Беру сумку, и тут на кухне снова появляется миссис Рассел.

— Что произошло с нашей спальней? — спрашивает она, показывая себе за спину. — Там как будто побывал ураган.

Ураган? Да, можно сказать и так.

— Ваши дети решили использовать кровать в качестве батута. Прошу прощения, я не успела привести все в порядок, — у меня и в мыслях ничего подобного не было.

Миссис Рассел так смотрит на меня, будто маленький ребенок тут я. Неодобрительно и с укором.

— Не беда, — закатив глаза, подходит к столу и целует в лоб каждого из детей. И замирает, когда останавливается перед Холли. — Боже мой, что случилось? — спрашивает она и делает шаг в сторону, показывая на огромную шишку на лбу у дочери.

Блин.

Петал подпрыгивает на стуле и делает свое фирменное движение волосами. У меня дурное предчувствие.

— Холли засунула шарик себе в нос, а Шеннон оставила ее одну на столе, и та упала, — отправив последнюю ложку мороженого в рот и широко улыбаясь, рапортует она. Предательница.

— Что? — миссис Рассел в шоке поворачивается ко мне. — Ты оставила ее на столе без присмотра? И у нее в носу оказался шарик? Как это возможно? Ты что, не следила за ней? Я же говорила тебе, что у Холли есть эта дурная привычка.

Дыши. Сдерживай свой ирландский темперамент. В конце концов, сегодня Рождество. Время добра и прочей подобной ерунды.

— Ничего страшного, — направившись к двери, отвечаю я. — С ней все в порядке.

— Ты что это делаешь? — идя за мной по пятам, спрашивает миссис Рассел, когда я, нахмурившись, поворачиваю дверную ручку.

— Мне нужно пройтись по магазинам и приготовиться к встрече с родными, — я даже не напоминаю, что уже говорила об этом сегодня утром, когда согласилась присматривать за детьми.

— Но ты не можешь уйти, — ее голос звучит нервозно. Когда я разворачиваюсь, то замечаю, что и выглядит она так же. — Сегодня у Пита рождественское торжество. Ты должна остаться с детьми.

Должна? Я окидываю ее хмурым взглядом. Эта женщина просто нечто.

— Миссис Рассел, я же сказала вам, что с сегодняшнего дня у меня отпуск. Впереди масса дел.

Поведение дражайшей супруги моего начальника меняется в считанные секунды. Она больше не паникует. Ее голос становится суровым.

— Боюсь, я вынуждена настоять.

— Что, простите?

— Если ты не будешь выполнять свои обязанности, моему мужу придется найти себе другого помощника.

Другого помощника или няню? Я пытаюсь успокоиться — правда пытаюсь, — но эта самоуверенная бабенка выведет из себя даже святого. Расправив плечи, я откашливаюсь.

— Присмотр за детьми в них не входит.

— Что из перечня обязанностей личного помощника осталось за пределами твоего понимания?

Невероятно. Она продолжает упорствовать.

— Для подобного разговора у меня сейчас нет времени, — я разворачиваюсь и спускаюсь по уличной лестнице. — После рождественских каникул я сама обсужу этот вопрос с мистером Расселом, — обернувшись через плечо, кричу я и подхожу к дороге, чтобы поймать такси. У меня есть всего два часа, чтобы купить пять подарков. Справлюсь. Никаких проблем.

— Джудит, привет.

— Ты где? — как всегда, она сразу по делу.

— Работаю, — сегодня я победительница в номинации лгунья года. Но слушать, как моя старшая сестра начнет упрекать меня в неорганизованности, куда хуже.

— Как всегда. Когда начнешь просто жить?

Прибавляя шагу, я поджимаю губы.

— Вообще-то, я и сейчас живу, — проходя мимо, задеваю какую-то старушку, и та роняет свою сумку. — Прошу прощения, — говорю я и вручаю ее сумку.

— Это ты так работаешь? — интересуется Джудит.

— Ладно, прямо сейчас я хожу по магазинам. Но прежде чем ты назовешь меня неорганизованной, хочу заметить: работу я закончила буквально только что.

— Знаю. Мне звонила мама.

— Тогда какого черта ты спрашиваешь? — улыбнувшись пожилой леди, я несусь дальше.

Не обратив внимания на мой вопрос, Джудит отвечает мне язвительным замечанием (весьма типичным для нее):

— Я хотела сказать, что тебе как будто нечем заняться. В твоей жизни ни веселья, ни мужчины.

— То есть ты позвонила мне, чтобы указать на предполагаемые недостатки?

— Нет, я позвонила спросить, не присмотришь ли ты за Эллис в новогоднюю ночь, чтобы мы с Хитом куда-нибудь сходили. Раз уж мы приехали на каникулы в Лондон, грех не воспользоваться ситуацией.

— Почему бы и нет? Никаких развеселых планов у меня все равно нет. Да и мужчины тоже.

Я не против свиданий. Просто у меня нет на них времени.

— Отлично. Мы сейчас в аэропорту, только что получили багаж. Пока! — Джудит заканчивает разговор, а я обнаруживаю себя стоящей у витрины с солнцезащитными очками.

— Извините, — говорит кто-то и, протянув руку, берет с подставки красивые очки от Шанель. В поле зрения появляется рукав пиджака и манжета рубашки с блестящей запонкой. Я читаю выгравированную на серебряной поверхности монограмму: буквы Ш и М.

Повернув голову, оказываюсь лицом к лицу с мужчиной. И едва не падаю. Ну ничего себе. Пока он разглядывает очки, я таращусь на него самым неприличным образом, путешествуя взглядом по его телу — по потрясающему телу! — и практически погрузившись в транс. Мужчина просто невозможно привлекателен: большие карие глаза, мягкие светлые волосы и сильная челюсть. Он прекрасен. Я делаю медленный выдох. Мужчина бросает на меня взгляд и улыбается, мгновенно увеличив тем самым свою привлекательность на тысячу пунктов. Мне становится жарко, и, не переставая на него пялиться, я решаю, что буквы Ш и М означают «шикарный мужчина». Боже правый, откуда же он взялся?