Александр великолепно выглядел в килте и со шпагой на боку, это невозможно было не заметить, когда он широкими шагами шел по двору к конюшне. Герцог также производил прекрасное впечатление, поскольку решил надеть килт, хотя его шпага была гораздо короче. Увидев ее, Александр пренебрежительно фыркнул:

– Что же это за оружие, черт возьми?

– Шпага, как шпага, – сухо ответил Кейтнесс.

Александр внимательнее присмотрелся к шпаге.

– Она слишком короткая.

– Уверяю, это смертоносное оружие. И я прекрасный фехтовальщик.

Александр беззастенчиво хмыкнул.

Они вскочили на коней: Ханна взяла Вельзевула, Александр – своего любимого Уоллеса, а герцог выбрал одного из жеребцов, которого облюбовал на конюшне Александра, – и отправились на юго-запад. Когда они проезжали по землям Даннета, Александр показывал герцогу процветающие фермы, мельницы, мастерские и деревни и с нескрываемой гордостью описывал все усовершенствования, которые они внесли в устройство поместья, усовершенствования, не требовавшие изгнания арендаторов. Хотя Кейтнесс, казалось, заинтересовался, все же его ответы были крайне сдержанными.

Когда они пересекли границу и въехали на земли Олрига, контраст оказался резким. Первым доказательством того, что здесь не все ладно, было почерневшее, сожженное поле. Это было грубым и весомым напоминанием о том, какие цветущие земли они только что покинули. Уничтоженные поля тянулись, насколько хватало глаза.

– Что здесь случилось? – спросил Кейтнесс, когда они миновали обгоревший остов, когда-то богатой фермы.

– Такова общая политика – сжигать фермы и дома арендаторов, которые не хотят уходить, – процедил Александр сквозь зубы. – Эта ферма принадлежала Джейми Керку. Он унаследовал ее от своего отца, который, в свою очередь, унаследовал ее от своего. Он и его жена жили здесь с тремя маленькими детьми.

При виде сожженных коттеджа и амбара сердце Ханны сжалось. Герцог был потрясен и долго не мог выговорить ни слова.

– Куда… куда они делись? – побледнев, пробормотал он, наконец.

– Не знаю, – пожал плечами Александр. – Куда-то ушли. Он был хорошим человеком. Это большая потеря.

Они продолжили путь на юг и скоро добрались до деревни Тейн. Здесь было неестественно тихо. Дрожь пробежала по спине Ханны, когда они проезжали по пустынным улицам. Некоторые коттеджи сожгли, гостиница была полуразрушена. И нигде ни единой души.

Кейтнесс ничего не сказал, только громко выдохнул и свел брови. Хотя Ханна надеялась, что это запустение продемонстрирует ему все результаты огораживания, вид покинутой деревни и сознание того, сколько боли и страдания видели эти развалины, были невыносимы.

– Я бы хотел остановиться у еще одной фермы, прежде чем показать вам Каслтаун, – заметил Александр. – Я часто навещаю Агнес, когда объезжаю границы своих земель, и хотел бы посмотреть, что с ней.

Судя по его сухому тону, было ясно, что он встревожен и боится, как бы с Агнес чего не случилось.

И его предчувствия оправдались.

Когда они выехали из леса и оказались рядом с фермой Агнес, сердце Ханны замерло. В небо поднимался большой столб черного дыма. Горит ферма Агнес!

Ханна глянула на Александра. Тот мрачно хмурился. Вместе они пришпорили лошадей и ринулись вперед. Вельзевул мчался так, словно за ним гнались гончие ада. Старуха была прикована к постели и не смогла бы выбраться из пылающей хижины, даже если бы попыталась ползти.

Страх сжимал горло Ханны, не давая дышать. Бедняжка была очень старой, и если не считать сына, который приходил обрабатывать землю, она осталась совсем одна на дальнем клочке земли.

Но теперь она не одна.

Когда они ворвались на ферму, Ханна увидела несколько дюжих мужчин и привязанных к ограде лошадей. Облегчение охватило ее, когда стало ясно, что горит не дом, а сарай, где держали скот. В ту же секунду она заметила, что мужчины ничего не делают, чтобы потушить пожар, и доказательством тому был рев испуганных животных. Но все перекрывали мольбы Агнес, доносившиеся из крохотного домика.

Александр спрыгнул с коня и метнулся к мужчинам. Один из них, здоровенный амбал с грубой физиономией, нагло ухмылялся.

– Что ты делаешь? – зарычал Александр. – Немедленно выпусти животных!

Зверь в человеческом обличие, очевидно, и слышать ничего не желал.

Ханна, забыв о следующем за ними Кейтнессе, как раз успела спешиться и подойти к Александру, когда из коровника выскочил толстый рыжий кот. Мех его дымился. К ужасу Ханны мужчина схватил его и размахнулся, словно собираясь закинуть животное обратно в огонь.

Ханна метнулась вперед и как раз в тот момент, когда мужчина готовился сделать фатальный бросок, выхватила из его руки орущего кота. Охваченное паникой несчастное создание кусалось и царапалось и наконец вырвалось на свободу. Кот оказался достаточно умным, чтобы удрать от злодея и скрыться в лесу.

В отличие о Ханны, которая не была настолько умна, чтобы удрать.

Негодяй надвинулся на нее, и прежде чем она успела отскочить, обозвал ее мерзким словом, значения которого она не поняла, но больше не желала слышать никогда. А затем в ее щеку врезался мясистый кулак.

Страшная боль ослепила Ханну. Она отлетела и рухнула на утоптанную землю. Удар немного отвлек ее от раздиравшей лицо боли. Она была уверена, что ее челюсть раздроблена. Но, к счастью, оказалось, что это не так. Ханна могла открывать и закрывать рот.

И тут по двору разнеслось рычанье хищного зверя, от которого ее охватил озноб. Ханна не сразу поняла, что это рычит ее муж.

Вторым звуком был звон стали, раздавшийся, когда из ножен выхватили шпагу.

– Я убью тебя за это, скотина! – заревел Александр, бросившись на человека, который ее ударил.

В ответ все мужчины выхватили шпаги. Ханна в ужасе наблюдала, как ее муж бросился в битву. Его противники казались людьми крепкими, очень сильными, к тому же их было больше. Трое напали на Александра, остальные трое теснили Кейтнесса. От страха у Ханны перехватило горло. У нее не было оружия, кроме короткого кинжала, который никак не мог сравниться со шпагами. Все же она его вытащила. Нужно быть готовой, если представится хоть один шанс помочь.

Во дворе кипел бой. Иногда клубы дыма скрывали от Ханны сражавшихся. Она отчаянно пыталась разглядеть, что случилось, но ничего не выходило. То и дело раздавались крики, вой, звуки ударов и звон стали. Но это ничуть не помогало прояснить обстановку.

Внутренности Ханны словно скрутило узлом. Она не вынесет, если Александра убьют! Просто свернется клубочком и умрет. Он – ее сердце. Ее душа. Он для нее все. А герцог с его изящной шпажонкой? Что станется с ними, с ними всеми, если проклятье сбудется и он умрет сегодня?

Им не следовало рисковать. Не следовало приезжать сюда. Александр был прав: это слишком опасно. Она надеялась только, что ей представится шанс сказать ему это.

Налетевший порыв ветра унес дым. Ханна откинула с лица волосы и попыталась рассмотреть происходящее. На сердце стало легче при виде двух валявшихся на земле негодяев, но она тут же ахнула, поняв, что Александр все еще сражается сразу с двумя. Хотя было ясно, что он во многом их превосходит, ее по-прежнему терзала тревога.

Взгляд Ханны был прикован к его телу, мощным мышцам, рукам, умело орудующим шпагой. Его движения были похожи на великолепный дикарский танец. Глаза Александра заблестели восторгом, когда под его натиском второй противник упал на колени, а его шпага отлетела в сторону. Потом Александр повернулся к последнему.

Кейтнесс тоже продолжал сражаться. Герцог был так же велик ростом и массивен, как его противник, но куда более ловок. Он словно танцевал вокруг врага, элегантно парируя удары и делая выпады с такой скоростью, что у противника, казалось, голова шла кругом. Иногда он делал уколы шпагой, и тогда после вопля врага на рубашке последнего появлялось кровавое пятно. Но больше всего Ханну потрясла улыбка на лице Кейтнесса. Она была шокирована сознанием того, что он наслаждается свирепой битвой. Собственно говоря, как и ее муж.

Ханна подбоченилась и грозно уставилась на них, хотя ни один не обращал на нее внимания. Как это похоже на мужчин – наслаждаться в то время, как…

Но тут она краем глаза уловила какое-то движение, и ее кровь похолодела. Один из злодеев подобрался к горящей конюшне, схватил пылающее полено и бросил на крышу дома Агнес. Крыша загорелась мгновенно.

Но Агнес все еще там!

Ханна пронзительно закричала, хотя не собиралась издавать ни звука. Но слова будто сами собой вылетели из ее горла и закончились жалобным воем:

– Она все еще там!

Ханна бросилась к коттеджу, но негодяй успел перехватить ее. Его руки, костлявые и жесткие, врезались в ее плоть.

– Будь проклята старая ведьма, – прошипел он, обдавая Ханну смрадным дыханием. – Она и так зажилась на этом свете. Пусть горит!

Ханна почувствовала горечь во рту. Пульс грохотал в висках, глаза застлало дымкой. Она сама не знала, что это: паника, бешенство или то и другое вместе.

Стараясь поскорее освободиться и спасти Агнес, чьи испуганные крики доносились из дома, Ханна стала бороться с негодяем. А когда это не помогло, повернулась и всадила колено в его пах.

Он завизжал от боли и мешком плюхнулся на землю, отпустив ее.

Она метнулась в горящую хижину. Там было темно и дымно. Ханна закрыла рот шалью и стала пробираться вперед вслепую, идя на крики Агнес. Все же казалось, прошла целая вечность, пока она добралась до кровати.

Треск над головой, летящие сверху угли, тикавшие часы, словно отмерявшие минуты ее жизни… Потея и дрожа от страха, Ханна подняла Агнес. Та была старой и изможденной, но тяжелой. Ханна спотыкалась под тяжестью ее тела. Пробираясь к двери, ослепленная, задыхающаяся, она споткнулась и едва не уронила ношу. И внезапно отчаялась. Вряд ли у нее хватит сил унести Агнес в безопасное место, хотя до порога недалеко. Совсем недалеко. Но казалось, нужно пройти не меньше лиги.