Александр бросил взгляд на Ханну. Хотя она продолжала болтать, не забывая при этом есть, он задался вопросом, боится ли она, что однажды забеременеет и роды ее убьют? При этой мысли он ощутил невероятную нежность к своей женщине. Роды – вещь опасная, но Ханна сильна и крепка. И вне всякого сомнения, примет любой вызов и справится с задачей.

Вторая мысль наполнила его ужасом. А вдруг он ее потеряет? Он мигом лишился аппетита. Еда во рту превратилась в безвкусную массу. В животе горело.

Как можно жить без нее, не важно останется он лэрдом или нет?! Не важно, куда приведет его это путешествие, она должна быть рядом. Он в ней нуждается. Он ее хочет!

– Даннет?

Должно быть, он издал какой-то звук, возможно, рычанье, которое так долго сдерживал.

Александр насторожился. Руки были снова сжаты в кулаки, но сейчас у него не было желания кого-то ударить. Все, что он хотел, – держать Ханну в объятиях. Всегда.

– Даннет! С тобой все в порядке?

Ее голос был бальзамом на израненную душу, сладостной лаской прохладного ветерка.

Нет смысла думать о завтрашних бедах, и сегодняшних вполне достаточно.

– Да, – пробормотал он. – Все хорошо.

И это правда. Все хорошо, пока рядом Ханна.

Она улыбнулась, и ее улыбка проникла в душу, высвободила что-то, что до сих пор держало его в напряжении.

– Приказать подать десерт?

Десерт? Александр глянул в пустую тарелку. Потому что не помнил, съел ли хоть кусочек того, что ставили на стол.

– Да, конечно.

Ханна сделала знак лакею, который тут же исчез на кухне.

– Вам понравится торт Мораг, ваша светлость, – пообещала она, погладив герцога по руке. – Он восхитителен.

Лана кивнула.

– Это традиционный свадебный торт Даннетов, но мы так его полюбили, что убедили Мораг снова его испечь.

– Для вас, – добавила Ханна.

И хотя ему не понравилась улыбка жены, адресованная герцогу, Александр понял, что она предназначена ему. Ханна исполнена решимости помочь ему достичь цели, и это смягчило его недовольство, даже когда герцог улыбнулся в ответ, и его взгляд снова остановился на ее грудях.

– Мне не терпится его попробовать.

Александр был вне себя от бешенства. Это что еще за намеки?

– Обожаю торты. – Герцог потер живот.

Ханна восторженно рассмеялась, и груди ее вздрогнули.

Кейтнесс снова уставился на них.

– Еще бы, – кивнул герцог, и хотя тон его был небрежным, за ним крылось что-то странное и тревожное. – Я заметил ваш… кулон… это нечто необыкновенное.

Дремавший Дугал резко вскинул голову.

Ханна дотронулась до кулона. Жест был, возможно, инстинктивным, но нервы Александра, и без того натянутые, едва выдерживали происходившее. Он сейчас сорвется.

– Этот? Спасибо.

– Где… простите, где вы его взяли?

Вся притворная беспечность Кейтнесса мигом испарилась. Александра поразил хищный блеск в глазах герцога.

Да, это золото, но уж точно не драгоценности короны.

– Это кулон Ланы.

Герцог перевел взгляд на Лану. Слава богу!

– И где… где вы его взяли?

Лана пожала плечами.

– Он много веков хранится в нашей семье. Переходил от матери к дочери.

– Интересно, – протянул Дугал, что было очень странно, потому что именно так происходило во всех семьях – фамильные сокровища передавались детям. И взгляды, которыми обменялись они с Кейтнессом, тоже были странными.

– Говорят, он принадлежал Макалпину, – добавила Лана.

– Которому? – насторожился Дугал.

– Тому Макалпину, – нахмурилась Лана. – Кеннету. Первому королю Шотландии.

Герцог немного побледнел. Губы его шевелились, но он не произнес ни слова. Он откашлялся.

– Можно мне… посмотреть?

– Конечно. – Ханна подалась к нему.

Александр задохнулся от ярости. Хотя герцог делал все, чтобы не коснуться ее, все же, по мнению Александра, он был слишком близко. Поэтому он тоже придвинулся к Ханне, не только желая напомнить, кто сидит рядом с ней, но и потому, что, как он заметил, на поверхности кулона было вырезано нечто вроде рун.

– Он выглядит очень старым, – пробормотал Александр ей на ухо.

– Так и есть, – кивнула Лана. – Он очень древний.

Герцог ничего не ответил, он глядел на сверкающее золото и дрожащими пальцами обводил резьбу. Погладил камешек на конце кулона.

Глаза Дугала блестели.

– Это тот самый? – тихо спросил он. – Тот, что вы искали?

– Тот самый, – пролепетал Кейтнесс со вздохом. – Он и есть.

– Что именно? – уточнил Александр.

– Часть Креста. Того, о котором я тебе рассказывал.

– Какого Креста? – заинтересовалась Ханна, отодвигаясь. Герцог неохотно отпустил кулон, продолжая жадно пожирать его глазами.

– Креста Макалпина. Того, что принадлежал моим предкам. Филипп Длинноногий разломал его и бросил в море. С тех пор на нашей семье лежит проклятье.

Александр покачал головой:

– Как вы можете быть уверены?

– В замке есть изображение Креста. Он очень необычный. Я его искал. Искал всю жизнь. – Лицо герцога осунулось, глаза покраснели. – Мой долг соединить части Креста, – прошептал он. – Можно мне… получить его?

Ханна посмотрела на Лану, которая склонила голову набок и пристально смотрела на герцога.

– Не думаю, – ответила она наконец.

– Простите? – ахнул герцог.

Лана похлопала ресницами.

– Он находился в моей семье на протяжении многих поколений. И мне вовсе не хочется его отдавать.

– Мисс Даунрей, по-моему, вы не совсем понимаете значение этого Креста.

– Ошибаетесь, я все понимаю. Поправьте меня, если ошибусь. Это часть Креста Макалпина. Того, который, по вашему убеждению, может снять проклятье с вашей семьи, – если такое проклятье вообще существует, – и, вероятно, по вашему мнению, может спасти вам жизнь. Все верно? – мило улыбнулась она.

– Абсолютно, – заверил герцог.

Ее глаза блеснули коварством.

– Насколько сильно вы его хотите?

– Он мне очень нужен, – твердо ответил Кейтнесс.

– Превосходно, – объявила Лана. – В таком случае мы, наверное, можем обсудить условия.

– Условия? – У него задергалась щека.

– Да. Важнее всего, чтобы вы согласились пересмотреть решение насчет огораживания земель Даннета и Реея.

Святый боже!

Александр во все глаза смотрел на Лану, женщину, которая до этого момента всегда казалась ему очаровательной, скромной и… покорной. Но она вовсе не была такой. Он понятия не имел, что Лана способна быть настолько безжалостной.

Кейтнесс откинулся на спинку стула и пронзил Лану устрашающим взглядом. Но она ничуть не испугалась, наоборот, послала ему жизнерадостную улыбку. Это не было признаком слабости. Скорее признаком уверенности в себе.

Но и Кейтнесса было не так легко сломить.

– Дорогая моя, я герцог.

– Мне это известно.

– Вы сознаете, сколько у меня власти над вами? Вашим положением? Вашим существованием? Самой вашей жизнью?

– Ваша светлость! – Лана пожала плечами и презрительно фыркнула. – Вы не можете угрожать мне!

Ноздри герцога раздулись:

– Я герцог!

Лана сузила глаза. Очаровательное, скромное и покорное выражение лица улетучилось, как по мановению волшебной палочки, сменившись жестким и холодным.

– У вас нет власти надо мной. Вы уже угрожаете всему, что я ценю в этом мире: моей семье, моему клану, моему образу жизни. У меня не осталось ничего, кроме этого кулона, но я скорее швырну его обратно в море, чем отдам человеку, который намерен разрушить жизни тех, кого я люблю.

Кейтнесс сжал губы и уставился на нее. Она ответила упрямым взглядом. Он, очевидно, пытался отыскать ее слабости, но слабостей не было. Магнус упоминал, что все его дочери обладают твердым характером, но по правде говоря, до этой минуты Александр ничего подобного в Лане не замечал. Очевидно, она не выказывала упорства, пока не возникла необходимость, и теперь разыгрывала партию с искусством опытного фехтовальщика. У герцога не было ни единогошанса.

– Я мог бы просто взять его, – вздохнул наконец Кейтнесс.

– Никогда.

– Почему вы так уверены?

– Ваша мать сказала, что вы человек чести. А человек чести не опустится до такого насилия.

Кейтнесс замер.

– Моя мать?

– Да. Лилиас.

Герцог побелел и долго молчал, прежде чем с его губ сорвалось нечто, вроде смеха.

– Вы, мисс Даунрей, нечестно играете.

Лана снова похлопала ресницами.

– Жизнь вообще несправедлива.

– Да, это так.

Герцог задумчиво повертел в руках вилку, прежде чем очень тихо сказать:

– Если я смогу соединить части Креста и снять проклятье, мне будет ни к чему огораживать земли.

– Так вы можете передумать?

– Да, – кивнул герцог.

Они с Ланой долго и пристально смотрели друг другу в глаза.

– Да. Я могу отменить свое решение. Но не даю обещаний, мисс Даунрей, совершенно не даю никаких обещаний.

Александр должен был показать Кейтнессу соседние земли, чтобы он своими глазами увидел последствия огораживания. Олриг только начал процедуру, так что можно было увидеть, что происходит с теми, кого он выгоняет. Пусть Кейтнесс узрит своими глазами, к какому ужасу приведет принятое им решение.

Ханна надеялась, что доказательства помогут ему передумать, и хотя Александр пытался отговорить ее от поездки, уверяя, что обстановка в поместье Олрига слишком опасна, Ханну ничто не могло убедить.

Они собирались выехать на рассвете. В путь отправились втроем: Ханна, ее муж и герцог. Лана не ездила верхом, к тому же она заявила, что не имеет ни малейшего желания видеть произведенные Олригом разрушения. Дугал тоже предпочел остаться.