Роберт погрузился в размышления.

– Должен ли я заняться вопросами продажи ваших предприятий, сэр? – спросил Треверс, когда задумчивое молчание капитана Фоули затянулось.

– Я полагаю, это наилучший вариант, – заключил Роберт. Он мог обсудить план продажи с Ленсборо. Пожалуй, это стоит сделать в первую очередь. – Займитесь этим.

Треверс улыбнулся и встал со стула.

– С удовольствием, сэр. И если позволите, я очень рад, что вам удалось выполнить условия, необходимые для того, чтобы унаследовать состояние, ради которого мисс Лэмптон трудилась всю свою жизнь. Мне было бы очень печально видеть, что оно досталось этому шалопаю, ее племяннику. – Его улыбка погасла. – Он ни разу даже не попытался нанести ей визит, полагая, что имеет дело с чудаковатой старой дамой, тихо доживавшей свой век в деревенской глуши!

– Честно говоря, я тоже.

– Да, но вы даже не знали о ее существовании, верно, сэр? Мисс Лэмптон нравилось думать, что она станет своего рода доброй феей, взмахнувшей волшебной палочкой и… – Он резко умолк, заметив на лице капитана явные признаки раздражения. – Что ж, не стану отрицать, что она была несколько эксцентричной, – смущенно сказал он.

– Еще один вопрос, если позволите, – обратился к нему капитан Фоули. Лицо поверенного снова приобрело выражение усердного служащего, ждущего указаний. – Если она так не любила своего брата и его сына, каким образом Перси Лэмптону удалось сделать так, что его упомянули в завещании?

– Это скверное дело, сэр. – Треверс помрачнел. – В последние годы, когда мисс Лэмптон потеряла возможность свободно передвигаться, Алджернон начал изредка посещать ее. Он расхаживал по дому, прикидывая, сколько он стоит, поскольку предполагал, что все достанется кому-то из членов его семьи. Он хотел, чтобы дом унаследовал его младший сын Перси, поскольку большая часть его собственного состояния отходила старшему. Когда он обнаружил, что мисс Лэмптон не только уже написала завещание, но и назначила своим наследником вас, ему стало… ну, я бы сказал, завидно, если так можно выразиться. Он принялся терроризировать мисс Лэмптон, и, хотя ему не удалось заставить ее вычеркнуть вас из завещания, она согласилась сделать то злополучное дополнение! – Помолчав несколько секунд, он закончил: – Это все?

Капитан Фоули почувствовал, как в душе шевельнулось родственное чувство к этой женщине, которую он никогда не знал. Она не любила своего брата почти так же сильно, как он. Должно быть, он причинил ей немало страданий, если она сделала все, чтобы мальчик, которого он обрек на бедность и унижение, стал богатым.

Поверенный ушел, а капитан Фоули все продолжал сидеть за письменным столом, потрясенный размерами своего огромного состояния. Грудь переполняло ощущение восторга. Наконец, когда он уже не мог удержать его, оно выплеснулось наружу, и Роберт разразился громким смехом. Ему больше никогда не придется волноваться об оплате счетов. В любой момент, когда ему вздумается, он сможет купить новую одежду. Сесть за карточный стол, не считая, сколько монет осталось у него в кармане!

Надо найти Дебору и рассказать ей обо всем. Он быстро подошел к камину и позвонил экономке.

– Скажите моей жене, что я хочу с ней поговорить, – приказал он.

Миссис Фарелл подняла брови с выражением глубокого неодобрения, но, ничего не сказав, отправилась исполнять его приказ. Только по прошествии нескольких минут, когда робкий стук в дверь сообщил ему о приходе жены, Роберту пришло в голову, что посылать за ней, как за одной из своих служанок, было неуважительно.

Выражение неуверенности на лице жены, когда она подошла к столу, за которым он сидел, только подтвердило осознание того, как мало его обхождение с ней походило на уважение, приличествующее мужу в отношении его жены. Роберт вспомнил, как Дебора вылетела из спальни после его утренней вспышки. С тех пор он ее не видел. И сейчас у нее был такой вид, как будто она предпочла бы с ним не встречаться.

– Я просил вас прийти сюда просто потому, что хотел поделиться с вами новостями, которые мне сообщил агент мисс Лэмптон, – сказал он. – Сядьте куда-нибудь! А то у вас вид, как у провинившегося младшего офицера! – выпалил он, хотя понимал, что чувство вины заставляет его, совершенно несправедливо, выплескивать раздражение на жену. Роберт злился на самого себя. И разозлился еще больше, когда Дебора села на стул и опустила глаза на свои сложенные на коленях руки, как будто ждала, что ее снова станут бранить.

Быстро припомнив те немногие слова, которыми они успели обменяться после того, как произнесли свои клятвы, он понял, что не может винить ее в этом. Тяжело вздохнув, он сказал:

– Вам нелегко пришлось со мной в эти дни. Извините меня.

– Извинить вас? – Дебора бросила на него короткий вопросительный взгляд. Потом покачала головой. – Сегодня утром я поняла, что мне тоже есть за что извиниться.

– Вам? – Капитан с удивлением выпрямился в кресле. – За что? Что вы такого сделали?

– Ну, я сердилась на вас… и не один раз…

– Что я, несомненно, заслужил, смею сказать. Послушайте, – продолжил он, когда она открыла рот, как будто собиралась возразить, – теперь мне ясно, что соединить вместе две жизни оказалось куда более сложной задачей, чем я мог себе представить. Нам надо каким-то образом приспособиться к присутствию Линии в нашей спальне. Вы знаете, что я не могу обойтись без его помощи, но…

– Если бы вы просто предупредили меня, до того как послать за ним, чтобы я могла прикрыться. Или уйти к себе, если вам нужна помощь деликатного свойства.

Щеки Деборы густо покраснели. Это напомнило Роберту, какой очаровательно растрепанной он увидел ее утром, когда она наконец высунула голову из-под одеяла.

– Я не должен был говорить с вами так грубо сегодня утром. Это непростительно.

Дебора робко улыбнулась ему:

– Как вы сказали, нам обоим нужно приспособиться к семейной жизни. Смею сказать, нам потребуется определенное время, чтобы привыкнуть друг к другу.

Боже, до чего же она великодушна! И как разумно отнеслась к их утренней ссоре. Роберту вспомнилось, какие сцены разыгрывались в Уолтон-Хаусе, когда его единокровный брат привез туда свою жену француженку. Хлопанье дверей, битье посуды, надутые губы и вспышки гнева. Элоиза носилась по городу и вела себя самым возмутительным образом, пытаясь наказать своего супруга за его холодность и чрезмерно властное обращение с ней. В конце концов все улеглось, но первое время они изрядно помучили друг друга.

Конечно, капитан с самого начала знал, что с Деборой истерики ему не грозят. Он ни разу не видел, чтобы она поднимала шум из-за жизненных трудностей, встречавшихся на ее пути. Она просто и спокойно делала то, что было необходимо.

– На это у нас есть вся жизнь. – Он улыбнулся, мысленно поздравив себя, что выбрал в жены такую уравновешенную девушку. – И если мы оба проявим такое же благоразумие, как вы сегодня утром, то это может оказаться довольно приятным занятием.

– О! – воскликнула она, и ее улыбка стала шире. Как приятно было слышать такие слова. Тем более что Дебора не сомневалась в их искренности. Он ведь обещал, что не станет говорить ей льстивых комплиментов. Она наклонила голову и принялась нервно теребить нитку, торчавшую из ее манжета.

Заметив ее нервный жест, капитан мгновенно понял, на что ему хотелось бы потратить свои деньги. И не только потому, что жена не успела взять с собой достаточное количество платьев. У нее никогда не было много одежды. До бала у Ленсборо Дебора весь сезон носила одно-единственное бальное платье, стараясь разнообразить его с помощью различных дополнений. Насколько он знал, у нее было всего три или четыре шляпки, а перчатки она носила до тех пор, пока они не начинали рваться.

– Когда мы вернемся в Лондон, я хочу, чтобы вы полностью обновили свой гардероб, – решительно заявил он.

Дебора посмотрела на него с тревогой.

– Вам не нравится, как я одеваюсь?

– Дело не в этом. Вам нужна новая одежда. Мне хочется, чтобы вы одевались по последней моде. – Роберт хотел, чтобы она получила удовольствие. Все женщины любят ходить по магазинам и покупать одежду. А потом щеголять в ней. – Еще нам нужно купить коляску, чтобы вы могли ездить на прогулки в Гайд-парк. – Капитан задумался. – И дом, красивый дом с самым модным адресом.

У Деборы упало сердце. Ему следовало жениться на другой женщине. Совсем не такой, как она. В то время как она мечтала о полном детей доме в сельской местности, ее муж, похоже, хотел жить в городе, изображая из себя важную персону. Она вдруг с болью осознала, что они никогда не обсуждали, каким хотят видеть свое семейное будущее. Роберт упоминал о детях и обещал, что она ни в чем не будет нуждаться, но он ни разу не говорил, как и где им предстоит прожить эту жизнь.

Растянув губы в бодрой улыбке, она заставила себя ответить:

– Звучит заманчиво.

Капитан нахмурился.

– Правда, мы не сможем сделать это в одночасье. Треверсу может потребоваться определенное время, чтобы выручить необходимые нам деньги. – Он показал на кипу гроссбухов, которые лежали на разделявшем их письменном столе.

– О, я вовсе не против того, чтобы какое-то время пожить здесь, – торопливо вставила Дебора. Если капитан намеревался вернуться в Лондон, ей следовало по максимуму использовать то время, что они пробудут здесь. Из окна пустовавшей спальни на втором этаже, где она побывала сегодня утром, Дебора заметила, что в центре бархатно-зеленой лужайки растет не традиционный дуб, а огромный тис. За ним виднелся окруженный стеной плодовый сад. Ее хозяйственная натура рвалась изучить и его, и огород, и кладовые. А как будущая мать, она хотела посмотреть, нельзя ли построить на тисе домик для детей. И если нет, то хотя бы повесить на его ветвях качели. Судя по тому, что ей удалось увидеть, когда они подъезжали к дому, неподалеку была деревня. Дебора хотела бы прогуляться туда пешком, осмотреться, наметить маршруты для будущих прогулок, посетить местную церковь с приземистой башней в норманнском стиле и завести знакомство с местными дамами.