Женщине с твоей внешностью не пришлось бы ходить далеко, чтобы найти другого мужчину, пьяного и готового согреть твою прелестную маленькую задницу.

Я не расположен рисковать своей шкурой, чтобы спасти его только из-за того, что ты не любишь спать в одиночестве.

Эбби в изумлении смотрела на Кейна. Что он такое несет? Как! Об этом даже невозможно подумать! Но неожиданно она выпрямилась. «Как это похоже на такого, как этот, мужчину, — с яростью подумала Эбби, — как это похоже на него! Думать… думать именно этой частью тела».

— Нет, Кейн, — горячо заговорила она. — Послушай меня. Я не знаю, из какой ты вылез берлоги, меня это не интересует! Но я буду очень тебе признательна, если свои глупые и грубые домыслы ты оставишь при себе. Я сделаю все, что потребуется, чтобы спасти Диллона, тебе это понятно? Более того, любая другая женщина на моем месте поступила бы точно так же, если бы Сэм-Удавка гнался за ее…

Эбби толком не знала, что заставило ее замолчать.

Возможно, это имело какое-то, а может, и прямое отношение к тому, что у Кейна (Эбби это было известно), к сожалению, сложилось не правильное представление о ней и Диллоне.

— За кем? — Кейн подозрительно прищурил глаза. — Все же кто в сущности для тебя этот Диллон? — Он резким движением схватил Эбби за руку и прижал к себе.

Эбби закусила губу. Вчера вечером она ведь сказала Кейну, что Диллон — ее брат, не так ли? Не так ли? Возможно, и нет, иначе он не стал бы делать такие возмутительные намеки.

Кейн пугает ее, ошеломленно подумала Эбби. О, совсем не потому, что он бандит. Просто потому, что в нем так безгранично сильно мужское начало! Находясь сейчас рядом с ним, ощущая жар его тела, Эбби живо представила себе, как Кейн смотрел на нее прошлой ночью. Вспомнила его пылающий взгляд, то, как его язык нежно касался ее языка, как она была потрясена, почувствовав худые пальцы Кейна на своей груди.

Эбби судорожно сглотнула, не в состоянии оторвать взгляд от этого смуглого лица, приблизившегося к ней. Жесткая щетина покрывала впадины его щек и подбородок. Губы выглядели тонкими и жесткими.

Сама Эбби была достаточно высокой для женщины, ее тело тоже было крепким, здоровым и совсем не слабым. Но Кейн заставлял ее чувствовать себя именно слабой. И внезапно в голове Эбби промелькнула безумная мысль… Если Кейн согласится помочь ей найти Диллона, им придется целыми днями оставаться наедине… Каким-то образом она должна себя обезопасить.

— Ну? — Голос Кейна прозвучал резко и требовательно. Его губы скривились в ухмылке. — Признаю, меня сейчас разбирает любопытство. Что, черт побери, есть такого особенного в твоем драгоценном Диллоне? Чем он отличается от любого другого мужчины?

Сердце Эбби билось глухими тяжелыми ударами.

Она почувствовала, как зашевелились ее губы, хотя могла бы поклясться, что не произнесла ни слова.

— Он мой муж, — выпалила она.

Глава 4

Ее муж. Кейн уставился на Эбби. Он был ошеломлен, ошарашен и к тому же страшно зол не только на себя, но и на нее. Оскорбительное ругательство резануло ей слух и заставило вздрогнуть. Эбби попыталась высвободиться из объятий Кейна. Он отпустил ее, но в последний момент схватил за левую руку.

— Где твое кольцо?

Эбби изо всех сил старалась, чтобы Кейн не почувствовал, как она дрожит. Еще в детстве Эбби обнаружила, что она ужасная лгунья. Когда ее отец и Диллон посмеялись над шляпкой, подаренной ей Эмили Доусон, она немедленно бросила подарок в кормушку для лошадей. Когда отец нашел ее там, Эбби солгала ему, сказав, что не знает, как шляпка попала туда. Отец не стал ее наказывать и даже не отругал, хотя, конечно, понимал, что она сказала не правду. Эбби чувствовала себя настолько виноватой, что никогда больше ему не лгала.

Но Кейн не был ее отцом. Если угрожающее выражение исчезнет с его лица, то, вполне вероятно, можно ожидать от него и рукоприкладства.

— Я… я так или иначе должна была вытащить тебя из «Серебряной шпоры». Я думала, ты не пойдешь со мной наверх, если узнаешь, что я замужем. Я сняла кольцо вчера вечером, чтобы ты его не увидел! — исступленно воскликнула Эбби, пытаясь выдернуть свою руку из сжимавшей ее руки Кейна.

Кейн столь внезапно отпустил руку Эбби, что она споткнулась и упала на колени.

— Ты коварная и лживая сучка, — произнес он сквозь стиснутые зубы. Выходит, застенчивое, нерешительное поведение вчера вечером — все это было притворством! Кейн кипел от бешенства. Каким же он был дураком, поверив выдумке, что ее отец умер и она одна на всем свете, что ей не к кому обратиться, некуда пойти. Он ей верил и сочувствовал, этой будто бы непорочной девственнице, с которой так сурово обошлась жизнь.

Размашистым шагом Кейн прошел мимо Эбби в стойло. Он не удостоил ее ни единым взглядом, пока надевал седло на спину своей лошади.

Эбби, пошатываясь, поднялась на ноги.

— Кейн! Что ты собираешься делать?

— Это должно быть тебе вполне понятно, Эбигейл. Я уезжаю. Это мне следовало сделать еще вчера.

Кейн говорил с презрительной холодностью, чеканный профиль его застывшего лица и расправившиеся широкие плечи усиливали впечатление от его слов.

— Вот тут ты ошибаешься, Кейн. — Эбби подняла револьвер, моля Бога, чтобы Кейн не подверг ее новым испытаниям. Пусть он бандит, пусть подонок, но она не сможет хладнокровно его убить.

Кейн слегка обернулся. По выражению его лица Эбби поняла, что Кейн заметил револьвер, но его лицо с высокомерной улыбкой даже не дрогнуло.

— Действуй, дорогая. Если тебе так дьявольски не терпится показать мне, насколько хорошо ты стреляешь, у тебя есть шанс.

Схватив вожжи своей лошади, Кейн нахлобучил шляпу на голову и, не глядя на Эбби, нагло прошел мимо нее.

Прошло какое-то мгновение, прежде чем слегка растерявшаяся, но быстро пришедшая в себя Эбби поспешила за Кейном на улицу. Первые лучи восходящего солнца предвещали наступление нового чудесного дня. Кейн уже сидел на лошади. Громкий звук выстрела сотряс утренний воздух. Пуля со свистом пронеслась над его левым плечом, но он не обратил на это никакого внимания и двинулся вперед.

Следующий выстрел сорвал шляпу с его головы.

На этот раз Кейну пришлось остановиться. Он перекинул ногу через луку седла и спрыгнул на землю. Его длинные ноги быстро сократили расстояние между ним и Эбби. Положив руки на бедра, Кейн остановился всего лишь в нескольких дюймах от револьвера, направленного ему в грудь. Свирепый взгляд исказил его лицо.

— Неужели ты действительно думаешь, что твои штучки заставят меня изменить свое решение? — бросил Кейн.

Задрожав, Эбби пристально всматривалась в резкие черты его смуглого лица. В этот миг она забыла о своей гордости и достоинстве. Позже, возможно, придется об этом сожалеть, но сейчас не время думать.

Эбби с трудом перевела дух. Страх и отчаяние сжимали ей горло. Когда она заговорила, ее голос напоминал писк.

— Я… я нуждаюсь в тебе, Кейн. Ты единственный человек, кто может мне помочь найти Диллона, понимаешь, единственный человек. — Ствол револьвера задрожал. — Я отдам тебе все, что угодно, Кейн, все, что ты захочешь. Пожалуйста, помоги мне, — прошептала Эбби, — пожалуйста.

Это единственное слово его погубило. Кейн замер, он не сводил взгляда с блестевших в глазах Эбби слез, которые она безуспешно пыталась скрыть. Ее глаза были огромными, нежный рот дрожал. От беспомощного вида Эбби у Кейна сжалось сердце, он почувствовал боль, которая упрямо отказывалась его отпускать.

Кейн негромко выругался. Он испытывал отвращение к ним обоим. Кейн уже давно был уверен, что потерял способность к сочувствию и любви, настолько ожесточила и озлобила его жизнь.

Но он ошибался.

Мучительная боль внезапно пронзила его при виде слез Эбби. Неожиданно Кейн вспомнил слова, которые она бросила ему в лицо еще раньше. «Ты спасешь жизнь человеку. Может быть, это немного облегчит тебе угрызения совести».

Кейн давно убедил себя в том, что его совесть умерла вместе с Лорелеей. Однако разве в первую очередь не из-за своей окаянной совести он приехал сюда? Не из-за нее ли он решил оставить преступное прошлое и начать новую жизнь?

«Черт возьми! — с отвращением подумал Кейн. — С моей стороны глупо даже размышлять о подобных вещах… Если у меня остались хоть какие-то мозги, я сейчас повернусь, покину город и забуду, что когда-либо видел эту полоумную красотку».

Но оказывается, Кейн был не в состоянии это сделать. Черт побери ее проклятое ангельское лицо и наивные женские ухищрения, но он не может так поступить!

Легким движением руки Кейн вышиб револьвер из рук Эбби и крепко прижал ее к себе.

— Ты полна дьявольской решимости застрелить меня, — строго сказал он. — Но скажи мне вот что, Эбигейл. Кто, черт возьми, отвезет тебя к Сэму-Удавке, если ты это сделаешь?

Сначала Эбби не уразумела смысла его слов, но спустя мгновение поняла… она победила.

Эбби еще раз пристально вгляделась в это грубое худое лицо. Рот Кейна, его тонкие губы выглядели неприятно, подбородок был и темным, и колючим, с отросшей за день щетиной. Но в этот миг ей показалось, что никто и никогда не выглядел прекраснее него.

— Значит, ты… ты поможешь мне?

Кейн внимательно оглядел Эбби с головы до пят.

— Это путешествие не для женщины, — заявил он. — Тебе лучше остаться здесь и позволить мне поехать одному, чтобы найти твоего драгоценного Диллона.

— И воспользоваться случаем, чтобы умчаться и никогда больше не вернуться? Нет! Я не согласна, — тут же запальчиво проговорила Эбби.

Голос Кейна был таким же суровым, как и выражение его лица:

— У меня нет времени для того, чтобы нянчиться с избалованным ребенком, который не терпит и мысли о том, что не может настоять на своем. Повторяю, тебе лучше остаться здесь.

Эбби пропустила мимо ушей его обидные слова.

Ее охватила безудержная паника. Кейн выглядел и говорил совершенно непреклонно.