Энн Райс - Спасение красавицы

Когда я скользнул руками ему под мышки и потянул его к себе, отдернув от корыта, он коротко хохотнул. Тогда я жестко вошел в него и чуть приподнял на себе бедрами.

— Ну, как тебе это, бесёныш? — выдохнул я ему в ухо.

Красавчик судорожно дышал.

— Полегче, парень…

— Черта с два!

Что есть силы долбя его сзади, заставляя резко на себе подскакивать, я в то же время безжалостно растирал между большими и указательными пальцами его напряженные соски.

Кончив наконец, я швырнул его вперед на четвереньки и принялся от души лупить его ладонью, пока он не отполз под деревья. Но и тут я поспешил за ним следом.

— Пожалуйста, Лоран! — взмолился он. — Прояви хоть немного уважения к более старшему коню!

Парень лежал навзничь на мягкой земле, изнеможенно уставясь в вечернее небо, грудь его тяжело вздымалась. Я опустился рядом с ним, опершись на локте.

— Как зовут тебя, симпатяга? — спросил я его.

— Джеральд, — отозвался блондин. Он посмотрел на меня, и лицо его снова расплылось в улыбке. Он был удивительно красив! — Я видел, как тебя нынче утром запрягали. И еще несколько раз встретил на дороге. Вы с Тристаном в конюшне лучше всех.

— Главное, не забывай об этом, — улыбнулся я ему сверху. — И когда мы в следующий раз встретимся в этом дворике, ты представишься мне как следует. И не смей без спроса брать того, кого тебе захочется.

С этими словами я скользнул ему рукой по плечам и резко перекатил лицом вниз. На корме у него краснел недавний след от моей ладони. Навалясь на его спину грудью, я принялся снова лупить его что было сил.

Он смеялся и стенал одновременно, однако постепенно его смешки сменялись все более громкими пронзительными криками. Джеральд отчаянно вертелся и извивался на земле. Задница его была такой узкой и тощей, что, желая дать себе передых, я прихватывал ладонью чуть не всю ягодицу. Впрочем, мне пока что не особо хотелось отдыхать. Я охаживал его, пожалуй, больнее, нежели все возницы, вместе взятые.

— Лоран… пощади… пожалуйста… — молил он, задыхаясь.

— Будешь спрашивать позволения, если тебе чего захочется…

— Буду! Клянусь! Буду просить! — выкрикивал он уже вне себя.

Наконец я сел, привалившись спиной к стволу дерева. Многие «коньки» во дворе уже отдыхали точно так же. Как я понял, запрещалось здесь только вставать в полный рост.

Джеральд поднял голову со спутавшимися, лезущими в глаза волосами и улыбнулся мне — храбро и очень добродушно. Мне этот парень понравился. Левой рукой он потянулся к своему тылу и стал осторожно растирать покраснелую от шлепков кожу. Вот этого я точно нигде еще не видел! «Как это замечательно, когда тебе дают хоть небольшой перерыв для отдыха, когда ты можешь в чем-то дать себе волю», — подумал я. Мне, например, не удавалось припомнить, чтобы в замке или у султана во дворце я мог так вот запросто после взбучки потереть себе задницу!

— Что, помогает? — полюбопытствовал я.

Джеральд кивнул.

— Ты просто какой-то дьявол, Лоран! — сипло произнес он и наклонился поцеловать мою руку, расслабленно откинутую на траву. — Неужто ты будешь таким же суровым, как и наши господа?

— Я там, у корыта, видел небольшую бадейку, — вместо ответа сказал я. — Так вот, возьми ее в зубы, набери водички и принеси сюда. Ополоснешь моего приятеля, а потом еще и обмоешь языком. Давай пошевеливайся!

В ожидании, пока он исполнит мои распоряжения, я огляделся. Несколько «скакунов» улыбались мне, отдыхая на боку. Тристан буквально утопал в могучих объятиях черноволосого гиганта, который покрывал его грудь пылкими поцелуями. Какой-то «конек» приблизился было к ним, однако черногривый «скакун» кратким, но многозначительным жестом его шуганул, и незваный гость мгновенно ретировался.

Эта сценка вызвала во мне улыбку.

Между тем вернулся Джеральд. Медленно и основательно он обмыл мой пах, поливая его из бадейки. Под теплой водой мой резвый молодец стал снова пробуждаться.

«Это просто райский уголок», — ухмыльнулся я, перебирая пальцами светлые волосы Джеральда.

В подобающем истинной принцессе облачении, убранная драгоценностями Красавица ходила взад-вперед по своим покоям, задумчиво кусая яблоко. Изредка она своенравно откидывала за плечо непослушные локоны длинных и густых золотистых волос, удостаивая мимолетным взглядом пышущего здоровьем, парадно одетого принца, который явился в скучный, безрадостный замок ее отца, рассчитывая добиться ее руки.

В лице — сама невинность.

Басистым и пламенным голосом он без запинки изрекал обычные, приличествующие случаю слова: что он преклоняется перед Красавицей, что был бы счастлив сделать ее своей королевой, что их семьи были бы чрезвычайно рады такому союзу…

Где-то полчаса назад она прервала его тошнотворно-слащавое разглагольствование, спросив, слыхал ли он когда-нибудь о странных обычаях плотских утех во владениях королевы Элеоноры.

Юноша изумленно вытаращился на нее:

— Нет, моя госпожа!

— Какая жалость! — выдавила она с ядовитой улыбкой.

Ей уже стало любопытно, почему она сразу не отослала этого принца прочь. С того самого дня, как она вновь объявилась в родительском доме, принцесса неизменно спроваживала всех искателей ее руки. Однако отец Красавицы, хоть и раздосадованный ее бесконечными отказами, упорно продолжал писать послания во все концы, привлекая для дочки все новых женихов.

Ночами Красавица плакала в подушку. И сны, и дневные грезы уносили ее в мир утраченных наслаждений, который познала она за пределами отчих земель. На эту тему не принято было распространяться в ее королевстве, даже сама она не упоминала ничего подобного ни на публике, ни в уединенных беседах.

Она остановилась и снова взглянула на принца. Отшвырнула полусъеденное яблоко. Что-то в этом молодом человеке ее все-таки пленяло. Разумеется, он был красив. Да она и с самого начала заявила, что выйдет замуж лишь за красивого мужчину. Это никого не удивило: вполне естественный запрос от принцессы с ее достоинствами.

Однако в этом юноше помимо красоты присутствовало и нечто иное. Во-первых, у него были яркие, васильковые глаза, почти как у Инанны или, скорее, как у Тристана. И он был, как и Тристан, блондином: его густые и пушистые темно-золотые волосы и бородка обрамляли лицо, оставляя голой нижнюю часть шеи. «Как это все же возбуждает, когда видишь голую шею», — подумала Красавица. К тому же этот молодой человек был массивен и широкоплеч, как ее капитан стражи или как Лоран…

Ах, Лоран! О Лоране она как раз думала больше всего. Именно о нем чаще всего вспоминала Красавица. Капитан в ее грезах превратился всего лишь в темного безликого стража. Смутно помнился лишь звук его вздымающегося и падающего на нее ремня… Но улыбающееся лицо Лорана постоянно возникало перед ее мысленным взором, равно как и его впечатляюще огромное достоинство, по которому она так теперь томилась. Лоран, Лоран…

Внезапно, очнувшись от мыслей, она поняла, что в реальности что-то изменилось. Принц, оказывается, умолк и теперь глядел на нее во все глаза. Его пылкая велеречивость постепенно истаяла, сменившись столь редкостным при подобных визитах искренним молчанием. Он стоял, сцепив руки за спиной, в плаще через плечо, охваченный нескрываемой пронзительной печалью.

— Я полагаю, мне вы тоже откажете, моя госпожа? — тихо спросил он. — И потом будете вечно являться мне ночами.

— Разве? — отозвалась Красавица. Что-то в девушке от его слов встрепенулось, и в ответе ее вовсе не было сарказма.

Момент был напряженным, решающим.

— Я так хочу вам понравиться, доставить удовольствие, принцесса, — почти прошептал юноша.

«Доставить удовольствие, доставить наслаждение…» Красавица улыбнулась словам принца. Как давно она не слышала этих слов, что нередко говорились в далеких краях, где остался и замок королевы, и ее городок, и даже совсем уже в сказочных владениях великого султана. Как часто произносила она их сама…

— Вы правда этого хотите, мой милый принц? — ласково спросила она.

Он не мог не заметить, что ее поведение с ним резко переменилось. Юноша замер, глядя на нее через комнату, и послеполуденное солнце, словно разделяя их, отбрасывало на каменный пол широкие полосы света. Лучи его золотили волосы и густые брови принца.

Красавица шагнула к нему, и ей показалось, как он дрогнул, чуть отшатнувшись назад, и в его лице на долю мгновения мелькнуло какое-то неясное чувство.

— Ответьте мне, принц, — сказала она ледяным тоном.

Да, она нисколько не ошиблась, и все ярче проступающий на его щеках румянец тому подтверждение. Принц был сконфужен не на шутку.

— Тогда заприте двери, — понизила она голос. — Все до единой.

На мгновение юноша заколебался. Каким же девственным он выглядел! Интересно, что у него там, под этими нарядными бриджами? Красавица смерила его глазами и вновь увидела в нем мимолетный проблеск страха, эту уязвимость, от которой его крупное и открытое лицо внезапно показалось совершенно неотразимым.

— Заприте двери, принц, — с угрозой процедила она.

И медленно, точно во сне, юноша принялся исполнять повеление, робко оглядываясь на принцессу.

В углу комнаты стоял крепкий широкий табурет о трех ногах. На нем обычно сиживала горничная Красавицы, когда не было нужды в ее услугах.

— Поставьте табурет посреди комнаты, — приказала девушка.

Гость послушно двинулся за табуретом, и у Красавицы стеснило грудь.

Принц поставил в центре табурет и, прежде чем выпрямиться, поднял на нее глаза. Как он ей нравился сейчас: и эта его склоненная поза, и взгляд снизу вверх, и легкая пунцовость щек. Просто изумительный румянец!