Марк залез в карман брюк и вытащил пузырек с обезболивающими. Открыв крышку, бросил в рот сразу шесть штук и прожевал. Как и , чистый  был на любителя.


Бо прокричала что-то еще, но машина уже отъехала от тротуара и направилась на шоссе Пятьсот двадцать. Марк не понимал, почему отдел кадров продолжает присылать к его дверям сиделок. Знал, что это имеет какое-то отношение к программе команды по уходу за выздоравливающими игроками, но Хитмэну не нужно было, чтобы кто-то заботился о нем. Он ненавидел зависимость от кого-либо. Черт, он даже ненавидел зависимость от автомобильной компании, которая возила его.


Марк откинулся на спинку сиденья и сделал медленный вдох. Он уволил первых трех сиделок в тот же миг, как они появились у него на пороге. Велел им убираться из его дома и захлопнул за ними дверь. После этого ему сообщили из администрации «Чинуков», что медсестры работали на них. Они платили медсестрам зарплаты, так же как оплачивали и другие медицинские расходы, не покрывавшиеся страховкой. Расходы, которые были огромными. Короче говоря, теперь Марк никого не мог уволить. Но, конечно, это не означало, что он не мог помочь им уйти по собственной воле. Две последние сиделки, которых прислала команда, не выдержали и пары часов. Он мог поспорить, что выставит следующую из дома за половину этого времени.


Глаза закрылись, и Марк продремал все двадцать минут пути до Медины. Во сне в его измученном мозгу проносились разные образы. Образы его, играющего в хоккей: ледяной воздух холодит щеки и развевает полы свитера. Хитмэн мог почувствовать запах льда. Почувствовать вкус адреналина на языке. Он снова стал мужчиной, которым был до аварии. Целым.


Марк проснулся, когда «линкольн» тихо подъехал ко входу, и, как всегда, почувствовал боль и разочарование. Открыв глаза, он посмотрел из окна на трехполосную улицу, которая смердела деньгами и претенциозностью. Он был почти дома. Дом, который был лишь пустым зданием, и жизнь, которую Хитмэн не узнавал и ненавидел.


Команда садовников косила, подравнивая безукоризненную лужайку в пригороде Сиэтла. Многие из богатейших людей мира жили в Медине, но лишь одно богатство не открывало двери и не гарантировало вход в это эксклюзивное сообщество. К великому ужасу бывшей жены Марка. Кристина так отчаянно хотела принадлежать к эксклюзивной группке женщин, которые обедают в загородном клубе в костюмах от Сент-Джона и Шанель. Более старшие дамы с идеальными прическами и молодые жены миллионеров из «Майкрософт», которые наслаждаются своим снобизмом и купаются в нем. Неважно, сколько из денег мужа Крисси пожертвовала на их нужды, они так и не позволили ей забыть, что она родилась в семье из рабочего класса Кента. Хотя даже это могло бы пройти незамеченным, если бы ее муж сколотил свое состояние в бизнесе или финансах, но Марк был спортсменом. И спортсменом не благородного вида спорта, вроде водного поло. Он играл в хоккей.


Когда дело касалось жителей Медины, он мог с таким же успехом быть наркодилером. Честно говоря, Марка никогда не волновало, что люди подумают о нем. Его не волновало и в этом случае, но Крисси такое положение сводило с ума. Она была так поглощена деньгами и так уверена, что за деньги можно купить все! А когда они не купили ей то единственное, чего она так отчаянно желала, Кристина обвинила мужа. Конечно, иногда в браке Марк поступал неправильно или мог бы поступить лучше, но он не собирался брать на себя вину за то, что ее не приглашали на коктейльные вечеринки или что к ней с пренебрежением относились в загородных клубах.


На пятую годовщину свадьбы Марк приехал домой после пяти дней, проведенных на выездных играх, и обнаружил, что жена ушла. Она забрала все свои вещи, но, хорошенько подумав, оставила свадебный альбом дожидаться Марка на гранитном столике в центре кухни. Жена оставила альбом открытым на их свадебной фотографии: улыбающаяся Крисси, выглядевшая счастливой в великолепном в платье от Веры Вон. И Марк - в костюме от Армани. Разделочный нож, который Кристина воткнула в голову новобрачного, в какой-то степени нарушал картинку свадебного счастья. По крайней мере, для Марка.


Можете называть его романтиком.


Он все еще точно не знал, из-за чего Крисси так злилась. Он не так уж часто бывал дома, чтобы по-настоящему вывести ее из себя. Она бросила мужа, потому что Марка и его денег оказалось для нее недостаточно. Она хотела большего и нашла это дальше по улице со сладким папочкой почти вдвое старше ее. Не успели высохнуть чернила на документах о разводе, как Крисси переехала на другую улицу, где и жила в настоящее время на берегу озера недалеко от Билла Гейтса. Но Марк не мог представить, что даже с более дорогим адресом и приемлемым мужем дамочки из загородного клуба стали хоть сколько-нибудь добрее к ней, чем были раньше. Вежливей - да. Добрее - нет. Не то чтобы он думал, что Крисси это сильно волнует: пока они чмокают воздух рядом с ее щекой и говорят комплименты ее дизайнерским нарядам, она будет счастлива.


Бракоразводный процесс закончился год назад, и Марк добавил пункт «убраться к черту из Медины» в свой список дел. Прямо после выигрыша Кубка Стэнли. Хитмэн не имел привычки решать несколько задач сразу. Ему нравилось решать одну задачу за раз и решать ее правильно. Найти новый дом все еще значилось в списке под номером два, но теперь это второе место шло после «пройти десять футов без боли».


«Линкольн» заехал на круговую подъездную дорожку и остановился позади побитой «хонды CR-V» с калифорнийскими номерами. Сиделка, предположил Марк. Он обхватил трость и посмотрел в окно на женщину, сидевшую на крыльце. На ней были большие солнечные очки и ярко-оранжевый пиджак.


Водитель подошел к пассажирской двери и открыл ее:


- Могу я помочь вам выйти, мистер Бресслер?


- Я в порядке. - Он выбрался из машины. Бедро сводила судорога, мышцы горели. – Благодарю.


Марк дал водителю чаевые и сосредоточился на кирпичной дорожке, ведущей к крыльцу, и двойных дверях из красного дерева. Его продвижение вперед было медленным и неуклонным: «Викодин» наконец-то подействовал и снял острую боль. Женщина в оранжевом пиджаке встала и наблюдала за приближением Марка, не снимая свои большие солнечные очки. Под оранжевым пиджаком на ней было платье всевозможных цветов, но этот красочный кошмар не заканчивался на ее одежде. Волосы на макушке оказались светлыми, а на концах - с ненатуральным красно-розовым оттенком. На вид ей было около тридцати или тридцати с небольшим, и она оказалась моложе, чем остальные сиделки. И симпатичней, даже несмотря на волосы. Она едва доставала до плеча Марка и была несколько худой.


- Привет, мистер Бресслер, - сказала женщина, когда он проходил мимо нее вверх по ступенькам. И протянула руку: – Я Челси Росс. Ваша новая сиделка.


При более близком рассмотрении мнение Марка о ее пиджаке ничуть не улучшилось: кожаный и выглядел так, будто мисс Росс его жевала. Проигнорировав протянутую руку, Бресслер полез в карман за ключами:


- Мне не нужна сиделка.


- Я слышала, у вас проблемы. - Сдвинув очки на макушку, мисс Росс засмеялась: – Вы ведь не собираетесь создавать мне трудности, правда?


Он вставил ключ в замочную скважину, затем посмотрел через плечо в яркие голубые глаза сиделки. Марк не очень много знал о женской моде, но даже он понимал, что никто не должен надевать так много яркой одежды одновременно. Он будто слишком долго смотрел на солнце и теперь боялся, что получит «слепое пятно».


- Просто пытаюсь сэкономить ваше время.


- Я ценю это. – Она последовала за ним в дом и закрыла за собой дверь. – Вообще-то, официально моя работа начинается только завтра. Я просто хотела прийти сегодня и представиться. Знаете, просто сказать «привет».


Марк бросил ключи на столик у дверей. Те проскользили по столешнице и остановились рядом с хрустальной вазой, которая уже много лет не видела настоящих цветов.


- Хорошо. Теперь можете уйти, - сказал он, продолжая двигаться по мраморному полу, мимо винтовой лестницы к кухне. Он начал чувствовать небольшую тошноту ото всех этих таблеток, которые принял на голодный желудок.


- Прекрасный дом. Я работала в по-настоящему красивых местах, так что знаю, о чем говорю. - Она шла за Марком, будто не торопилась убираться к черту. – Хоккей оказался прибыльным делом.


- Он помогал оплачивать счета.


- Вы живете здесь один?


- У меня был пес. И жена.


- Что же случилось?


- Он умер, - ответил Марк, чувствуя, что мог встречаться с сиделкой раньше, но в то же время ощущая твердую уверенность, что запомнил бы эти волосы. Хотя... даже если бы их цвет был другим, он сомневался, что стал бы с ней связываться. Она была не в его вкусе.


- Вы обедали?


Бресслер прошел к холодильнику. Открыл его и вытащил бутылку воды.


- Нет. - Маленькие и наглые никогда не были в его вкусе. – Мы с вами встречались прежде?


- Вы смотрите «Смелые и красивые»?


- Смелые и что?


Она засмеялась:


- Если вы голодны, я могу приготовить вам сэндвич.


- Нет.


- Хоть я официально не работаю на вас до завтра, я могу сварить суп.


- Я сказал - нет. – Он поднес бутылку к губам и наблюдал за сиделкой через прозрачный пластик. Концы ее волос были на самом деле странного оттенка. Не красные и не розовые, и Марк поневоле задался вопросом, не красит ли она ковер, чтобы тот подходил к шторам. Несколько лет назад одна фанатка «Чинуков» выкрасила волосы на лобке в синий и зеленый цвета, чтобы выказать свою поддержку. Марк не видел ту женщину лично и вблизи, но видел фотографии.