около поля и с грустью наблюдала за разминкой «Акуны». Минуты, оставшиеся до матча, истекали, но никому не приходило в голову ничего путного.

– Прямо хоть девчонок проси! – в сердцах сплюнул Акула. – Пусть бы уж хоть кто-нибудь встал, хотя бы чисто номинально. А мы бы усилили защиту и прикрыли ворота.

Девчонок? Мысль эта, ранее не приходившая никому в голову, могла оказаться спасительной.

Переглянувшись, Петя и Акула бросились к болельщикам.

– Девчонки! Выручайте, горим! Кто-нибудь может встать в ворота?

– Я могу! – выступила вперед Лена.

– Ты?! – Петя недоверчиво уставился на девочку.

– Ну да! Правда, я никогда раньше не играла… Но если уж вам вообще некого поставить, то я попробую!

Взгляды, которыми обменялись парни, были полны скепсиса, но деваться было некуда – лучше уж Шувалда, чем совсем ничего, читалось у них в глазах.

– Ладно, иди переодевайся, – махнул рукой Петя. – Возьмешь Пашкину форму.

Появление на поле Лены в форме вратаря «пятаков» вызвало такую бурю эмоций, которой никогда бы не досталось на долю Паши.

– Девчонка! – вопили малыши. – Смотрите, у «пятаков» на воротах девчонка!

– Лен-ка! Лен-ка! – скандировал пятый отряд.

К 11.00 команда была готова. Вышедший на поле главный судья с удовлетворением оглядел шеренгу «пятых» и кивнул, разрешая произведенную замену. Прозвучал свисток, и игра началась.

«Седьмые» были уверены, что появление в команде соперников девчонки дает им большие преимущества. Решив воспользоваться явной слабостью «пятых», соперники с первых же минут активно рванулись к их воротам. Мяч перелетал от одного игрока к другому, и не ожидавшие такого молниеносного начала «пятаки» на мгновение растерялись, оборона их расстроилась. Нападающему «седьмых» Борову удалось проскочить к самым воротам. Оказавшись один на один с Леной, он хищно оскалился и ударил по мячу с такой силой, что показалось, будто сработала катапульта. «Пушечное ядро» понеслось к сетке, другого бы просто смело от такого удара, но реакция фехтовальщицы не подвела – Лена успела подпрыгнуть и выбить мяч из-под самой штанги.

От криков, свиста и аплодисментов под ногами футболистов задрожала земля. Удачный дебют нового вратаря воодушевил «пятаков», и теперь уже они неслись к воротам противника, круша на своем пути тщательно продуманную защиту «Акуны». Через мгновение мяч, посланный в ворота Петей, врезался в сетку, и свисток судьи отметил открытый счет.

Стадион вскочил как один человек. Болельщики «Пятака» неистовствовали. Кричалки сменялись шумелками, наиболее слабонервные заткнули уши, а остальные дали полную волю своим эмоциям. Сбившиеся в кучу «пятаки» радостно обнимались, и больше всех дружеских шлепков и тычков досталось Лене. Весь лагерь наблюдал, с какой нежностью прижал к себе вратаря капитан, да и как могло быть по-другому после такого удачного начала!

Только двое не так бурно, как остальные, предавались радости. Одна – из-за почти полного отсутствия голоса, другой – из-за больной ноги. Они радовались за своих тихо, без шума и воплей.

– Неужели ты и сейчас не ревнуешь? – подколол Паша Марину.

– Ой, да отстань ты с этим дурацким вопросом! – просипела Марина. – Это тут совершенно ни при чем. Ленка просто молодец, неужели ты не видишь! Сегодня я уж точно объяснюсь с ней, расскажу обо всем.

– Попробуй, – согласился Паша. – А Ленка действительно молодец. Не боится быть сама собой.

Финальный матч «Пятак» выиграл со счетом два-один.

За ужином всем отрядом праздновали победу – футболисты тесной кучкой сидели во главе стола, Петя между Леной и Мариной. Несколько раз за вечер Семечка пыталась отвести Шувалду в сторонку для разговора, но удобного момента так и не представилось: подруга за весь вечер ни разу не только не отошла от Пети, но даже и не отвела от него взгляда.

А Марина неожиданно получила подарок. Уже перед самым отбоем к ней, хромая, подошел Паша и протянул маленькую зеленую косметическую сумочку, нежно пахнущую ландышами.

– Твоя? – спросил он.

– Моя, – кивнула Марина. Не веря своим глазам, она вертела в руках косметичку – ту самую, которая пропала в самом начале смены. Потом открыла – все сокровища были на месте. Вот они: и любимая тушь, и тени, и помада – все в целости и сохранности! Правда, приглядевшись, она обнаружила, что косметикой кто-то изрядно попользовался – туши оставалось только на донышке, стержень помады укоротился наполовину.

– Паш! Откуда? – Марина смотрела на парня как на волшебника.

– Ты же знаешь о моих способностях, – пожал плечами парень и тут же махнул рукой: – Да ладно, неужели ты все еще в это веришь? На стадионе нашел, на скамейке.

– А там она как появилась? – недоумевала Марина, прижимая драгоценную находку к груди.

– Вот и мне это тоже очень интересно… – Паша задумчиво уставился куда-то поверх Марининой головы. – В совокупности с другими фактами… – забормотал он, а потом вдруг неожиданно сорвался с места и исчез в темноте, даже не пожелав Марине спокойной ночи.

Девочка пристально посмотрела ему вслед, счастливо вздохнула и побежала в корпус.

Первое, что она сделала в комнате, – от души накрасилась. И как это она могла столько времени обходиться без милых сердцу вещичек? Она понимала, что делать это глупо, ведь перед сном все равно придется все смывать, но никак не могла удержаться и от избытка чувств накрасилась даже больше, чем обычно.

А потом, глядя на себя в зеркало, она вдруг решила, что этим вечером умываться совсем необязательно. Все равно ведь ночью спать почти не придется! Ведь это последняя ночь в лагере, и провести ее предстоит в соответствии с многолетними традициями.

Последняя ночь в «Колокольчике» обещала быть и самой беспокойной.

После дискотеки до полуночи пылал лагерный костер, а потом в девчоночьих и мальчишечьих комнатах развернулась бурная деятельность. С полок над умывальниками исчезли тюбики с остатками зубной пасты, фонарики из тумбочек перекочевали под подушки, и наконец-то из недр сумок были извлечены дождавшиеся своего часа пузырьки с зеленкой. И час этот был точно известен и, по иронии судьбы, одинаков на обоих этажах: не сговариваясь, парни и девчонки установили свои электронные будильники на четыре утра. Именно в это время решено было разукрашивать друг друга зеленкой и зубной пастой.

К мероприятию готовились все, кроме Лены. Узнав о планах подруг, она категорически отказалась от участия в «дурацкой затее».

У парней «предателей» оказалось больше – вставать в четыре утра не захотели Симон, Кил и Зуй.

По будильникам вскочили мгновенно – такой утренней бодрости вожатым не удалось добиться ни разу за целую смену. Да и оделись в таком темпе, что позавидовал бы любой старшина, выводящий свою роту по тревоге. Заранее готовый инвентарь был в руках уже через две минуты. Организованно и тихо «спецгруппы» двинулись в путь. В то время как парни спускались по западной лестнице, девчонки поднимались по восточной: вот так и вышло, что они не встретились по дороге.

Пошептавшись, девчонки решили разделиться по двое на комнату. Марине досталась комната Пети, но пары у нее не было, так как Лена осталась в корпусе.

В полупустой палате парней было тихо и темно. Слышалось только мерное сопение Симона. Марина, вытащив пасту и зеленку, тихо подкралась к мальчишечьим постелям.

С первым она справилась легко – сопящий даже не пошевелился, когда его лицо подверглось атаке художницы.

Но дальше пошло хуже. Марина наносила последние мазки и собиралась уже переходить к кровати Пети, когда вспыхнул свет фонарика.

– Ай! – вскрикнула испуганная диверсантка.

Злой, недовольный Петя, бормоча ругательства, больно ухватил ее за запястье.

– Это ты?! – изумленно воскликнул он, разглядев, кто перед ним. – Чего ты тут делаешь?

– Ну, я… – Уворачиваясь от слепящего света фонарика, Марина мялась, не зная, как ей быть. – Я вот тут… к вам пришла… ну, просто так зашла, и все тут. Да опусти ты фонарик! Глазам больно.

– Эй, что тут у вас? – сонное, перемазанное зеленкой и пастой лицо Симона оторвалось от подушки. – Черт! Что это у меня на морде?

– Мазать пришла, что ли? – догадался Петя. – Вот уж от кого, от кого, а от тебя я этого никак не ожидал!

Чертыхаясь, он соскочил с кровати, подошел к выключателю, врубил свет, обернулся и увидел Марину во всей ее косметической красе.

– Ты… ты… – парень аж задохнулся от возмущения. – А у тебя это что на лице? Ты же говорила, что не красишься!

– Я не могла такого говорить! – замотала головой Марина. – Хотя бы потому, что ты не спрашивал!

– Да на тебя смотреть смешно! – не сдержавшись, фыркнул Петя. – Ты, наверное, считаешь себя неотразимой красавицей!

– А мне смешно тебя слушать! – огрызнулась Марина. – Ты, наверное, считаешь себя таким умным!

Она вырвалась из цепких пальцев и выбежала из комнаты. Она злилась на Петьку, на девчонок, на весь мир, но больше всего – на себя: и не за то, что так не вовремя накрасилась, а за то, что еще тогда, в начале смены, согласилась играть в эту дурацкую игру в «идеал». Ей вдруг захотелось стать самой собой, той Маринкой Семечкиной, которой она была целых пятнадцать лет, до того как поехала в этот злосчастный лагерь и встретила там Петьку Зуева. Если он ее любит по-настоящему, то пусть любит такой, какая она есть!