Творческое состояние исчезло с той минуты, как Ричард перешел к изображению лица Джиллиан, Он изучал его некоторое время, а Джиллиан даже не заметила, что негромкий звук движения угля по холсту прекратился. Комната была подготовлена к сеансу таким образом, чтобы он мог оставаться в тени и чтобы Джиллиан видела только его силуэт. Но ему стало ясно, что она потеряла всякий интерес к окружающей обстановке, к тому, где она находится и с кем.

В те минуты Ричард думал — или, скорее, надеялся, — что именно ой вызвал это мечтательное выражение ее глаз и румянец на щеках, что, приоткрыв рот и облизнув губы, она тоже думала о нем. И с трудом удержался от того, чтобы не броситься к ней и не заключить в объятия…

Ричард сглотнул и пристально посмотрел на набросок Джиллиан. Беглые, неоконченные линии, нанесенные углем, — намек на то, что появится на холсте позже. Во время сеанса он держал себя в руках и даже успешно сохранил дурацкий акцент. Кто мог подумать, что неправильный английский выговор, усвоенный для короткой встречи в саду, будет так трудно сохранить на целый час работы в студии? И он почти забыл о нем в последние минуты у двери.

Ричард взял уголь и принялся за работу, совершенствуя едва намеченный образ. Для того чтобы продолжать, ему не нужна была Джиллиан: ее лицо как живое оставалось в его воображении, словно она стояла сейчас перед ним.

Последние минуты перед дверью.

Что удержало его от того, чтобы последовать за ней? Обнять, прижать к себе крепко, чувствуя каждый изгиб ее тела сквозь тонкую ткань платья. Ощущать тепло ее кожи, каждый ее вздох, биение сердца.

Что произошло бы, не отпусти он ее? Он хотел ее с такой силой, которая даже теперь потрясала его, и знал, что она хочет его точно так же. И это было поразительно. Кого же она хотела — Ричарда? Или Туссена?

Она вовсе не старалась вырваться из объятий художника. И не было в ней страха, когда Туссен обнял ее, — она почти не сопротивлялась. Досада водила его рукой, и линии на холсте стали резкими и небрежными.

Ричард глубоко вздохнул. Ну хорошо, ведь это был его план, не так ли? Его так называемый план с переодеванием. Палка о двух концах. Чему женщина станет больше противиться — ухаживаниям английского графа или французского художника? Это оказалось так же хитро, как стратегии Веллингтона и Наполеона.

Нет, план его вполне разумен. Поддайся она Туссену, это докажет ей, что незачем бояться его, Ричарда. Докажет, что она может делить с ним постель, не отдавая своего сердца.

Ричард сердито сдвинул брови. Хочет ли он именно этого? Конечно. Любовь его не интересует. Или он начинает увлекаться Джиллиан всерьез, потому что думает о ней постоянно, думает только о ней самой, а мысль о наследстве кажется ему уже не такой важной, как любовь? Вряд ли.

Снова Англия вступила в битву с Францией, и, уж наверное, Англия снова победит. Ричард отмахнулся от неприятной мысли, что война опять может стать долгой и кровопролитной.

Глава 10

Джиллиан раздумывала, насколько неприлично было бы отослать гостей по домам, а Эмму — в ее комнату и остаться наконец наедине с Ричардом.

Она окинула взглядом нескольких человек, собравшихся у нее в гостиной. Ричард и Робин стоя рассуждали о последних дебатах в парламенте. Эмма сидела поблизости от них на канапе и делила свое внимание между политической дискуссией и Китом, устроившимся рядом с ней. До сих пор вечер проходил на удивление хорошо.

Робин, разумеется, этому не способствовал, вежливо, но неизменно опровергая все, что говорил Ричард, будь то замечания по поводу действий правительства или фраза о том, как прекрасна весенняя погода. К счастью, Кит был слишком занят тем, что глазел на Эмму, чтобы поддерживать Робина.

С той самой минуты как Кит переступил порог, он не в силах был отвести от девушки взгляд. В платье Джиллиан, с красиво причесанными волосами, Эмма выглядела очаровательно. Ее собственные платья достались ей от матери и, к несчастью, давно вышли из моды. Джиллиан вначале думала, что Ричарду придется основательно потратиться, чтобы прилично одеть сестру, однако она и Эмма оказались примерно одинакового сложения и роста, так что в этом не было нужды.

Если считать — в полном соответствии с действительностью, — что главная цель любого сезона, не важно, насколько скромного, заключается в том, чтобы найти мужа, то, судя по манерам Кита и мечтательному выражению его глаз, Эмма этой цели уже почти достигла. Джиллиан была в восторге от такого развития событий, но при этом чувствовала себя немного, совсем чуть-чуть, задетой.

Эмма принимала знаки внимания Кита с видом прохладным и несколько ироническим. Джиллиан была немало удивлена этим. Сестра Ричарда явилась в Лондон из деревенской глуши, но обладала уравновешенностью молодой женщины, которая с успехом провела здесь несколько сезонов. Что касается дел сердечных и искусства кокетничать, то Эмма обладала в этом почти таким же врожденным талантом, как в живописи.

Сегодняшний день они потратили на то, чтобы оборудовать студию, и Эмма с жаром отдалась любимому занятию. Джиллиан подумывала, не взять ли ее с собой на следующий сеанс у Туссена — понаблюдать за его работой. Кроме того, присутствие Эммы было бы полезно не только по этой причине.

Ричард ничем не показывал, что замечает внезапное взаимное влечение своей сестры и Кита. Впервые со дня знакомства с Джиллиан он вел себя в соответствии со своей нынешней репутацией — говорил немного резко, неохотно вступал в разговор и постоянно бросал на нее пристальные взгляды, словно хотел заглянуть к ней в душу. Он чем-то встревожен, это несомненно, но чем именно? После вчерашнего позирования в студии у Туссена и в связи с сегодняшними планами Джиллиан это ее слегка нервировало.

Она думала о встрече с художником целый день, оценивая произошедшее с ней в конце вечера как чисто физический отклик на объятия искушенного соблазнителя. Однако полностью этим пренебречь было трудно. Джиллиан не считала себя женщиной страстной и тем более способной испытывать такие чувства по отношению к мужчине, лица которого не видела, и это ее тревожило.

Но больше всего ее волновали собственные открытия. Неужели она и в самом деле боится увлечься Ричардом? Боится того, что разбудят его объятия? Во время их нескольких коротких встреч она уже успела убедиться, как его присутствие действует на нее.

Но что, если это всего лишь физическое влечение, подобное тому, какое охватило ее в объятиях Туссена? Может быть, она боится отдать Ричарду сердце, а может быть, наоборот, — не отдать его? Ведь, вступив в брак, уже ничего не изменишь. Сможет ли она, невзирая на то, как высока ставка, провести всю жизнь с нелюбимым мужчиной?

— Робин, — заговорила она внезапно, — мне ужасно не хотелось бы заканчивать этот прекрасный вечер, но время уже позднее.

Кривая улыбка приподняла уголки губ Ричарда. Во-первых, еще не было поздно, а во-вторых, вечер не столь уж прекрасен.

Робин ответил Джиллиан понимающим взглядом.

— Хорошо. Кит?

— Мне кажется, время не столь уж позднее, — недовольно пробормотал Кит, не сводя глаз с Эммы.

Эмма встала, и Кит немедленно вскочил.

— Леди Джиллиан права. Сегодня был удивительно длинный день, — сказала Эмма и протянула Киту руку. Тот припал к ней долгим поцелуем:

— Надеюсь, что буду иметь удовольствие снова увидеться с вами.

Джиллиан подавила улыбку. Эмма покраснела. Робин округлил глаза и направился к двери.

— Идем, Кит. — Тот неохотно последовал за другом, а Робин, вдруг остановившись, устремил взор на Ричарда: — Вы идете, Шелбрук?

— Минутку, Ричард, — поспешила вмешаться Джиллиан. — Нам надо кое-что обсудить.

Ричард поднял брови.

— Разумеется, нет, Уэстон.

Робин сощурился, в задумчивости посмотрел на Джиллиан и кивнул:

— Понимаю. В таком случае пожелаю вам всего хорошего.

С этими словами он покинул гостиную.

— Всего хорошего, — повторил за ним Кит и, бросив последний влюбленный взгляд на Эмму, тоже удалился.

Снизу, из холла, донесся голос Уилкинса, а вслед за этим звук закрываемой двери.

Эмма встретилась глазами с Джиллиан. Щеки у нее мило порозовели, глаза сверкали.

— Он очень приятный джентльмен, правда?

— Приятный? — Ричард сердито фыркнул. — Законченный повеса, и я бы посоветовал тебе соблюдать дистанцию.

— Ричард! — широко раскрыв глаза, воскликнула Эмма.

— Что за вздор! — возмутилась Джиллиан. — Он человек весьма эмоциональный, но вполне порядочный, славный и к тому же один из моих самых близких друзей. У него неплохое состояние, титул, и для Эммы он отличная партия.

— Отличная партия? — нахмурился Ричард.

— Вы так считаете? — мечтательно произнесла Эмма.

— Конечно. — Джиллиан улыбнулась. — И я еще никогда не видела, чтобы он так смотрел на женщину. Думаю, это прекрасное начало.

— Это не начало, — возвысил голос Ричард. — Никакое это не начало. Это конец. Я не имею намерения разрешить сестре общаться с этим человеком.

— О Боже! — пробормотала Эмма.

— Ваши намерения ничего не значат. — Джиллиан подбоченилась. — Эмме двадцать один год, и не важно, что скажете по этому поводу вы.

— Это так, но до тех пор, пока она находится на моем попечении…

— На это могу возразить, что в данный момент Эмма не находится на вашем попечении, так как живет под моей крышей, — заявила Джиллиан с язвительной усмешкой.

— А ведь и в самом деле поздно, — заметила Эмма, потихоньку подвигаясь к двери.

— И поскольку она живет в моем доме, то нуждается только в моем одобрении. В настоящее время я не вижу ничего плохого в том, что она будет видеться с кем пожелает и заниматься чем захочет.

— В вашем одобрении? — выпалил Ричард. — Я не думаю, что ваши суждения верны, когда речь идет о таких молодчиках, как Уэстон.