— Кай! Достаточно! — выплюнул Тэнк и подпрыгнул со стула, сердито смотря на меня. Стул заскрипел по полу, и внезапно Флейм оказался рядом со мной, в его ужасных глазницах было столько ярости, сколько я не видел раньше.

Схватив за руку, Флейм развернул меня.

— Все это ужасное дерьмо... Мэдди... изнасилование... дети.... — Он почти кричал. Его обезумевшие черные глаза встретились с моими. — Эти библейские придурки делали это с Мэдди? То, что они делали с Мэй и Лилой, они делали и с Мэдди?

Я вздохнул и неохотно кивнул. Флейм вытащил самый большой нож, который я только видел. Он скользнул им по своей груди, кровь стекала по его страшным демоническим татуировкам.

— Ей досталось хуже всех, брат. Ее гребаный опекун, брат Моисей, был больным, изобретательным ублюдком.

Все тело Флейма напряглось, чертовски пугающий шум раздался из его горла, и он заорал:

— ОН НЕ ЕЕ ГРЕБАНЫЙ БРАТ МОИСЕЙ! ОНА, БЛ*ДЬ, МОЯ!

Флейм схватился за край стола. Все братья встали со своих мест, как раз вовремя, потому что он опрокинул стол. Брат стоял посреди комнаты, истекающий кровью и потом, кулаки сжаты, и задыхался как гребаный питбуль после собачьих боев.

Уставившись на Стикса, он зарычал:

— Мы идем туда прямо, бл*дь, сейчас. Я с моим братом Каем. Потому что если кто-то из этих ублюдков придет за моей Мэдди или Мэй, или сделает что-нибудь Лиле, я не несу ответственности за резню, которую устрою. Я принесу такое гребаное зло, о котором эти религиозные уроды даже не думали.

АК и Викинг подошли к Флейму и попытались его успокоить, но на это раз брат оттолкнул их обоих, и его сумасшедшая сила опрокинула их на пол.

Стикс пошел вперед и встал прямо перед Флеймом.

«Мэдди и Мэй никуда не собираются. А Лилу мы вернем назад. Но, брат, у нас есть одна попытка и мы не должны облажаться. Это не значит, что ты не сможешь обескровить ублюдков. А только значит, что нам нужно подготовиться». — Тяжелый, не терпящий возражений взгляд Стикса встретился с моим, я знал, что он адресован мне.

Бл*дь!

Таннер внезапно шагнул вперед и разделил внимание между Флеймом и мной.

— Я могу получить чертежи и координаты базы.

— Да, и как ты, бд*дь, собираешься это сделать, американская история Икс9? — спросил я, внезапно не доверяя ублюдку.

— Я пойду в главный офис Клана и взять это там. Я знаю, где Лэндри хранит личную информацию. Я гребаный наследник и посвящен в большее, чем любой другой член клана. Я радость и гордость старика, и он научил меня, как быть подлым ублюдком. Ты сам сказал это, блондинчик. Я принц техасского клана гребаной «Белой силы»! — сказал он саркастично, смотря на меня и даже не дрогнув. — Я знаю больше о том, что происходит в этом штате, чем гребаный президент. Все местные копы принадлежат клану.

Тэнк вышел вперед и обошел Таннера.

— Если ты пойдешь на это и тебя поймают — ты мертвец, — зашипел он тихо.

Таннер пожал плечами, его мышцы сгруппировались.

— Они узнают, что я помешан на Адеите, и в любом случае мне конец. По крайней мере, так я смогу доказать твоему брату-красавчику, что хочу выйти из Клана раз и навсегда. — Таннер подошел ближе к Тэнку и сказал: — Я больше и дня не могу находиться в этом месте. Я не могу стоять и проповедовать о белой чистоте и христианской расе, когда единственная сучка, которую я хочу, темнокожая и католичка. Нет, мужик, позволь мне сделать это.

Таннер посмотрел на нас со Стиском.

— Я получу эти данные. Я присоединюсь к Палачам. У меня есть до хрена всего для этого клуба, и вы сможете мне доверять.

— Доверять тебе? — рассмеялся я. — Мы, бл*дь, тебя не знаем. Ты покидаешь Клан, которому посвятил всю жизнь ради Мексикано-Нацистской версии «Ромео и Джульетты». Почему мы должны сейчас тебе доверять?

Таннер рванул вперед и встретился со мной нос к носу.

— Потому что то, что ты чувствуешь к своей сучке, я чувствую к этой принцессе картеля и хочу, чтобы она была моей, вот почему. И я сделаю что угодно ради ее защиты... включая отказ от своего наследства и моей гребаной свободы.

— Ты линчевал черных?

Вопрос раздался с задней части комнаты, и Хаш сделал шаг вперед, одетый в кожу, Ковбой был у него за спиной. Светло голубые глаза Хаш смотрели на Таннера.

Таннер опустил голову.

— Да, — прохрипел он. — Черных, евреев, желтых, латиносов, геев, священников — всех подряд — топил, душил, четвертовал, затем привязывал к грузовику и тянул, пока от них не оставалось ничего, кроме торсов, — ответил он честно. Я не мог не отметить, что ублюдок был смелым.

Хаш, наш брат с бритой головой, смешанной расы, задрожал. Правда брат был больше белым, чем черным, имел скандинавскую внешность своей шведки-матери, но нацист и черный? Как смесь воды и масла.

— Но я больше не такой, — сказал Таннер, когда Ковбой положил свою обтянутую кожей руку на шею Хаш и потянул его назад, что-то зашептав ему на ухо, без сомнения уговаривая его не перерезать глотку Таннеру.

Комната погрузилась в тишину, и я сказал:

— Ты достанешь данные и мы посмотрим, будешь ли ты с нами.

В комнате раздался громкий свист, и все глаза сосредоточились на Стиксе. Его лицо было каменным. Он указал на Флейма.

«Ты поднимаешь этот стол, убираешь, созданный тобой беспорядок и избавляешься от своего психованного дерьма. Мэдди не твоя. Ты не владеешь ею, поэтому успокойся, нахрен!» — затем он указал на Хаш и показал: — «Ты наш брат. Ты важнее любого с секретными данными или без них, понял?».

Хаш кивнул и прислонился спиной к стене, зло глядя на Таннера. Стикс наконец повернулся ко мне.

«И, Кай, последний раз, когда я проверял, я носил патч Преза, и я управляю этим гребаным клубом, не ты. Даже не думай, что если ты, наконец, нашел киску, которую хочешь не просто трахать, ты можешь диктовать условия. Не можешь. Ты не думаешь здраво и устраиваешь гребаное шоу на церкви, поэтому успокойся нахрен, прежде чем я вышвырну тебя из плана по спасению Лилы. И точка».

— Ты, бл*дь, не посмеешь, — зашипел я.

Стикс хрустнул костяшками, затем показал:

«А ты проверь, брат. Я защищаю этот клуб. А то, что мой ВП ведет себя как гребаная ноющая киска, не помогает. Мне нужно, чтобы ты вернулся ко мне, а не вызывал еще больше проблем».

Стиснув зубы, я поднял стул, который уронил, уселся и закрыл свой рот «ноющей киски».

Стикс дал знак Тэнку переводить и повернулся лицом к Таннеру.

«Сколько у тебя займет времени получить чертежи?»

Таннер выслушал Тэнка и повернулся к Стиксу.

— Около двух часов. Если не уложусь в это время, я не вернусь.

Стикс посмотрел на Таннера, и я знал, что он размышлял, насколько можно доверять нацику. Наконец, он дернул подбородком и показал:

«Действуй».

 

18 глава

Лила

Всю ночь я то просыпалась, то снова засыпала, так как за пределами моих покоев было слишком тихо. Я привыкла слышать рев двигателей, разбивание бутылок, смех людей, ссоры, и меня удивляло, что я скучала по этому.

Я не могла перестать думать о месяцах, что провела во внешнем мире. Я так долго хотела вернуться к своим людям. Снова и снова молилась о том, чтобы мой народ выжил и вернулся ко мне. Но сейчас я была здесь, и мне казалось это странным. Единственное место, которому я принадлежала, было странным для меня.

Сидя на кровати, пока веревки все еще крепко держали мои руки и ноги, я пыталась успокоиться. Утреннее солнце светило сквозь окно, наполняя пространство комнаты желтым сиянием. Утро могло бы быть почти безмятежным, даже прекрасным, если бы меня не удерживали в плену.

Снаружи моей двери раздались шаги и под дверью затанцевали тени. Мое дыхание участилось, и я замерла, ожидая того, кто войдет.

Дверная ручка начала поворачиваться, и секунду спустя вошла женщина в длинном белом платье, ее рыжие волосы спадали до середины спины.

— Приветствую, — сказала она, стоя ко мне спиной.

— П-приветствую, — вынудила я себя ответить. Должно быть, эта женщина была моей новой горничной, так же как большую часть моей жизни была сестра Ева. Я опустила глаза в пол, и внезапно увидела женские ноги в сандалиях.

— Подними голову, — приказала женщина, и повинуясь, я подняла. Женщина была моего возраста, хорошенькая... и она мне улыбалась.

Я не понимала ее радости. Я была Окаянной. Со мной нельзя быть дружелюбной. Я не должна была общаться даже с теми, кому поручена забота обо мне.

Женщина подняла руку, и я замерла, когда она провела пальцем по моей руке.

— Ты не узнаешь меня? — спросила она, и я стала тщательнее ее изучать.

Ее глаза были потрясающего оттенка зеленого, во всех нужных местах тела были изгибы. Она была привлекательной. Она улыбалась... Она...

— Фиби? — прошептала я, мой пульс участился. — Моя Фиби?

Глаза женщины наполнились слезами счастья, а на лице появилась ослепительная улыбка, когда она опустилась на колени передо мной.

— Ребекка. Моя сладкая, маленькая Ребекка.

Мой мир перестал вращаться от звука этого имени... мое имя при рождении, мое благословленное имя, данное родителями... прежде чем они поняли, что во мне живет дьявол, прежде чем меня забрали от тех, кого я любила, избегали и отправили подальше, чтобы спасти.

— Не называй это имя, пожалуйста, — умоляла я, и улыбка Фиби исчезла.

Она убрала спутанные волосы с моего лица и сказала:

— Я знаю, кто ты, и знаю, что в твоих венах течет зло. Но ты всегда была моей драгоценной прекрасной сестрой. Моей Ребеккой, которая прокрадывалась ко мне в постель по ночам и разрешала заплетать ее волосы, позволяла петь ей гимны и с нетерпением ждала, когда я начну читать Священное Писание. — Ее зеленые глаза наблюдали за мной, и она добавила: — Ты помнишь, моя сестра? Ты помнишь те драгоценные времена, проведенные вместе, прежде чем тебя забрали?