Доктор Нонна - Спасительная ложь

Вскоре подъехал его друг и отвез Иру домой.

С этого дня она перестала ходить на тренировки. Родителям ничего не пришлось объяснять: нога распухла и посинела, надо было делать компрессы, массаж… Ей повезло: она не забеременела. О случившемся она так никому и не рассказала.

Сейчас ее заботило другое: она решила, что сегодня отдастся Гарику. Но при этом надо разыграть из себя девственницу, убедить его, что он у нее первый, что именно он лишил ее невинности. В конце концов, представить ему убедительные доказательства этого.

Девочки приехали на дачу после обеда. Моросил легкий дождь, в доме пахло сыростью и дымом. Ребята топили печку в библиотеке деда, чтобы хоть в одной комнате просторной, промерзшей за зиму дачи было тепло. Комната была заполнена стеллажами с книгами, но нашлось место и для стола, и для двух диванов.

Пока накрывали стол, пока рассаживались, наступил вечер. Они подняли бокалы за праздник. Все пили красное вино, но на столе стояла и водка. Улучив момент, Ира подлила мальчишкам в вино водку. Они довольно быстро захмелели. Глаза у них заблестели, речь стала несвязной, и они заметно «раскрепостились» – обнимали девушек и лезли целоваться. Как же хотелось Ире поменяться местами с Милой, но та тесно прижалась к Артуру и крепко держала его за руку. Они заняли диван у окна, а Ира с Гариком устроились напротив.

Мила очень стеснялась, что им приходится целоваться с Артуром на виду у сидящей напротив парочки. К тому же ее смущала раскованность Иры: та была уже почти раздета, хохотала и все время поглядывала на Артура, который во все глаза рассматривал ее гибкое девичье тело. Это зрелище окончательно распалило его, он набросился на Милу и почти насильно раздел ее. Она уже не могла сопротивляться, ее охватило неведомое доселе лихорадочное возбуждение… Артур навалился на нее и сделал ей больно, она вскрикнула и закусила нижнюю губу. Ей было и больно, и в то же время она испытывала неведомое ей раньше удовольствие.

Скосив глаза, Мила увидела лицо Иры. Подруга явно испытывала наслаждение от близости с Гариком. А он смотрел на Милу, и было заметно, что он хочет ее больше, чем Иру. И от этого Миле тоже было и стыдно, и приятно.

«Неужели ей не больно?..» – как-то отстраненно подумала Мила. Она даже не догадывалась, что у подруги это не впервые. Она закрыла глаза. Слышались лишь приглушенные стоны Иры, да поскрипывали диваны.

Наконец все затихло. В комнате повисло сонное молчание. Парни, уставшие от вина и от близости с девушками, расслабленно уснули.

Ира привстала и тихонько окликнула Милу:

– Пойдем быстро помоемся, а то еще залетим…

Она дала Миле таблетку аспирина и рассказала, что надо делать.

– А ты откуда все это знаешь? – удивилась Мила.

– Ну, дорогая, мы же с тобой медики… Не красней. У вас с Артуром так классно все получилось, меня это прямо зажгло…

– А мне так стыдно, что Гарик видел меня голую… И вообще, стыдно, что он все видел… – она всхлипнула.

– Ну, ты и дура! Он меня видел, а не тебя… – Ира коротко хохотнула.

Потом она взяла бритву и надрезала палец. Показалась кровь.

– Это еще зачем? – изумленно спросила Мила.

– Ты что, не догадываешься? – насмешливо спросила Ира. – Сейчас пойду испачкаю простыню. Скажу Гарику, что именно с ним я стала женщиной.

– А ты разве… уже? – наконец-то догадалась неопытная и окончательно сбитая с толку Мила.

Она была просто поражена. Внезапно она обиделась на Иру. Подруга называется. Мила ей все рассказывает, ничего не утаивает, а эта помалкивает. Еще неизвестно, что она там скрывает. Ничего не надо ей больше говорить, так будет лучше.

Мила прислушивалась к себе. Теперь она женщина. Но она не почувствовала в себе никаких перемен. Боль стихла, и все было как и раньше.

Взгляд Гарика… Вот что она не могла забыть. Она все время вспоминала этот горящий, прямо-таки обжигающий взгляд. Блеск и возбуждение застыли у него в глазах. И хотя он был в этот момент вместе с Ирой, на самом деле он хотел ее – Милу, и мысленно был с ней. Она боялась этого воспоминания, гнала его прочь, но оно упорно возвращалось к ней.

Они давно уже вернулись в Москву, давно приступили к занятиям, а Мила все вспоминала этот взгляд. Из-за этого ей было стыдно перед Артуром, который с обожанием смотрел на нее. Мягкий по природе, он не любил спорить и настаивать на своем.

– Пойдем в кино, – порой предлагал он Миле, – классный боевичок. Все хвалят.

– Нет, – упрямилась она, – лучше пойдем в театр.

И они шли в театр.

В итоге, мучаясь виной перед Артуром, неясной до конца и ей самой, она решила ускорить события.

– Давай побыстрее поженимся, – предложила она.

И вскоре они подали заявление в загс.

Узнав об этом, Ира попросту захлебнулась от зависти. Даже на какое-то время перестала разговаривать с подругой. Потом, правда, смягчилась.

Тем более что Мила как-то невзначай спросила у Гарика:

– А что вы со свадьбой-то тянете? У нас уже вот-вот… – она мягко улыбалась, не разжимая губ. Она давно привыкла так улыбаться, стесняясь показывать свои чересчур крупные зубы.

– Мы… – смутился Гарик, – мы тоже последуем вашему примеру. – Скоро… – неуверенно добавил он.

И действительно, Гарик и Ира тоже вскоре сходили в загс и подали заявление. Они даже упросили работниц загса, чтобы их свадьба состоялась в тот же день, что и свадьба Артура и Милы. Родители немного поворчали, что они еще студенты и могли бы повременить со свадьбой. Но Мила и Артур, по совету все той же предприимчивой Иры, клятвенно заверили их, что обязательно окончат институт и с детьми торопиться пока не будут. Собственно, они так решили и сами, поэтому легко убедили родителей. Те, поворчав еще немного, дали свое «благословение».

Но до свадьбы было еще далеко, а сессия уже на носу. Они засели за учебники и в итоге без проблем сдали экзамены. А после поехали все вместе на летнюю практику в сельскую больницу.

В деревне они уже жили как молодожены, им досталось по маленькой комнате, и они впервые могли не оглядываться на родителей и общежитских комендантов. Было легко и весело. Время пролетело быстро.

Свадьбу тоже сыграли весело – в один день, в одном зале.

Папа Ирины сказал:

– Вы так похожи, как бы вас не перепутали!

Перед свадьбой Мила сходила к известному дантисту Семену Семеновичу Портнянскому. Он измучил девушку, так долго возился с ее зубами. Но результат оказался великолепным. Теперь улыбка Милы стала поистине неотразима. Ее немного портила тяжеловатая нижняя челюсть, как бы намекавшая, что характер обладательницы такой челюсти не из легких. Но пока это никак не проявлялось.

После свадьбы они стали жить у родителей. Летом ездили в Тверь, к родителям Иры и Милы, либо куда-нибудь на юг вместе с друзьями.

Учеба отнимала много сил и времени. И порой казалась прямо-таки бесконечной. Но и она наконец-то закончилась.

Гарика с Ириной распределили в Вильнюс, куда они охотно отправились. Им нравилась Прибалтика, нравился и этот спокойный старинный город. Ирина стала специализироваться на глазного хирурга, Гарик же вплотную занялся анестезиологией.

А Мила с Артуром остались в Москве (родители воспользовались старыми, еще дедовыми, связями). С работой у них все сложилось совсем неплохо: Артур стал специализироваться в области кардиохирургии, здесь перед ним открывались интересные перспективы, а Мила решила стать гинекологом.

Артур действительно подавал большие надежды. У него был спокойный, несколько педантичный характер и золотые руки. Кроме того, ему очень повезло с учителями. Он попал на стажировку в Институт сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева, а это великолепная школа для начинающего хирурга. Он много работал и быстро обретал настоящее мастерство.

Работа захлестнула их, и они теперь виделись только вечерами. Мила даже не знала: хорошо это или плохо. Она работала в роддоме №7, в том самом знаменитом «Грауэрмане», в котором родилось чуть ли не пол-Москвы. Работа увлекала ее, хотя она и сильно уставала.

Артур, похоже, уставал еще больше. Вечерами он буквально валился с ног и очень редко, как говорят в сериалах, «занимался любовью» с Милой.

«Неужели ему совсем не нужна близость?» – думала Мила, лежа рядом со спящим мужем. Он и раньше-то не был особенно инициативен и активен, а сейчас месяцами не дотрагивался до нее. Такая «семейная жизнь» ее беспокоила, было в этом нечто неправильное.

– Что-то у нас не ладится с Артуром. Какой-то он вялый… – пожаловалась она Ирине во время одного из их телефонных разговоров.

Та всерьез обеспокоилась:

– Может, ему отдохнуть надо? Знаешь что, приезжайте к нам! Хотя мы тоже по уши увязли в этой работе. Я теперь даже иногда самостоятельно оперирую. Гарик неплохой анестезиолог, но… Начал попивать… Правда, я устраиваю ему головомойки за это, и он пока держится. Но, боюсь, как бы он не покатился по этой дорожке… – Она вздохнула, но тут же переключилась на другое: – Слушай, а ты пробовала белье красивое надевать? Ну, свечи ароматные зажигать, музыку возбуждающую ставить?.. А еще говорят, – тут она коротко хохотнула, – чтобы обратить внимание мужа на себя, ему надо изменить! Они сразу же чувствуют это и набрасываются на тебя! Я тут с нашим заведующим отделением Аскольдом слегка флиртанула. Хорошо хоть без последствий… Теперь Гарик за мной как привязанный ходит.

– Что за чушь ты, Ирка, несешь! Я же люблю его. Как это я буду ему изменять? Нет, это невозможно…

– Ну, как знаешь, подруга. Ладно, ты лучше подумай, когда вы приедете.

– Может, возьмем отпуск и выберемся, – неуверенно сказала Мила. – Очень сложно взять отпуск одновременно, хотя мы постараемся.

– Отлично, мы тоже постараемся взять отпуск в это же время. Звони…

Хоть Мила и поругала Иру, но слова подруги заставили ее призадуматься. Они с Артуром давно перестали предохраняться, а она все не беременела. Как гинеколог, она была уверена, что у нее самой все в порядке. Неужели у Артура какие-то мужские проблемы? Неожиданно она вспомнила взгляд Гарика, там, на даче… Ее молодое тело предательски заныло – она хотела его. Мила тут же одернула себя: он муж ее лучшей подруги, об этом даже думать не надо. Она не замечала, что стала раздражительной и озлобленной. Ее раздражали медсестры – (наглые девки), раздражала заведующая отделением добрейшая Полина Захаровна (вредная старуха – так про себя называла ее Мила), раздражали родители Артура, которые, словно забыв, что в свое время не очень одобряли их брак, без конца интересовались, когда же у них появится внук или внучка.