— Я прекрасно могу судить о любом характере, — с величайшим негодованием парировала удар Джиллиан.

— Ха!

— Я лучше пойду к себе, — решилась вставить слово Эмма.

Джиллиан скрестила руки на груди и подступила к Ричарду.

— «Ха»? Что значит это ваше «ха»?

— Только то, что ваша так называемая способность разбираться в мужчинах нуждается в проверке.

— И кем же? — Голос Джиллиан зазвенел от гнева.

— Мной, — твердо заявил Ричард, явно намереваясь положить конец дискуссии.

Джиллиан с трудом подавила желание затопать ногами. Или влепить пощечину.

— Я выбрала вас, не так ли? Это было ошибкой? — спросила она с вызовом.

— Это тоже нуждается в рассмотрении, — заявил он с величайшей самоуверенностью.

— Совершенно верно.

Глаза их встретились, и Ричард, глядя на Джиллиан сверху вниз, продолжал:

— Так вот, я ни в коем случае не стал бы приводить в доказательство вашего умения судить о людях тот факт, что вы поместили мое имя на первой строчке вашего списка.

— Какого списка? — полюбопытствовала Эмма.

— Должна заметить, что ваше поведение в свете соответствовало моим представлениям о подходящей кандидатуре, — возразила Джиллиан. — Так что с этой точки зрения я была права.

— Этого вы и хотели? Это выбирали? Мужчину, который ведет себя благопристойно, порядочно, респектабельно? — Ричард прищурился. — Мужчину, которому от вас нужно только ваше чертово наследство?

— Но я получила совсем не то, верно? — Джиллиан теряла самообладание, но уже закусила удила. Этот человек доводил ее до исступления. — Я получила животное, которое хочет больше, чем только деньги. Он хочет, чтобы я отдалась ему. Он хочет…

— Чего он хочет? — взревел Ричард. — Говорите, чего, по-вашему, я хочу от вас?

— Нет, я определенно должна удалиться, — сказала Эмма и вышла из комнаты, затворив за собой дверь.

Джиллиан не сводила глаз с Ричарда.

— Видите, что вы натворили? Вы испугали Эмму.

— Как пугаю и вас?

— Меня вы не пугаете, — отрезала она, и это было правдой: она слишком разозлилась, чтобы пугаться.

— Что-то вас пугает.

Злость лишила Джиллиан всякой осторожности, и она не задумываясь спросила:

— Почему вы ни разу не поцеловали меня?

— Что? — Ричард, смешавшись, побагровел. — Какое это имеет отношение к делу?

— Вы не ответили на мой вопрос. — Она по-прежнему прямо смотрела на него. — Вы даже не пытались меня поцеловать. Для мужчины, который собирается обольстить женщину, это…

— Ухаживать, — пробурчал он.

— Обольстить! Именно это вы имели в виду, хотя случайное пожатие руки вряд ли можно назвать обольщением. Для этого вашего обольщения вы не приложили никаких усилий!

— Это не так, — произнес он с болью в голосе, словно Джиллиан затронула его понятие о чести.

В ответ она только усмехнулась.

— Я не думал, что вам хотелось, чтобы я поцеловал вас, — продолжал он. — Каждый раз, когда я сжимал вашу руку в своей… — Он покачал головой, и Джиллиан подумала, что никогда еще не видела настолько озадаченного мужчину. — Я считал… словом, ваше поведение…

— Поцелуйте меня, Ричард. — Джиллиан уже не боялась, она должна была узнать, что почувствует, когда он сделает это. Смятение? Страсть? Или вообще ничего? Самый подходящий момент наконец-то выяснить это.

Глаза у Ричарда вспыхнули. Может, он слишком сердит, чтобы целовать ее?

— Вы уверены, что хотите этого?

— Да, да. — Она нетерпеливо кивнула. — Ну, давайте!

Он наклонил голову, и его губы, теплые и нежные, коснулись губ Джиллиан. Ее словно обдало жаром. Чудесное начало! Джиллиан потянулась к Ричарду, но он неожиданно, без предупреждения, отклонился от нее.

Она быстро открыла глаза. Ричард смотрел на нее, подняв брови.

— Ну?

— Что «ну»?

В ее голосе прозвучало невольное разочарование. Ведь это не самое лучшее, что он мог сделать? Сердце у Джиллиан упало.

— Ну, как это было?

— Это было… — Недолго, быстро, мимолетно. Но сказать ему так она не могла себе позволить. Джиллиан принужденно улыбнулась. — Приятно.

— Благопристойно, — произнес он, кивнув с самым серьезным видом.

— Да, полагаю, что так.

Пожалуй, не стоило об этом упоминать. А что, если это предел его возможностей?

— И вы разочарованы?

— Не очень, — поспешила ответить она. — Во всяком случае, уж в этом-то я не судья. Даже не помню, когда я просила мужчину поцеловать меня. — На самом деле у нее сохранились прекрасные воспоминания и точное представление о том, чего ожидать. Господи, его бесстрастное легкое прикосновение вряд ли можно назвать настоящим поцелуем. — Я ожидала… чего-то… как бы это выразить…

— Чего-то не столь сдержанного?

— Вероятно. Ваша репутация…

— Бывшая репутация, помните об этом, — произнес он назидательно. — Я переменился. Поэтому я и возглавляю ваш список.

— Жаль, — еле слышно выговорила она.

Неужели он изменился слишком сильно? Что же ей делать теперь? Этот его так называемый поцелуй ничего не доказывал. Он был чересчур спокойным, бесстрастным и совсем, до обидного, недолгим.

— А теперь, если разговор кончен, я ухожу.

Он кивнул, повернулся и пошел к двери. Сдержанный, абсолютно корректный, и все же…

Пропади оно пропадом, она отлично видела по выражению его глаз, что он забавляется.

— Ричард!

Он остановился. Плечи у него вздрагивали.

— Вы смеетесь?

— Ничего подобного.

В голосе у него появилось нечто странное. Как у человека, который чуть не подавился или старается не расхохотаться.

— Здесь не над чем смеяться.

Он повернулся к ней лицом, так крепко прикусив нижнюю губу, что Джиллиан удивилась, как это у него не потекла кровь.

— Неужели не над чем?

— Совершенно не над чем.

— Вероятно, вы правы. — Он медленно наклонил голову и скрестил руки на груди. — Я согласен, что в нашем положении нет ничего даже отдаленно комического.

— Я, например, не вижу ничего заслуживающего хотя бы улыбки.

— А вам не кажется, что отчасти забавно, например, то, что вы, весьма достойная леди, предложили вступить с вами в брак человеку, выбранному заочно лишь для того, чтобы получить наследство?

— Нет, не кажется, — сердито отрезала Джиллиан. — Это было продиктовано необходимостью, к тому же ваши слова насчет заочного выбора неверны. Я встречалась с вами раньше.

— Правда?

— Да. Только это было, мне кажется, всего один раз и очень давно.

— В таком случае прошу прощения. Время, и обстоятельства, безусловно, изменили нас обоих. — Он подошел ближе, его озорное настроение исчезло. — И однако, если продолжить тему, вы не считаете, что в моем отказе вступить в чисто формальный брак и в вашем последующем предложении в течение этих месяцев до вашего дня рождения познакомиться друг с другом получше, дабы вы решили, сможете ли разделить со мной супружеское ложе, нет ни капли юмора?

— Нет, не считаю, — медленно проговорила Джиллиан.

Ричард стоял теперь совсем близко, настолько, что мог бы ее обнять.

— Почему вы хотите, чтобы я вас поцеловал? — вдруг спросил он.

Джиллиан подняла на него глаза. Множество ответов вертелось у нее в голове, но она молчала.

— Когда я поцелую вас, Джиллиан, то поцелую по-настоящему. И сделаю это по собственному желанию. — Глаза его горели от, гнева. — Поцелую потому, что мне так захочется, а не потому, что вам надо что-то доказать. Себе или мне.

У Джиллиан перехватило горло.

— Я вовсе не нуждаюсь… — начала она, но Ричард резко перебил ее:

— Нуждаетесь. Я вижу это по вашим глазам. То ли вам надо доказать, что вы можете стать моей женой без той привязанности, какую вы питали к вашему мужу, то ли…

Теперь она перебила его:

— Я могу. Могу быть для вас настоящей женой, поскольку вы этого хотите. Я решила ею стать, и мы поженимся немедленно.

— Неужели? — Он вложил в одно это слово, кажется, весь отпущенный ему Богом сарказм. — И таким образом сохраним ваше наследство — шестьсот тысяч фунтов стерлингов, восемь кораблей и огромный земельный участок в Америке. Знаете ли вы, миледи, как называют женщину, которая отдает себя мужчине за деньги? Даже за такие огромные, как это состояние?

Джиллиан была потрясена до глубины души. Голова ее откинулась назад, словно ей дали пощечину. Не задумываясь, она подняла руку и размахнулась.

Ричард крепкой хваткой удержал ее руку в нескольких дюймах от своей физиономии, завел ей за спину и тесно прижал Джиллиан к себе.

— Отпустите меня немедленно! — бурно дыша, еле выговорила она.

— Нет! — Он стиснул ее еще сильнее и посмотрел в глаза с видом, полным раскаяния. — Простите, Джиллиан. Я не то хотел сказать…

— Не смейте! — скорее всхлипнула, чем выкрикнула она, проклиная себя за слабость в голосе, и попыталась высвободиться, но он держал ее по-прежнему крепко. Собравшись с духом, она заговорила ледяным тоном: — Не расточайте попусту ваши извинения. Я не хочу и не приму их. Вы посмели назвать меня шлюхой…

— Не говорите так! Я был разозлен и…

— А теперь разозлена я!

— …и расстроен или, не знаю, видимо, устал от того, что не в силах понять, чего вы от меня хотите. И меня мучает боль. — Он отпустил ее руку, но не разжал объятия. — Простите меня, Джиллиан.

Было в тоне его голоса нечто тронувшее сердце Джиллиан, и она притихла.

— Пожалуйста, — проговорил он, прижался губами к ее лбу и молча стоял так несколько долгих минут.

Джиллиан понимала, что нужно высвободиться и отойти — он заслужил это, — но была не в состоянии даже пошевелиться, не то что оттолкнуть.

— Боль? Что вы имеете в виду?

— Нелегко понимать, что женщине нужно от тебя только имя. Видимо, тому причиной моя проклятая гордость, но я не хочу быть для вас только средством получить состояние, — шептал он, почти касаясь губами ее щеки.