Мел посмотрела на мужа. Джек поднял бровь и чуть улыбнулся. Мел перегнулась через стойку, взяла его за грудки и притянула к себе.

— Что тут происходит? — шепотом спросила она.

— По-моему, это довольно-таки очевидно.

— Я хочу, чтобы ты сию секунду отвез меня домой и…

— Я не могу, — тоже шепотом ответил Джек.

— Почему нет?

— Потому, что мы живем не одни. А ты настоящая крикунья.

— Господи, это уже просто смешно. Я так ей завидую, что сейчас разорвусь.

— Ну, это уж точно не смешно, — сказал он и глянул через плечо в направлении кухни. — А вот кое-кто другой, похоже, провел время очень весело.

Спустя пару минут в баре появился Майк. Он поздоровался, взлохматил мягкие волосики Кристофера и принял от Джека чашку дымящегося кофе.

— Привет! — воскликнул он.

— Доброе утро, — отозвался Джек, потягивая напиток из своей чашки.

— Не могу не согласиться. Прошлая ночь у меня была очень приличная, — сообщил Майк.

Он прислонил к стойке свою трость и пошел на кухню. Просунув голову в дверь, он увидел целующихся Пейдж и Причера. Ощущая себя в какой-то степени зачинателем их страстных объятий, он с минуту понаблюдал за ними. Пейдж обнимала Причера за шею, а он держал ее обеими руками под попку и прижимал к себе. Им было совершенно все равно, смотрят на них или нет, и он не смог устоять. Потом он кашлянул.

Пейдж дернулась и убрала руки, но Причер ее из объятий не выпустил. Только сузил глаза и посмотрел поверх ее головы на непрошеного гостя.

— Доброе утро, — поздоровался Майк. — Если улучишь минутку, может, приготовишь завтрак? А то я зверски хочу есть. — Он ухмыльнулся и закрыл дверь.

Вернувшись в бар, он осторожно уселся на табурет и взял чашку с кофе.

— Похоже, кое-что уладилось, — сказал он. — Думаю, хорошая ночь была сегодня не только у меня.

— И что? — спросил Джек.

— Ничего, просто надеюсь получить сегодня завтрак раньше полудня.


Причер разобрал свой тренажер и унес его в сарайчик за домом, оставив себе гантели и пару гирь. Вместо них он поставил елку и еще одну в баре. Он взял Кристофера с собой в лес рубить их, и они вместе нарядили оба деревца. Под елкой, что была в комнате, уже лежали рождественские подарки, заботливо выбранные Пейдж и Причером. Часть они купили сообща, а часть по отдельности.

Мел и Джек уехали в Сакраменто, где перед Рождеством собиралась вместе большая семья Шеридан. Они пытались уговорить Майка поехать с ними, но он так и не согласился. Как не захотел возвращаться домой в Лос-Анджелес — пока еще не захотел. Майк уже несколько недель жил в Вирджин-Ривер и заверил всех, что ему хорошо в доме Джека и Мел. Он собирался провести сочельник и Рождество вместе с Причером и его новообретенной семьей.

Причер до сих пор был в шоке и эйфории от такого поворота в своей жизни. Прошло уже больше трех месяцев с тех пор, как он познакомился с Пейдж, и всего несколько дней, как они с ней стали близки. Он даже не представлял, что будет испытывать такую радость. Работая с ней бок о бок целыми днями, он стал ее партнером. Они делали сообща абсолютно все, начиная с управления баром и готовки еды и заканчивая воспитанием Кристофера. Она старалась быть у него под рукой и постоянно искала возможности ему помочь, а он всегда был рядом и заботился о ней во всех смыслах.

А ночью, когда малыш спал, Причер оттачивал свое мастерство любовника, постепенно становясь мастером своего дела — о чем он раньше даже мечтать не мог. Он никогда не рассматривал такую возможность. И уж тем более с женщиной, чья потрясающая красота сочеталась с поистине ангельским нравом.

Он очень быстро научился заставлять ее стонать и вскрикивать от страсти. Причер, молчаливый Причер, которого всегда было так легко смутить, с Пейдж становился дерзким и смелым. Он полюбил экспериментировать. Начал доверять своим рукам и инстинктам к ее вящему удовлетворению. Эта идея — обращать внимание на детали, запоминать прикосновения и ее реакцию, спрашивая, чего ей хочется, — оказалась совершенно гениальной. Если бы он не считал это дело слишком личным, то, возможно, даже поблагодарил бы Джека за совет.

Прижимая к себе Пейдж, плоть к плоти, он спросил у нее:

— Ты скажешь мне, если устанешь? Если я буду слишком многого требовать?

— Да, Джон, — ответила она, еле переводя дыхание. — А ты мне скажешь, если такое случится? — спросила она в свою очередь.

Он расхохотался.

— Конечно, даже не сомневайся. Но чтобы спросить, тебе сначала придется привести меня в чувство.

— Тогда сделай это еще раз… — сказала она.

— И еще раз, и еще? — поддразнил ее он.

— О-о-о, Джон…

Женский оргазм оказался лучшим открытием в жизни Причера. Он был лучше мужского. Он даже не подозревал, что способен на такое, но сейчас быстро стал экспертом. Джон был уверен, что для нее это совсем не так интересно, как для него. Он знал много методов, но больше всего любил вызывать у нее сладкую муку, целуя каждый дюйм ее тела — от глаз до кончиков пальцев — и уделяя много внимания ее животу. Ему нравилось начинать с нежных поцелуев и заканчивать яростным натиском языка. А почувствовав, что она вот-вот взорвется, он быстро оказывался в ней и тоже испытывал наслаждение. Ничто в мире не могло с этим сравниться — когда сильная горячая спазма заставляла ее выкрикивать его имя и вцепляться в него так, словно он мог раствориться в воздухе. Раскачиваясь вместе с ней во время похожей на чудо кульминации, он не раз повторял: «Я готов делать это бесконечно. Я готов делать это всю жизнь…»

Ему нравилось ловить ее, когда она падала с небес на землю — задыхающаяся и ослабевшая после мощнейшего оргазма. Для него было удовольствием сдерживаться, чтобы заново доводить ее до пика. Он давал ей немного прийти в себя и начинал снова, сладострастно и нежно. По ее реакции он понимал, когда можно стать более грубым, применить немного силы. Именно она задавала темп — и он смеялся, вспоминая, как боялся переломить ее, словно веточку. Она напоминала закаленную сталь и удивляла его своей силой. И властью.

Она запросто могла обхватить его ногами за талию и не давать уйти или толкнуть на спину, забраться сверху и дать попробовать его собственного лекарства — заставляя получить разрядку первым. И они менялись ролями.

Он не представлял, что в его жизни может быть столько удовлетворения. И такого всепоглощающего. И он даже не подозревал, что это может быть таким развлечением. У них был горячий секс, но после они еще смеялись и подтрунивали друг над другом. Это вносило легкость, которая исправляла возможные перекосы.

— Как мне удается так сильно тебя любить? — поинтересовался Джон.

— Или так часто? — парировала она с лукавой улыбкой.

— Пейдж, я хочу тебе кое-что сказать. Я знаю, что для тебя еще слишком рано думать о будущем, но я не дурачу тебя. Клянусь, я ничего от тебя не жду и просто хочу, чтобы ты знала это. Для меня существуешь только ты. Не хочу, чтобы ты думала, будто я просто коротаю с тобой время.

Она провела кончиками пальцев по коротким, колючим волосам над его виском.

— А ты не боишься от меня устать?

Он покачал головой:

— Я не такой. Я все делаю медленно — иногда даже слишком. И устраиваю проверку временем, чтобы убедиться: это действительно то, что нужно. Но я не передумаю. Я знаю, в некотором смысле это может быть плохо. Но я не люблю, когда что-то меняется.

— Я не буду ловить тебя на слове, — сказала она. — Я просто очень счастлива быть сейчас здесь, с тобой…

— А я еще кое-что хочу сказать. О нас. Я не отношусь к тем парням, которые терпеть не могут, когда им возражают или вообще выражают свое мнение. Или требуют хорошего настроения каждый божий день. Я хочу, чтобы ты говорила со мной, выдвигала требования, настаивала на самом лучшем к себе отношении и ругалась со мной, если его не получала. Я хочу, чтобы ты могла орать на меня, ничего не опасаясь, даже если ты просто не в настроении. Если ты не захочешь иметь со мной продолжительные отношения, я переживу. Но вот если ты будешь бояться быть собой в моем присутствии — этого я пережить не смогу.

Она не смогла сдержать слез.

— Джон… Никто и никогда не любил меня так, как ты…

— А я люблю, малышка. И по-другому любить не смог бы. Тебя целиком — сильную и властную, испуганную и несчастную. И если я хочу тебя получить, то всю без остатка. Ни одной крошечной частички, которая могла бы меня бояться.

Она быстро поцеловала его в губы. Он стер с ее щеки слезинку.

— Я знаю, что ты не планировала ребенка, которого потеряла, и что тебе до сих пор больно оттого, что он не смог выжить. Может, когда-нибудь, когда ты будешь готова, мы с тобой поговорим о прибавлении в нашей семье. О маленьком братике или сестричке для Криса.

— Ты хочешь детей? — спросила она.

— Я всегда считал, что не захочу. Но когда я с тобой, такие мысли приходят мне в голову. — Он засмеялся. — Ты просто имей это в виду, Пейдж. Это моя идея, и только…

Она мягко коснулась его лица:

— А ты понимаешь, что, если у нас будет ребенок, тебе придется немного отойти на второй план?

— Немного — это насколько? — спросил он и свел брови.

Она обожала, когда он так хмурился, и засмеялась.

— Ты меня дразнишь! — воскликнул он. — Ладно, ты сама напросилась, — добавил он, целуя ее веки.

Она сжала его лицо руками и заставила остановиться.

— Джон, — произнесла она, — я хочу того же. Хочу получить тебя целиком. Я никогда еще не была так счастлива.

Он улыбнулся.

— Получишь целиком, и даже больше, — пообещал он. — И навсегда, если ты этого захочешь.


Мел с таким нетерпением ждала Рождества в Сакраменто, что едва могла усидеть на месте. Там должны были присутствовать сестры Джека со своими семьями, а кроме того, радостным дополнением планировался прилет ее собственной сестры Джой с мужем Биллом и тремя детьми. В доме Сэма Шеридана пустовало множество комнат — все сестры Джека уже жили отдельно. У Мел и Джой не было родных, и клан Шериданов, с присущей им добротой и любовью, принял их к себе. Мел была у родственников Джека всего дважды, но сейчас ей казалось, что она возвращается домой.