Николас Спаркс - Спеши любить

Джейми сделала небольшую паузу и подняла глаза. Заметила, что я стою на пороге, и снова принялась читать. Через пару минут Джейми закончила, поднялась, разгладила юбку и зашагала ко мне. Мистер Дженкинс незаметно ускользнул.

– Прости, что начали без тебя, – сказала она, подойдя. – Дети просто не могли утерпеть.

– Ничего страшного, – ответил я, улыбаясь и думая, какая она хорошенькая.

– Я рада, что ты пришел.

– Взаимно.

Джейми взяла меня за руку.

– Пойдем, – сказала она. – Помоги мне раздать подарки.

В течение целого часа мы только этим и занимались. Джейми обошла все городские магазины и купила подарки для каждого ребенка в отдельности – ничего подобного они до сих пор не видели. Впрочем, дети получили подарки не только от Джейми – дирекция и сотрудники приюта тоже что-то принесли. Повсюду валялась оберточная бумага и слышались восторженные возгласы. Судя по всему, дети получили куда больше, нежели ожидали; они неумолчно благодарили Джейми.

Когда суматоха наконец улеглась и все подарки были открыты, дети начали успокаиваться. Мистер Дженкинс и незнакомая мне женщина прибрались в комнате, несколько малышей заснули прямо под елкой, старшие разошлись по спальням – уходя, они выключили верхний свет. Фонарики на елке потусторонне мерцали; патефон в углу тихонько играл «Святую ночь». Я по-прежнему сидел на полу рядом с Джейми, которая держала на коленях спящую девочку. До сих пор из-за суеты у нас не было возможности поговорить, и, в общем, мы не возражали. Теперь мы оба смотрели на елку, и я гадал, о чем думает Джейми. Я понимал, что вечер ей понравился, в глубине души мне тоже. Честно говоря, это был лучший сочельник в моей жизни.

Я взглянул на Джейми. На ее лице играли блики, и она казалась необычайно красивой.

– Вот тебе подарок.

Я говорил негромко, чтобы не разбудить малышку, и изо всех сил старался скрыть свое волнение.

Джейми с улыбкой обернулась ко мне:

– Право, не стоило…

Она тоже говорила тихо, и ее голос звучал очень музыкально.

– Ну уж так мне захотелось, – ответил я и протянул ей сверток.

– Можешь сам его открыть? У меня заняты руки. – Она взглядом указала на спящую девочку.

– Вовсе не обязательно открывать прямо сейчас, – ответил я, пожав плечами. – Ничего особо важного там нет…

– Не говори глупостей, – возразила Джейми. – Я хочу открыть его при тебе.

Я принялся снимать обертку, стараясь не шуметь, открыл коробку, вынул свитер и показал Джейми. Он был коричневый, как те, что она обычно носила. Во всяком случае, я решил, что новый ей пригодится, и не ожидал особого восторга.

– Вот и все. Ничего особенного, – повторил я. Хотелось верить, что Джейми не разочарована.

– Он такой красивый, Лэндон, – с чувством произнесла она. – В следующий раз, когда мы увидимся, я обязательно его надену. Спасибо.

Мы посидели молча; я снова начал разглядывать фонарики.

– Я тоже кое-что тебе принесла, – наконец прошептала Джейми. Она смотрела на елку; я проследил ее взгляд. Подарок лежал там, полускрытый за подставкой. Я потянулся, достал прямоугольный, довольно увесистый сверток и положил его на колени, не открывая. – Открой, – потребовала Джейми, глядя на меня.

– Ты не можешь подарить ее мне, – шепотом сказал я, уже догадавшись, что внутри. Я просто не мог в это поверить. Руки у меня начали дрожать.

– Пожалуйста, – повторила она ласково, – открой. Хочу, чтобы она была у тебя.

Я неохотно развернул подарок и осторожно взял его в руки, боясь повредить. Я смотрел на него как зачарованный, потом медленно коснулся пальцами истертой кожи. Глаза наполнились слезами. Джейми взяла меня за руку. Ладонь у нее была мягкая и теплая.

Я просто не знал, что сказать.

Она подарила мне свою Библию.

– Спасибо за все, – прошептала Джейми. – Это лучшее Рождество в моей жизни.

Я отвернулся, не ответив, и потянулся за бокалом. По-прежнему играла «Святая ночь», музыка наполняла комнату. Я отхлебнул пунша, надеясь увлажнить внезапно пересохшее горло. Все те часы, которые я провел с Джейми, воскресли в моей памяти. Я вспомнил школьный бал и то, что она сделала в тот вечер. Вспомнил Джейми на сцене. Вспомнил, как провожал ее домой и помогал собирать жестянки, наполненные мелочью для сирот.

Эти образы проплывали в моей голове; я затаил дыхание и посмотрел на Джейми, затем огляделся, изо всех сил пытаясь хранить спокойствие, и снова перевел взгляд на нее. Мы улыбались друг другу. Оставалось лишь гадать о том, каким образом я влюбился в такую девушку, как Джейми Салливан.

Я отвез Джейми домой из приюта. Поначалу подумывал, не следует ли потянуться в зевке и как бы случайно положить руку ей на плечо, но, честно говоря, не был уверен, какие чувства испытывает Джейми. Она преподнесла мне самый ценный подарок в моей жизни – все равно что отдала кусок самой себя, хотя, возможно, я никогда не открою эту Библию и не буду читать ее, как она. Но, учтите, Джейми могла бы пожертвовать почку абсолютно постороннему человеку, если бы он в ней нуждался.

Как-то Джейми сказала, что она не дура, – в конце концов я и сам это осознал. Она, возможно, отличалась от остальных, но все-таки раскусила мой фокус с деньгами. Думаю, она все знала уже тогда, когда мы сидели у нее в гостиной. Когда Джейми назвала это чудом, то скорее всего имела в виду меня.

Хегберт, помнится, зашел в комнату, когда мы разговаривали, но ничего не сказал. В последнее время священник вообще был как будто сам не свой. Нет, он, как обычно, обличал прелюбодеев, и его проповеди по-прежнему били прямо в цель, но они стали заметно короче. Иногда Хегберт замолкал посреди своей речи, и его лицо приобретало странное выражение, как будто он думал о чем-то грустном.

Я понятия не имел, в чем дело, потому что, в общем, совсем не знал Хегберта. Джейми, упоминая отца, как будто говорила о другом человеке. Предположить у него чувство юмора было все равно что представить две луны на небе.

Думая о Хегберте, я взглянул на Джейми. Она с умиротворенным лицом смотрела в окно и слегка улыбалась, но ее мысли как будто витали где-то далеко. Я тоже улыбнулся. Может быть, она думала обо мне. Моя рука потихоньку начала приближаться к ней, но тут Джейми прервала молчание.

– Лэндон, – сказала она, обернувшись, – ты думаешь о Боге?

Я отдернул руку.

Когда я думал о Боге, то обычно представлял Его таким, как рисуют на старых картинах, – парящий в небе исполин в белой мантии, с длинными развевающимися волосами, который грозит тебе пальцем. Но я понимал, что Джейми имеет в виду не это. Она говорила о воле Божьей. Я задумался, прежде чем ответить.

– Конечно, – сказал я. – Ну, то есть иногда.

– Ты когда-нибудь задумывался о том, почему некоторые вещи оборачиваются не тем, чем хотелось бы?

Я неуверенно кивнул.

– Я в последнее время много об этом думала.

Мне хотелось спросить: «Больше, чем обычно?» – но, судя по всему, Джейми собиралась продолжать, поэтому я промолчал.

– Знаю, Бог распланировал всю нашу жизнь, но иногда я теряюсь в догадках, каким образом Он известит нас о своих замыслах. Тебе такое не приходило в голову?

Джейми говорила так, как будто я все время только об этом и думал.

– Ну… – отозвался я. – Наверное, мы и не должны до конца Его понимать. Возможно, иногда нужно просто верить.

Мне показалось, что я дал хороший ответ. Видимо, привязанность к Джейми заставила мои мозги работать быстрее, чем обычно. Она задумалась над этими словами.

– Да, – наконец сказала она. – Ты прав.

Я улыбнулся и сменил тему, поскольку разговор о Боге трудно назвать романтическим.

– Знаешь, – весело сказал я, – было просто здорово, когда мы с тобой сидели под елкой.

– Да, – отозвалась Джейми. Она по-прежнему думала о чем-то другом.

– Ты отлично выглядишь.

– Спасибо.

Беседа явно не клеилась.

– Можно тебя кое о чем спросить? – поинтересовался я, надеясь вернуть ее с небес на землю.

– Конечно.

Я глубоко вздохнул.

– Завтра, после службы… ну и когда ты немного побудешь с отцом… – Я сделал паузу и взглянул на нее. – Может, придешь к нам на рождественский обед?

Хотя Джейми по-прежнему смотрела в окно, я заметил, что она слабо улыбнулась.

– Да, Лэндон, буду очень рада.

Я облегченно вздохнул, все еще не веря в то, что действительно ее пригласил. Катил по улицам, украшенным фонариками, и через городской сквер, а потом потянулся и взял Джейми за руку; в довершение этого прекрасного вечера она ее не отняла.

Когда мы остановились около ее дома, в гостиной по-прежнему горел свет; за занавесками виднелся силуэт Хегберта. Наверное, священник бодрствовал потому, что желал узнать, как прошел праздник в приюте. Или, возможно, хотел убедиться, что я не поцелую его дочь на прощание. Такого он бы точно не одобрил.

Я раздумывал об этом, когда мы вылезли из машины и подошли к двери. Джейми притихла, но казалась очень довольной; видимо, была рада, что я пригласил ее в гости. Раз уж она оказалась достаточно проницательна для того, чтобы раскусить мой фокус с деньгами для сирот, возможно, Джейми с той же легкостью разгадала, что значит это приглашение. Судя по всему, она заметила, что я впервые по собственному побуждению предложил составить ей компанию.

Когда мы поднялись на крыльцо, Хегберт выглянул из-за занавесок и тут же спрятался. Родители Анжелы, например, таким образом давали понять, что у тебя есть еще пара минут до того, как откроется дверь. Обычно этого времени хватало, чтобы посмотреть друг на друга, а потом набраться смелости и поцеловаться.