– Ее – ответил Артём. – Ты мороженое ешь, а то сейчас таять начнет, капать, и мы испортим твой замечательный диван.

– Знаешь, те полгода, что мы вместе – самые счастливые в моей жизни. Мне никогда не было так хорошо, никогда. И не вздумай возражать!

Возражать было излишне, и не потому, что это была Аня, которая не принимала возражения ни в каком виде. Просто Артём и сам так считал, только никогда не посмел бы вот так взять и признаться, не моргнув глазом, не смутившись, искренне и наповал. Только бы она осталась такой, только бы он не изменился, не поддался усталости, искушению, сытости – да чему угодно! Артём был нетороплив, консервативен и нетерпелив к чьим-то пустым требованиям, обещаниям, к занудству и предательству. Все это он хотел сберечь для Ани, видевшей в нем если не свой идеал, то уж точно что-то близкое к нему.

Учеба, прогулки, праздники, походы в кино – из этого состояла их совместная жизнь. В ней не было каких-то потрясений, за исключением разве что бесконечных попыток Артёма найти какую-нибудь разовую работу. В основном его манил автосервис, возможностью быстро, всего за какие-то выходные, заработать денег на несколько походов в кино, или на кафе, или просто на то, чтобы заказать суши на дом. Сначала Артём никак не мог привыкнуть к такой еде, а потом вник и, несмотря на протесты Ани, заказывал суши домой.

Родители Артёма никак не отреагировали на изменения в его жизни. Он по-прежнему исправно звонил им раз в неделю, для того, чтобы осведомиться о здоровье, о том, каковы надои и не собираются ли они в этом месяце продавать бычка или цыплят, рассказать вкратце подробности своей учебы. На фразу о том, что он теперь живет у девушки, мама отреагировала странно: «Молодец, давно пора, а то мы с отцом думаем, когда же ты, наконец, устроишь свою жизнь и не будешь оглядываться на нас, стариков. Да и незачем оглядываться, живи, сам принимай решения и делай так, как должен».

Все это было для него удивительным даже в большей степени, чем знакомство с Аней в цеху и их встреча на набережной. Он больше не вспоминал об Алине – она исчезла из его жизни окончательно, бесследно, и даже если бы и предпринимала какие-нибудь попытки вернуться, он не позволил бы ей подойти к себе даже на десять метров. А Аня – она никогда не упрекала его за прежние отношения, как это делают многие девушки ее возраста, стараясь прибрать парня к рукам и как-то им манипулировать. «Прошлое – оно и есть прошлое» – любила повторять она.

Как-то в конце зимы, в субботу, Артём вернулся из автосервиса грязный и уставший, положил на тумбочку у кровати тысячу рублей, долго отмывался от копоти и черной автомобильной смазки, а на следующий день слег с простудой.

– Ну и зачем ты мучаешь себя этой халтурой, скажи? – Аня сидела рядом с ним на постели, поджав под себя ноги, и внимательно смотрела на градусник, – Тридцать восемь, Тёма, тридцать восемь.

– Простудился, с кем не бывает.

– Тёма, ты как будто специально это простуду искал. Мало того, что весь перепачкался, дышал бензином, в конце концов убил на эту работу целый день, а теперь убьешь неделю, чтобы поправиться – так еще и заработок, Тём, очень мал для такой работы.

– Не так уж и мал – ворчал Артём. – Тысяча – это все-таки деньги, они не валяются где попало.

Аня встряхнула градусник и заставила Артёма поставить его еще раз.

– Понимаешь, это не дело. Помнишь, что тебе сказал мой папа? Он готов платить тебе за то, что ты мне помогаешь по хозяйству и содержать квартиру, чтобы не нужно было никого нанимать хотя бы для того, чтобы помыть окна. А ты гоняешься за деньгами по старой памяти.

– И что?

– А ничего, Тёмочка. Пообещай, что не будешь больше так делать, хорошо?

– Ну, мне же надо где-то подрабатывать! – застонал Артём. – Не могу я на твоей шее сидеть и что-то требовать. Да, я благодарен твоему папе и тебе за все. Но и я сам должен что-то зарабатывать, иначе обленюсь, буду валяться дома перед телевизором, портить воздух и пить пиво.

Аня рассмеялась, а за ней и Артём, он поперхнулся и закашлялся.

Смеяться было больно, сильно отекло горло и был заложен нос.

– Ты настаиваешь?

– Да, настаиваю! – Аня повысила голос.

– Ну, не надо так кричать, голова же болит. Слушай, доставай-ка этот градусник, надоело уже, сижу с ним, как дурак, по второму разу измеряю. Ну, сколько?

Аня ловко выхватила градусник из подмышки и снова накрыла Артёма одеялом.

– Тридцать восемь и две.

– Ой, спаси меня, моя медсестричка, сделай мне хорошо! – Артём притворился, что бредит и закатывает глаза.

– Сделаю, сейчас клизму тебе сделаю, тепленькую, согревающую, ой как будет хорошо! Стонать будешь от удовольствия!

– Я вообще-то другое удовольствие имел в виду! – обиделся Артём.

– Нет, Тёма, в таком состоянии тебе сексом заниматься точно нельзя! Мало того, что меня, свою любимую медсестричку, заразишь своими соплями, так еще и с температурой ты. Нельзя. На сосуды огромная нагрузка! А нужно себя беречь.

Аня прочла целую лекцию о том, как нужно лечить простуду, соблюдать постельный режим и ограничить физические нагрузки.

– Ох, а что вообще можно? Работать нельзя, сексом заниматься нельзя. Не жизнь, а катастрофа какая-то!

– Никакая не катастрофа, – Аня снова стала строгой. – Потерпишь недельку.

Артём застонал и заерзал, в диване что-то заскрипело и треснуло.

– Ну ладно, не недельку, пару дней, а если сейчас сломаешь диван, то терпеть будешь до тех пор, пока мы не купим новый.

Артём отвернулся к стене и почти сразу уснул. Ему снилось что-то странное, будто бы он в общежитии, Аня живет там вместе с ним, им не дают покоя соседи по комнате и баба Даша, которая почему-то грозится заявить на них куда следует. А куда это – куда следует? Артём проснулся в поту, и как ему показалось, даже что-то закричал в момент пробуждения.

Аня спокойно сидела за столом – перед ней был ноутбук, в ушах наушники. Она кому-то что-то писала, потом получала ответ, читала его, улыбалась, снова отвечала. Она не видела, что Артём проснулся и наблюдает за ней. «Светло, значит, еще не поздно – думал Артём. – Сколько я проспал? Как болит голова!»

– Ну, проснулся? – Аня заметила, что Артём шевелится и пытается привлечь ее внимание. – Как ты? Живой?

– Живой, голова очень болит – вздохнул Артём.

– Ничего, сейчас напою тебя чаем, таблетку дам. Еще минут десять и сама бы тебя разбудила, таблетки-то от температуры на ночь принимать нельзя.

– Ага – согласился Артём.

– И никуда я тебя завтра не пущу! Понял? Дома полежишь, и вторник, наверное, тоже.

– Ага – снова простонал Артём.

– И смотри у меня! Не будешь слушаться – отшлепаю!

– Ага – Артём уже умирал со смеху.

«С ума сойти! Я ли это? Я болею, а за мной ухаживает самая классная девушка на свете! Что это за мысли? Может, просто температура? Да нет, это счастье. Она такая красивая, такая классная, такая бесподобная. Как хорошо, что устроился тогда поработать на хладокомбинат! А теперь она ворчит, мол, не пустит меня никуда работать. Ревнует, наверное, вдруг я с кем-то еще познакомлюсь там. А я и не собираюсь. Хотя, может совсем и не думает она так. Заботится ведь обо мне, переживает…».

– Тёма, ау! Не спи, сделай глоток чая и прими таблетку, потом чай пей маленькими глотками.

Артём повиновался. Таблетка была ужасно горькой, он с трудом ее проглотил, а чай – приторно-сладким с тошнотворным привкусом.

– Ты лицо-то не криви, там ягоды шиповника заварены. Пей-пей, ничего плохого с тобой не станет, это тебе не в автосервисе вкалывать! Кстати, Тём, мне тут подруга написала, есть работенка, мне кажется, она тебя заинтересует. Правда, противная, но поможет нам здорово сэкономить.

– Это какая? – Артём с трудом заставлял себя пить чай.

Болело горло, глотать тоже было больно, как и говорить.

– Что за работа? – снова спросил Артём.

– А ты пей, молчи и слушай меня. Короче говоря, восьмого марта будет концерт Меладзе в Ледовом, представляешь? Я уже посмотрела, сколько стоят билеты. Конечно, это хорошо, мне тоже нравятся его песни, но такие деньги, Тём! Я бы лучше отложила их нам на лето, согласен?

Артём замычал, давясь очередным глотком.

– Ты похож на слоника сейчас!

– Очень смешно! – обиделся Артём, но продолжал пить, хоть и через силу.

– Так вот, мне подружка написала, просит ее и еще одну девчонку подменить. Оказывается, есть люди, которые приходят перед концертом и помогают там в зале все убрать, развесить рекламу, что-то перетащить за сценой. Они завербовались туда, уже на несколько концертов так ходили, а на этот не могут попасть, сами в Финляндию уезжают на праздники, по магазинам и отдыхать.

Артём поперхнулся.

– И что – тем, кто работает, можно бесплатно остаться на концерт?

– Ага, и еще сколько-то денег дадут, представляешь? Конечно, дадут немного, девчонки пишут, что рублей по двести-триста, но туда ходят в основном за возможность попасть на концерт. Ну, соглашаемся?

– А что от нас требуется? – Артём, наконец, допил, потянулся и поставил пустую чашку на тумбочку у кровати.

– Да ничего! Просто ищут проверенных людей, которые не подведут и обязательно явятся, не прогуляют.

– М-да – произнес Артём. – Ну, может, это действительно наш шанс? Вот так и проведем восьмое марта, а то я все думаю, что тебе дарить, куда тебя вести?

– Ах ты какой! Мало того, что восьмое марта, так и я нашла, и устроила себе этот день? Сама себя повела на концерт? Ну ты и поганец! – Аня швырнула в Артёма подушкой с кресла. – И не посмотрю, что ты болеешь! Сам-то от меня на двадцать третье получил наушники и майку, и ужин тоже я готовила. А теперь с восьмым марта хорошо устроился…. Да ладно, Тём, я не обижаюсь! А на те деньги, что нам дадут, пойдем после концерта куда-нибудь и попьем кофе с тортиком. Идет?

Артём швырнул подушку обратно.

– Идет!