– Любовь дороже золота, а жемчуг – символ чистоты и невинности. Подвеска – самое подходящее украшение для Маринки, берем? – Инесса перестала таиться.

Она заговорила вслух, больше нечего было бояться. Машины «Скорой помощи» могут спокойно отдыхать на стоянках. Блинова уже выздоровела. Никто не знает, надолго ли, но Инессе показалось, что навсегда. Веткина купила Бобылеву подарок. Не подарок – талисман. Ей хотелось поднести ему что-то необыкновенное. Тогда он опешит, растеряется, утратит прежний вид, а когда спохватится, Инесса уже будет знать, что творится в его душе. Она выбрала ему корунд. Синий сапфир, ничего особенного, твердый минерал. Камень состоит из глинозема с примесью железа, хрома и титана. Скучно все это, не хочется знать, из чего состоит дивная красота. Инесса держала в руках прозрачный кристалл. Разные железные примеси образовали драгоценный камень первого класса. Веткина ухнула в ювелирном магазине последние деньги, оставшиеся от незаконной сделки. Она задолжала компании всего тридцать тысяч долларов. Ровным счетом тридцать без сдачи. «Я верну эти деньги, обязательно верну, ведь я больше не болею деньгоманией. И меня не прельстят коварные соблазнители. Я обойду чумный пир стороной, закрыв лицо марлевой повязкой», – думала Инесса, держа в руках сапфир для Бобылева. Камень завораживающе отсвечивал синими огнями.

– Поехали, Катька, а то мы уже опоздали, кажется, – Инесса взглянула на часы.

– Опоздали-опоздали, – Блинова изящно взмахнула полой модной одежки.

И улетела ввысь. Блинова вдруг воспарила над магазином, пробив головой стеклянную крышу, она взлетела над Сенной площадью. Летала над городом, не замечая времени. Так показалось Инессе. Блинова никого не видела, она что-то говорила, не придавая значения словам. Прежней Блиновой на свадьбе не будет. В машину села другая Екатерина, у нее даже цвет помады изменился, кстати, где она взяла запасную помаду? Блинова смотрела на дорогу отсутствующим взглядом. Ее больше не волновало будущее Колино счастье или несчастье. Она переселилась в другой мир, придуманный ею только что, у витрины с ювелирными украшениями.

– Они уже у Петра Алексеевича, – подсказала новая Блинова.

Инесса полюбила новую подругу пуще прежней. Веткина всегда любила все новое. А кто не любит? Разве что какие-нибудь дураки да замшелые антиквары. Они подъехали к Медному всаднику в самый разгар свадебного пира. А свадьба уже пела и плясала. Набережная была забита автомобилями «Планеты» – ни пройти ни проехать. Охранники и телохранители с наушниками в покрасневших от холода ушах и выпирающими стволами из-под черных пиджаков, юрко сновали в толпе, пытаясь не упустить из виду бесценные тела охраняемых господ. Инесса вздернула на дыбы кабриолет, въезжая на высокий парапет, и приткнула машину у стены Адмиралтейства. Она вышла первой, мягко чмокнув дверцей. Блинова немного замешкалась, что-то поправляя на лице, звонко щелкая крышкой пудреницы. Казалось, от щелчка затряслись стены Адмиралтейства и развеселая свадьба содрогнулась. Но напрасно – настоящая Блинова находилась высоко в облаках. Блиновское новое тело догнало Инессу, оно было спокойное и вялое, какое-то безразличное ко всему. Оно не могло выкинуть ничего – не то состояние духа, мести не будет.

Множество гостей зябло в предвкушении праздника. Стыл на весеннем ветру Голубенко в обнимку с дородной женщиной, видимо, Валерий Федорович привел на свадьбу свою супругу. Или она его привела. Супруга в два раза выше ростом своего минимального мужа, выглядит почти как гренадер. Отличная парочка. Инесса сердито отвернулась. Все разнокалиберные гости были вместе, в одной компании и в то же время в отдельности. Каждый лелеял в душе свое одиночество. Инесса, не выпуская руки Блиновой, подошла к постаменту памятника. Гришанков нежно прижимал к себе Егорову. Маринка мерзла под его руками в белом воздушном платье. Она почти голая, ведь холодно. Инесса поежилась, зябко, какая-то унылая свадьба, совсем не веселая. Инесса подтолкнула блиновское тело, дескать, иди к постаменту, поздравляй молодых. Екатерина послушно побрела к подножию, где корчились от холода грустные молодожены. Катя что-то шепнула Коле на ушко, обняла Маринку, вручила Егоровой жемчужную подвеску. Получилось красиво, как в кино. Люк Бессон почему-то не прибыл на торжество, видимо, его забыли включить в список приглашенных. А жаль. Мир лишился великолепного шедевра. Столько страсти и муки было в этом трагическом действе, трое в одном чувстве. Дружба и любовь, семья и одиночество, никто не сможет взвесить на весах человеческую боль, нет в мире таких весов. Тонны чувств разбились о парапет набережной, пристывшей от весеннего морозца.

Кто-то нежно обнял Инессу, тесно прижался, просунув руку под ее локоть. От продернутой руки Веткиной стало еще холоднее. Она передернулась. Наверное, на Ладоге лед тронулся. Похолодало.

– Инесса, ты думаешь, что это я тебя подставил? – спросил Слащев.

Он был реальным живым трупом, от Алексея повеяло могильным холодом. Ладожский ветер не сравнится с ним своей стылостью. Егорова влюблена в Слащева с детства. Самая беззаветная любовь в мире – детская. Какая-то сложная арифметика. Егорова любит Алексея. Алексей никого не любит. Блинова любит Гришанкова. А Гришанков любит маму. И только маму. Жуткая получается арифметика.

– Я так не думаю, я уверена, это ты меня подставил, Слащев. Сложил комбинацию из трех пальцев. – Веткина выдернула локоть из ледяного обхвата и пошатнулась.

– На уверенных воду возят. Плохо обо мне думаешь. Не ищи врага там, где его нет, – обиделся Алексей. – Ты вон туда посмотри, – и Слащев круто развернулся.

В его голосе слышались нотки ревности. Инесса нехотя последовала за ним. Они стояли цугом, Слащев был впередсмотрящим, а Веткина его командой. У кромки Невы стоял Бобылев, над ним возвышался Аблашидзе. Александр Давидович нежно, по-родственному обнимал Бобылева. Инесса вдруг вспомнила недавний диалог с великолепным грузином. А может, и не грузином вовсе.

– У вас необычная фамилия, Александр Давидович, – сказала Веткина, придавливая рвущийся наружу смех. Красота Аблашидзе была какой-то карикатурной. В его присутствии хотелось скакать через детскую скакалку, прыгать на батуте, виснуть на заборе. Инесса дразнила его, ерничала. Аблашидзе насупился, сдвинув густые брови.

– Как это необычная? – спросил Александр Давидович.

– Какая-то она слишком солнечная, что ли, – Инесса раздавила смешинку на зубах.

Слегка похрустела, разжевывая ее до конца, нарисовала на лице серьезное выражение, дескать, фамилия как фамилия. Ничего смешного, таких много в Питере. Каждый день сталкиваешься с ней, на каждом шагу слышишь, любой камень в городе знает эту фамилию.

– На Кавказе много моих однофамильцев. – Аблашидзе пристрастно присмотрелся к Веткиной – что это она вдруг решила посмеяться.

Нет ничего смешного, убедившись, что Инесса и не думала издеваться над ним, Аблашидзе окончательно сник, успокоился.

Глядя на Аблашидзе, обнимающего Бобылева, словно оба решили поменять ориентацию назло гостям, Инесса поняла, что напрасно грешила на Слащева. В этот раз красивый злодей не успел напакостить Инессе. Его опередили, некто вырвался вперед. Аблашидзе действовал в одиночку. Услужливый красавец решил оказать услугу богатому другу, дескать, Бобылев должен знать, кто у него работает. Сначала они соблазнили девчонку большими деньгами, уговорили продать душу, а она и рада продаваться, ведь своей головы у нее нет на плечах. Не выросла еще. Инесса тихонько вывернулась из-под слащевской руки и медленно пошла навстречу неизвестности. Впереди была опасность, позади оставался Алексей Слащев. Кругом обложили. Аблашидзе кружил над Бобылевым, как ворон. Это он подставил Веткину, с самого первого дня у него был план по ликвидации конкурента. Ему нужно было очистить площадку для будущих проектов. Аблашидзе действовал хитро. Ему нужно было завоевать сердце компаньона чрезмерной заботой. Как же, помог выявить нечистоплотную сотрудницу. А она и без того была готова сдаться на милость победителю. Инесса вымолит прощение у Бобылева. И у себя прежде всего. Ведь, продав собственную душу, она предала самое себя.

Инесса рывком переметнула тело через проезжую часть, замахала руками, разгоняя поток автомобилей на Английской набережной. Веткина бросилась к Бобылеву и нежно обвила его шею замерзшими руками, крепко прижалась к нему. Она ощутила его тепло, его силу, Сергей не отторгал Инессу, он был рад встрече. А она стала прежней – юной, беззащитной и уязвимой. И душа вернулась, она уже простила Веткину, души тоже умеют прощать. Они, как люди, верят человеку до конца, отчаянно верят. Сергей бережно отстранил Инессу, посмотрел ей в глаза, улыбнулся. И тихо произнес: «Ты такая порывистая, Инесса, где ты пропадала? Я тебя повсюду искал, с ног сбился».

– А я тебе камень приготовила. За пазухой, – сказала Веткина, – вот он. Синий сапфир. Танзанит. Знак Стрельца. Ты же Стрелец?

– Стрелец-молодец, – засмеялся Бобылев. – Красивый камень. Синий, как ты сейчас. Александр Давидович, посмотри на эту глупую девчонку. Она вся посинела от ветра. Смешная, правда?

– Правда, смешная девчонка, – пробурчал недовольный Аблашидзе.

Он с ненавистью уставился на Инессу, пробуравливая ее тяжелым смутным взглядом.

– Ты простудишься, Инесса, – Бобылев накинул на иззябшие плечи Инессы свое пальто. – Поехали, я отвезу тебя. Александр Давидович, до скорого.

Бобылев шутливо козырнул Аблашидзе. Но Александр Давидович лишь сердито фыркнул в ответ. Он еще долго фыркал и отплевывался, кажется, Аблашидзе что-то тихо бормотал о камне за пазухой. Грустная свадьба осталась позади. Бобылев забрал в машину Блинову, предварительно отцепив ее от решетчатого ограждения. Екатерина почти прилипла к решетке, скользя глазами по замерзшей Неве. Сергей шутливо погладил Катю по голове. Бобылев знал, что Блинова любит Гришанкова. Сергей сострадал Екатерине. Она приникла к его груди. А Инессу кольнула ревность, дескать, это мой Бобылев, мой, и больше ничей. И нечего прижиматься. Катя почувствовала бешеную ревность подруги и отпрянула от чужого мужчины. Бобылевские чары не действовали на ее разбитое сердце. Блинова продолжала любить Колю Гришанкова. Перламутровый кабриолет оставили под присмотром охраны. Екатерина уселась на заднее сиденье бобылевского «Лексуса». Странно, но Блинова ничего не жевала, видимо, у нее аппетит улетучился. Инесса тихо уселась рядом с Бобылевым, счастливая и невесомая. Круг разорвался, мир принял знакомые очертания. Он снова стоял на месте. А Инесса больше не шаталась из стороны в сторону. Блинова молча вышла из машины, вяло взмахнув рукой на прощание, оставив Инессу и Сергея наедине. Веткина была спокойна, с Катей ничего не случится, она не наделает глупостей. За один день Блинова повзрослела, стала мудрой, как змея. А мудрый обязательно выживет, что бы ни случилось с этим светом.