Анна Грейси - Спасенная репутация

Она сердито зыркнула на него через плечо:

– Я не собираюсь приходить вовремя Я вообще не собираюсь встречаться с ним Я не желаю, чтобы какой-то… какой-то старикашка осуждал меня! Хватит с меня и того, что случилось со мной в эти последние несколько дней! О, пустите же меня! – Она безуспешно пыталась вырваться из его железной хватки.

– Он ждет нас. Он обещал угостить нас чаем.

– Мне плевать! Я не пойду!

Николас Блэклок повернул ее к себе.

– Прекратите шуметь! Вы идете со мной, и точка – И прежде чем она успела возразить, продолжил: – Если он хоть в малейшей степени будет груб с вами, я сразу же уведу вас оттуда. Но он не будет грубить Он милый, добрый старик, и я обещал что приведу вас. А теперь идемте! – Он неумолимо повел ее в сторону церкви.

Фейт мятежно уперлась пятками, но он просто оторвал ее от земли и понес.

Это быт маленький каменный домик рядом с большой церковью Фейт чувствована себя пойманной в ловушку. Она нервничала и злилась на Николаса. Когда он постучал в дверь, Фейт почувствовала, как злость улетучилась и на ее место пришел страх.

Худая немолодая женщина, одетая в строгое серое платье, открыла дверь. Экономка священника, пахнущая лавандой и чуть-чуть камфарой, коротко кивнула мистеру Блэклоку.

Она оглядела Фейт с ног до головы с кислым выражением лица. Глаза над длинным носом отметили золотистые волосы Фейт, синяк на щеке, потрепанное шелковое платье с низким вырезом. Женщина фыркнула. Это было равносильно пощечине.

Фейт сглотнула и выпрямилась. Она прекрасно знала, что думает женщина и что подумает священник. Что Фейт – проститутка, убегающая от расплаты за грехи, обманывая бедного глупца.

«Палки и камни сломают мне кости, но бранные слова не причинят мне вреда», – мысленно повторяла она снова и снова. Больше она не будет трусихой. Она не будет прятаться Она не позволит заставить себя стыдиться того, что уготовила ей судьба, выдержит все насмешки и презрение.

Фейт надеялась, что выдержит.

Она расправила плечи и шагнула в дом священника.

Женщина назвалась Мартой и провела их в гостиную. Месье Лекур оказался пожилым и сухощавым, с лысиной и проницательными карими глазами.

Он очень серьезно посмотрел на Фейт. Она приготовилась. Палки и камни.

– Хорошо, мадемуазель, вы выходите замуж за этого превосходного молодого человека завтра утром, так?

– Да, месье.

– Он вкратце поведал мне вашу историю. Счастливое совпадение, что вы встретились, правда?

– Очень счастливое, месье. – Она не собиралась оправдываться.

Марта вошла с чайником и тарелкой печенья.

– А, хорошо! – воскликнул месье Лекур, когда она поставила поднос. – Чай. Англичане любят чай, не так ли? Мадемуазель, прошу вас, разлейте, пожалуйста.

Фейт послушно разлила чай и раздала чашки, чувствуя на себе критические взгляды Марты и месье Лекура. Фейт делала все возможное, чтобы не обращать на них внимания. Чем скорее чай будет выпит, тем быстрее она сможет уединиться в гостинице. Фейт положила два кусочка сахара в чашку мистера Блэклока – еще на берегу она заметила, что он сладкоежка.

Когда она снова села, священник чуть заметно нахмурился.

– Итак, мадемуазель, вы из Англии, да? Месье Блэклок сказал мне, что после свадьбы вы возвращаетесь туда. Чтобы жить со своей свекровью, так?

– Да, все верно, – согласился Николас.

Фейт коротко взглянула на него, но ничего не сказала.

Священник сложил пальцы домиком и задумчиво постучал ими по подбородку. Он смотрел на Фейт пристальным взглядом, стараясь, видимо, смутить ее.

Она вздернула подбородок.

– Вы сказали месье Блэклоку, что состояли в фальшивом браке.

Фейт не понравился его тон.

– Да, я состояла в фальшивом браке. – Мистер Блэклок накрыл ее руку своей. Толи он хотел поддержать ее, то ли это был сигнал сохранять спокойствие. Она сердито стряхнула его руку. Он втянул ее в это.

– А где была свадьба?

– В Париже. В церкви Святой Марии Магдалины.

– А, церковь Святой Марии Магдалины. И кто там священник, скажите, пожалуйста?

Она сдержанно ответила:

– Какого священника вы имеете в виду? Фальшивого? Который венчал нас – он называл себя отец Жан, – или настоящего, который был подкуплен? Он называл себя отец Жермен. – Она не собиралась скрывать, что не слишком высокого мнения о французских священниках, фальшивых или настоящих.

Священник любезно кивнул:

– О да, отец Жермен из церкви Святой Марии Магдалины, я его знаю. Маленький, веселый толстяк с седыми волосами, поп?

– Non, – резко ответила она. – Отец Жермен, которого я встречала, высокий, худой. Сутулый, с большим красным носом и совершенно лысый.

Месье Лекур нахмурился.

– Так это не он проводил обряд?

– Нет, обряд проводил фальшивый священник.

– А оглашение было сделано?

Фейт покачала головой:

– Я не знаю. Я впервые пришла в церковь Марии Магдалины в день своей свадьбы. Фальшивой свадьбы.

Он поджал губы.

– А в тот день вы не расписывались в регистрационной книге отца Жермена? Большая черная книга, примерно вот такая. – Он показал руками.

Фейт покачала головой:

– Нет, я нигде не расписывалась.

Старый священник задумчиво кивнул:

– Значит, мадемуазель, вы и в самом деле можете выйти замуж за мистера Блэклока. Вы точно описали настоящего отца Жермана. Воистину его красный нос бросается в глаза. Он пьет, да. Всегда пил. Плохое дело, очень плохое дело. Я доложу архиепископу. – Он прямо взглянул на нее. – А теперь скажите, вы выходите за Николаса Блэклока по собственному желанию?

– Да.

– Он никоим образом не принуждает вас?

Фейт покачала головой:

– Heт.

Священник наклонился вперед и осторожно взял Фейт за подбородок, повернув к свету ее пострадавшую щеку.

– Не он виноват в этом, я надеюсь?

Его честные карие глаза смотрели внимательно, и Фейт поняла, что он предлагает ей убежище, если это требуется.

– Heт, святой отец, он в этом не виноват, – мягко проговорила она. – Он спас меня от мужчин, которые причинили бы мне гораздо большее зло, чем это.

– Это хорошо. – Пожилом священник откинулся в кресле.

Фейт неуверенно взглянула на него. Священник начал обсуждать с мистером Блэклоком приготовления к свадьбе. Фейт дрожала от облегчения. В конце концов, ее не будут обличать как шлюху. Она приготовилась к моралям и обличениям, но священник просто хотел убедиться, что она не совершает двубрачия. И что выходит замуж по собственной воле, без принуждения.

Фейт допила чай и поднялась, чувствуя, как подгибаются колени.

– Месье, мне жарко от камина. Я выйду на свежий воздух, если можно.

Месье Лекур нахмурился. Взглянул на мистера Блэклока и ответил:

– Как пожелаете, мадемуазель. Mapта проводит вас.

– Спасибо, я сама найду дорогу, – поспешно сказала Фейт. У нее не было ни малейшего желания находиться под прицелом любопытных, неодобрительных глаз Марты. Фейт требовалось немного покоя и уединения, и она знала, где найти его.

Она выскользнула из дома и вошла в церковь через тяжелую, потемневшую от времени боковую дверь. Внутри было прохладно и темно, лишь две большие свечи горели у алтаря. Знакомый запах ладана, мастики и пчелиного воска окутал Фейт, и она словно вернулась в то время, когда была маленькой и мама с папой, а иногда Кончита, няня детей, брали ее с собой в деревенскую церковь в Италии. Мама обычно ходила туда помолиться, хотя не была католичкой. «Бог есть везде, – говорила мама, – но в церкви я чувствую себя ближе к Нему».

У двери стояла подставка для жертвенных свечей; капли воска на песке, немые свидетели надежд, молитв и воспоминаний. Гладкие новые свечи всех размеров, от крошечных, тоненьких, до очень больших, лежали в коробке сбоку, дожидаясь, когда их выберут и с молитвой зажгут.

Когда Фейт была маленькой и они жили в Италии, Кончита объясняла предназначение свечей всем девочкам Мерридью. Она регулярно зажигала их за упокой души своею умершего мужа. Дети хорошо знали ритуал.

Фейт не была в католической церкви с семи лет. Дедушка говорил, что паписты дьяволы. Спустя много лет и уже став взрослой, Фейт поняла успокоение, которое могут принести свечи. Внезапно ее охватило непреодолимое желание зажечь свечу за родителей. Фейт с тоской поглядела на коробку. Но у нее нет денег.

Фейт проскользнула за ограждение, опустилась на колени и стала молиться. Мама и папа так давно умерли – больше двенадцати лет назад, – и все же ceгодня она очень сильно скучала по ним. Ей вспомнилось, как мама, бывало, обнимала ее, мягкая, красивая и чудесно пахнущая. А папа был сильным и большим, и от него пахло сигарами. И когда Фейт каталась у него на плечах, то чувствовала себя такой бесстрашной и выше всех на свете.

– Я натворила таких дел, мама, – прошептала она. – Я думала, что нашла любовь, как вы с папой. Но я ошиблась, так ужасно ошиблась. – Мама бы простила ее, но очень расстроилась бы. Она обещала всем своим девочкам любовь, смех, солнце и счастье. А Фейт так подвела ее. – Завтра я выхожу замуж, папа. Он хороший человек, я знаю. Он делает это ради меня, помогает мне, хотя ничего обо мне не знает. Я не знаю, правильно поступаю или нет... – Она почувствовала, как сморщилось лицо. Горячие слезы потекли по щекам.

Она стояла на коленях в темноте, забыв о времени, но наконец, почувствовав некоторое умиротворение, поднялась, чтобы уходить. Фейт снова приостановилась у подноса со свечами, взяла одну и послала короткое, безмолвное послание маме. Она поцеловала свечу и аккуратно вернула ее в коробку. Тот, кто зажжет свечу, пришлет ей мамино послание.