Он осторожно положил ей на живот свою большую руку, это был самый интимный жест за все время.

— Я знаю, что ты пыталась. Это не твоя вина. Я больше виноват.

— Джон, перестань так говорить. Тебя здесь можно обвинить последним.

— Ты будешь свободна.

— Да уж, свободна. Я не знаю, что мне делать дальше.

— Может, захочешь вернуться в Лос-Анджелес? — спросил Причер.

— Не знаю. Там слишком много неприятных воспоминаний.

— Если тебе захочется где-то побыть и обо всем подумать, у тебя есть комната, в которой по утрам пахнет беконом. Ты можешь занимать ее сколько захочешь, — сказал он и почти неслышно добавил: — Хоть всю жизнь.

— Я могу вам помогать, — ответила Пейдж. Она закрыла глаза и сонно улыбнулась. — Я могу готовить разные блюда. — Она поморгала, но глаза закрывались сами собой.

Причер убрал ей с лица волосы.

— Джек собирается строить себе дом, — сказал он. — Это будет отвлекать его внимание от нашего бизнеса, так что помощь мне понадобится. Вы с Кристофером…

— Угу, — кивнула она.

— Ну и хорошо, — заключил он. — Ты все сделала. И теперь тебе надо спать.

— Хорошо.

Он склонился над ней и мягко коснулся губами ее лба.

— Я вернусь к тебе утром.

— Ладно.

Он пошел к двери, но Пейдж его позвала:

— Джон?

Тот вернулся к ее постели.

— Можно тебя попросить?.. Побудь со мной, пока мне не станет легче.

Внезапно появившаяся надежда заполнила его до краев. Он попытался подавить ее, но безуспешно.

— Конечно. Мне нравится, когда ты рядом. Это любому бы понравилось.

— Тогда хорошо, — сказала она, и ее веки сомкнулись.

Глава 7

Пейдж снова забилась в свою комнату над кухней, но на этот раз ее травмы не были так ужасны. Пару дней ей пришлось отлеживаться после выскабливания и лечить разбитый, но не сломанный нос. Пока она набиралась сил, за Кристофером присматривал Причер. Бри на расстоянии связала их с адвокатом Лос-Анджелеса, который помог подать апелляцию и аннулировать решение суда о возвращении Кристофера его отцу. Временно, пока слушается его дело. Уэс Лэсситер через три дня вышел под залог и поехал обратно в Лос-Анджелес, желая вернуться на работу до того, как его начальник пронюхает об аресте. Причер не удовлетворился заверениями адвоката и позвонил Майку Валенсуэле. Тот был готов хоть по два раза в день проверять, что Лэсситер у себя на работе, в сотнях миль от Вирджин-Ривер.

Казалось, все могло бы утрястись, успокоиться — во всяком случае, пока не начался суд. Но тут к Мел пришла пациентка, которую она не ожидала увидеть.

Доктор Маллинс уехал на рыбалку, а в клинику пришла подруга Мел Конни. Конни, невысокой добродушной женщине с рыжими волосами, которая еще не до конца оправилась от перенесенного в мае шунтирования, было пятьдесят с небольшим. С ней пришла ее племянница Лиз. В первый момент, увидев лицо Лиз, Мел хотела радостно улыбнуться, но потом она заметила, что девочка потупила взгляд и застыла. Взгляд Мел скользнул ниже — к заметно округлому животику девочки, и у нее упало сердце. Ой-ой-ой. Она посмотрела на Конни: та поморщилась, а потом беспомощно пожала плечами.

Живущая в Эурике сестра Конни прислала к ней Лиз примерно тогда же, когда Мел приехала в Вирджин-Ривер. В марте. Мать поступила так, потому что не справлялась с дочерью. В Эурике Лиз, по словам матери, была буйной и неуправляемой. Они с Конни решили, что жизнь в маленьком спокойном городке пойдет девочке на пользу, успокоит ее. И возможностей влипнуть в неприятности у нее будет гораздо меньше, чем в большом городе. Но потом, в мае, у Конни произошел сердечный приступ, и Лиз вернули домой.

— Привет! — бодро воскликнула Мел. Это было частью ее работы — она умела отодвинуть в сторону эмоции и панику. — Приветствую вернувшихся. Как у вас дела?

— Не слишком хорошо, — отозвалась Лиз.

— В любом случае я очень рада вас видеть, — сказала Мел и взяла ее за руку. — Держу пари, ты приехала на осмотр? Тогда пошли со мной.

Лиз позволила отвести ее в смотровую. Она выглядела совсем иначе по сравнению с предыдущим разом. Тогда она была похожа на гулящую девку: юбки размером не больше носового платка, туфли на высоченных каблуках, короткие топы, пирсинг в пупке, напомаженные губы и густо накрашенные ресницы — готовая реклама «Плейбоя». А ей было только четырнадцать — очень красивые, соблазнительно-дерзновенные четырнадцать, — хотя выглядела она на все восемнадцать. Неудивительно, что ее мать была в ужасе. А сейчас на ней были джинсы и широкая толстовка, призванная скрыть выступающий животик, который, правда, все равно был хорошо заметен. Наложенная косметика выглядела намного более естественной и консервативной, хотя на самом деле Лиз в ней вообще не нуждалась. Она была красивой девочкой. И сейчас она выглядела моложе, чем прошлой весной. Она казалась очень юной и ранимой.

Весной Рик от одного взгляда на Лиз потерял голову. Джек с Причером начали приглядывать за ним несколько лет назад и стали кем-то вроде старших братьев или дядей. По словам Джека, у него был серьезный разговор с Риком об опасностях интимной близости, а в особенности с такой юной девочкой. Когда Лиз уехала домой к матери, Рик сказал ему, что они больше не встречаются. Зная Рика, Мел не представляла, чтобы он мог сделать Лиз ребенка, а потом бросить. Он явно был не из таких. Мел решила, что, может быть, Лиз в Эурике не стала тратить время впустую и кого-то себе нашла.

— Итак, — сказала она девочке. — Не хочешь сказать, зачем ты здесь?

— Я беременна. По-моему, это очевидно.

— Тебя уже осматривал доктор?

— Нет. Я не была уверена, пока… я думала, что просто растолстела.

— Лиз, как давно у тебя были последние месячные?

Та пожала плечами:

— Без понятия. У меня они редко бывают. Никогда не могла угадать, когда же они придут.

— Ты можешь прикинуть, как давно они у тебя были? Хотя бы примерно.

— Могу прикинуть, даже не примерно. С тех пор у меня был только один парень. И только один раз. — Она подняла взгляд и ясными голубыми глазами в упор посмотрела на Мел.

У Мел мелькнула маленькая и безумная надежда, что это был не Рик. Она спросила у Лиз:

— Если ты сможешь вспомнить примерное время зачатия, это помогло бы нам установить дату родов.

— 7 мая, — сказала она, и в ее глазах появились слезы.

«Рик, — поняла Мел. — Черт». На два дня раньше сердечного приступа Конни, после которого Лиз отослали домой к матери. И срок, получалось, у нее больше, чем у самой Мел.

— Хорошо, тогда начнем с самого начала. Давай я осмотрю тебя и проверю, как продвигаются дела. Разденься, пожалуйста, и надень вот этот халат. Снимай все — лифчик, трусики, вообще все.

— Я не ношу… лифчик точно никогда не носила.

— Лиз, все в порядке. В этом нет ничего плохого. Я сейчас выйду, чтобы ты могла переодеться, а когда вернусь, то буду пояснять тебе все, что делаю.

С тобой все будет в порядке, я обещаю. Если ты живешь половой жизнью, очень важно регулярно проходить осмотр. Вне зависимости от беременности.

Даже если бы Лиз не назвала точную дату зачатия, любопытство Мел развеяла сама Конни, которая дала ей ответы на все вопросы, когда та вышла в приемную.

— Моя сестра, — сказала Конни с возмущением. — Моя сестра сказала, что раз ее обрюхатили в Вирджин-Ривер, то пусть она и возвращается сюда рожать. Можно подумать, это я ей сделала ребенка.

Мел покачала головой:

— Такое случается, Конни. И достаточно часто.

— Не знаю, кого из них мне сильнее хочется убить.

— Никаких убийств, — сказала Мел и дружески похлопала ее по руке. — Давайте поможем им пройти через это и посмотрим, смогут ли они устроить свою жизнь.

— Ну что за идиоты! — в сердцах воскликнула Конни. — О чем они только думали?

Мел присела около нее:

— А почему вы думаете, что они вообще думали? Если они и думали, то не головой, а тем местом, что ниже пояса. Как вы сами себя чувствуете? Нам совершенно не нужно, чтобы у вас подскочило давление.

— Да все хорошо. Просто это стало для меня сюрпризом.

— И по-моему, не только для вас. Это будет шоком для всех.

— Как, черт подери, она могла не понять?

— Ох, Конни, вы бы удивились, если бы узнали, как сильно сдерживает рост животика отрицание очевидного, — с печальной иронией сказала Мел.

— Ей сейчас пятнадцать. Хотя большого значения это не имеет.

Мел, словно со стороны, услышала свой грустный смех.

— Ну, в таком случае это уже не так удивляет. Дышите спокойно, а я позабочусь о своей пациентке, идет?


У Лиз было больше пяти месяцев беременности. Уже почти шесть. Она ощущала, как ребенок шевелится, но не была уверена, что это он. Она думала, что это газы. И считала, что ее груди стали чувствительными и болезненными из-за того, что скоро должны быть месячные. Это было так типично для юной девочки, особенно для девочки, у которой не наладился еще менструальный цикл. Она не обращала внимания на изменения в собственном теле и одновременно очень хотела, чтобы их не было.

— Ты теперь будешь жить здесь? — спросила у нее Мел. — Со своей тетей Конни?

Лиз пожала плечами:

— Наверное. Если она не выкинет меня из дома.

— Ты же знаешь, что она никогда бы этого не сделала. Как я понимаю, ты решила оставить ребенка?

— Да. А что я еще могу сделать?

— На данном этапе твои возможности ограниченны.

— Я беременна и ничего не могу с этим поделать, — произнесла Лиз через силу. — И дальше будет только хуже.

— Чем я тебе могу помочь? — спросила Мел.

Девочка только покачала головой с несчастным видом: