– У меня нет детей… пока. Мы с Ханной поженились чуть больше месяца назад.

– А, новобрачные! Я помешал медовому месяцу?

– Ничуть. Мы счастливы видеть вас в гостях.

Как ни странно, это не было ложью, вернее, не совсем.

Глаза герцога весело блеснули.

– Я ценю это. Так кто эта девочка?

– Одна из сирот, которых мы приняли в дом. – Александр откашлялся. – Они пришли к нам, когда их землю огородили.

– Ах да. Твоя жена рассказывала мне о сиротах.

Они прошли мимо мужчин, сортирующих кипы шерсти. Все подняли руки в приветствии.

– Здесь много беженцев, – пояснил Александр. – Эти мужчины, например, пришли к нам из Каслтауна.

– Да. Олриг энергично огораживает земли.

– Слишком энергично. За последнюю неделю беженцы валом валят через границы. Некоторые истории просто невыносимо слушать.

– Кажется, я слышу нотки осуждения в твоем голосе? – Губы Кейтнесса дернулись.

– Я не могу скрывать свои чувства и не стану вам лгать, – пожал плечами Александр. – И уверен, что огораживание – неправильный и аморальный метод.

– Я действительно ценю твою честность, – вздохнул герцог. – Жаль, что ситуация именно такова.

Они стали молча наблюдать, как жители Даннета деловито снуют по двору. Именно так веками работали люди в замке Лохланнахов.

Александр, кажется, внезапно понял смысл слова «вечность». Словно перед ним разом пронеслись прошлое, будущее и настоящее.

– Я невольно гадаю…

– О чем? – вскинул брови герцог.

– Кем останутся в истории люди вроде Стаффорда и Олрига? Какими их будут помнить будущие поколения? Уверен, что потомки их осудят.

– Осмелюсь сказать, ты прав.

Александр пристально посмотрел на герцога.

– Какую память вы хотите оставить потомкам?

Кейтнесс нахмурился.

– По-моему, я упомянул, что потомков у меня не будет. Род Синклеров заканчивается на мне. И проклятье тоже.

– И на этом все?

– Да. На этом все.

Герцог нервно, без всякой необходимости поправил жилет.

И хотя Александр уже знал ответ, он должен был спросить, должен был попытаться в последний раз.

– Есть хоть какой-то шанс, что вы можете пересмотреть свое решение насчет огораживания?

– Нет, – вздохнул Кейтнесс.

Странно, что это прямое подтверждение его худших страхов не сокрушило его. Наоборот, в душе росло смирение. Нечто вроде покоя. Будь что будет.

Герцог запрокинул голову, чтобы посмотреть на небо:

– Я намерен оставить что-то после себя, Даннет, – объявил он, пронзив Александра взглядом сверкающих глаз. – И до своей кончины верну замку Кейтнесс былую славу.

– Даже ценой всего Кейтнесса? – мягко спросил Александр. Герцог скрипнул зубами. – Даже ценой многих жизней? – продолжал допытываться Александр.

– Как я сказал твоей жене, никому не причинят зла! – вспылил герцог.

Александр безуспешно попытался скрыть усмешку.

– И что случится с этим великолепным обновленным замком, когда вы умрете?

Герцог уставился на него с таким видом, словно ни разу над этим не задумывался.

– Думаю, он перейдет короне.

– У вас совсем нет наследников? Ни одного родственника, чтобы управлять этим огромным сокровищем?

– Только Дугал.

Как странно слышать нотки сожаления в его голосе!

– Он станет герцогом?

Кейтнесс покачал головой:

– Вряд ли. Во-первых, он незаконнорожденный, а во-вторых…

– Да?

– Принц-регент его не любит.

Что неудивительно. Дугал – абсолютно несимпатичное создание.

Они продолжали идти в дружеском молчании. Добравшись до стен замка, стали подниматься по ступенькам, пока не достигли нижних укреплений. Отсюда открывался вид на Даннет Хед – море с севера и город с запада. Все вокруг сверкало красками, повсюду развевались знамена. Даже отсюда можно было разглядеть суетившихся людей.

Огромное чувство гордости нахлынуло на Александра, когда он осматривал свои владения. Очень хотелось, чтобы это чувство держалось подольше. Потому что как только он и Ханна примут решение, как только он даст герцогу ответ, все это больше не будет ему принадлежать. Останется только мучительная память о том, каково это – быть бароном Даннетом.


После того как они с герцогом расстались, Александр отправился на поиски Ханны. Им предстоял разговор, которого он боялся с того момента, как герцог изрек свой ультиматум.

Он нашел ее на кухне, где она руководила подготовкой к обеду для гостей. Александр прислонился к косяку, сложил руки и принялся наблюдать. Только наблюдать. Какое это чудесное зрелище – Ханна, руководящая его людьми. И судя по выражению лиц слуг, она немного их пугала. Даже Мораг была укрощена.

Похоже, Ханна нашла свое место в этом хозяйстве. Наконец.

Заметив его, она радостно улыбнулась.

– Даннет, дорогой! – воскликнула она, подходя к нему. Хотя здесь были слуги, он поцеловал ее. Не мог не поцеловать. Она слишком необыкновенная, слишком привлекательная. Устоять невозможно.

– Где ты был?

– Проехался верхом. Мне нужно было подумать.

Она погладила его по груди.

– Конечно. Как ты себя чувствуешь?

Как он себя чувствует? Что это за вопрос? В животе ноет. Голова раскалывается. Пульс словно обезумел. Тошнота подступает к горлу. И, черт! Теперь, когда момент настал, его тревога и дурные предчувствия достигли пика. Хотя он несколько часов раздумывал над тем, как начнет разговор, все же сейчас он понятия не имел, что делать. И уж конечно, понятия не имел, как сказать ей.

– Я прекрасно себя чувствую. Можно поговорить с тобой? С глазу на глаз.

– Конечно. Куда ты хочешь пойти?

– В наши покои?

Ее улыбка была исполнена лукавства и зажгла непристойный огонь у Александра внутри. Хотя он имел в виду совсем не это, но теперь, когда мысль укоренилась, он был не в силах ее изгнать. Как соблазнительно было бы любить ее в последний раз, прежде чем сказать правду.

Но он не сделает этого. Потому что она заслуживает лучшего.

Они поднялись в свои покои по лестнице для слуг, потому что так было быстрее, чем блуждать по лабиринтам коридоров. Александр не мог не заметить упругости походки жены и словно окружавшего ее сияния. Он ненавидел самую мысль о том, что может все это у нее украсть, выговорив всего несколько слов.

Когда они вошли в его спальню, Ханна немедленно его обняла. Это было восхитительно… и мучительно. Потому что пришлось осторожно освободиться.

– Ханна, нам нужно поговорить.

– Я не хочу разговаривать. Хочу целоваться.

– Я тоже этого хочу, но…

Она заглушила его слова. Своими губами.

О небо! Хотя он знал, что должен прекратить это, все же очень не хотел этого делать. В глубине души не хотел. Александр позволил ей целовать его и, да, отвечал поцелуями. Но когда Ханна задохнулась и отстранилась, чтобы глотнуть воздуха, он поспешно, прежде чем она снова его отвлечет, произнес:

– Ханна, я должен что-то тебе сказать.

Она замерла и уставилась на него ясными глазами.

– Хорошо.

– Я… э… дело в том…

– Герцог?

– Да… речь идет о… герцоге.

– И твоей встрече с ним?

– Д-да…

Он отстранился, подошел к окну и стал смотреть вниз, хотя ничего не видел. Господи, как трудно! Самый трудный разговор из всех, которые ему приходилось вести.

Александр не в силах был смотреть на Ханну. Не в силах видеть, как она сломается.

– Он предъявил… ультиматум.

– Да. Огородить земли или потерять титул. Я слышала.

Александр был вне себя от изумления, он не понимал, что потрясло его больше: тот факт, что она уже все знает, или ее беспечный тон.

– Слышала? Где?

Она неожиданно ухмыльнулась:

– Я подслушивала.

Александр поморщился. Черт! Она слышала!

– Все?!

– Бо́льшую часть. Этот Дугал – просто душка.

– Точно.

Но дело не в Дугале. Совсем не в Дугале.

Александр смотрел на Ханну, борясь с желанием прижать руку к ноющему сердцу. Нужно сказать. Нужно сказать все.

– Наверное, тебе следовало выйти за сына Стаффорда. – Он попытался издать нечто вроде смешка, но ничего не вышло.

– Никогда не говори так, Александр. – Ханна сдвинула брови. – Никогда.

– Возможно, тебе удалось бы, по крайней мере, спасти Реей.

– Стаффорд поглотил бы его в два счета, – фыркнула она. – Выйди я за это животное, мои люди уже были бы бездомными. И это помимо всего прочего. – Она наморщила нос. – Брррр…

На этот раз его смешок был неподдельным. Ему понравилось, что у нее нет сомнений относительно того, что она приняла верное решение, выйдя за него. Даже если это могло стоить ей всего.

Он подступил ближе и сжал ее лицо ладонями. Ханна подняла голову и подставила ему губы для поцелуя. Но он не поцеловал ее. Пока не поцеловал.

– Ханна, нам нужно решить, какой ответ ему дать.

– Оба условия просто немыслимы, – сказала она твердо.

– Да. Ты права.

Она прильнула к нему, обняла за шею.

– Какой, по-твоему, лучше?

– Никакой, – отмахнулся Александр. – Но мне совесть не позволит выгнать людей.

Ханна молча кивнула.

– А если я откажусь огородить землю, я больше не буду лэрдом. Как ты… как ты это вынесешь?

Ее улыбка его согрела.

– О, Александр, я смогу вынести все, пока ты рядом.

Сердце Александра куда-то покатилось. Господи, он любил ее!

– Кроме того… – коварно улыбнулась она.

– Как, ты еще способна улыбаться? – Он провел пальцем по ее губам.

Для него это конец света.

– Уверена, что мы сможем заставить его передумать.