— Ты не должна уходить. — Обращаюсь я к ней. — Мне просто нужно переговорить с ней.

Она поднимает бровь, смотря сначала на меня, а затем на Келли, спящую на кровати.

— Да, должна... Вас двое – это слишком много для меня. — Она выходит и захлопывает дверь.

С двери падает доска, и я поднимаю ее. Это список Келли и Сета того, что они должны сделать до того, как умрут.

Я удивлен тем, как много было вычеркнуто из списка, особенно одиннадцатому пункту: «танец в нижнем белье». Смеясь про себя, я вешаю доску обратно на дверь и затем подхожу к кровати Келли. Она лежит на спине с рукой накинутой на живот, а ее рубашка слегка задралась, открывая мне кусочек нежной бледной кожи. На ней ожерелье, которое я подарил ей... оно всегда с ней... Это заставляет меня улыбаться каждый раз при виде него на ней, потому что это чувствуется так, будто бы она принадлежит мне. Открытый дневник вместе с коробкой конфет лежит около ее головы. Она как-то умудрилась заснуть с конфетой в руке. Она немного пополнела с рождественских каникул и думаю это к лучшему. Думаю, возможно, это ее терапевт повлиял на нее. Она всегда, кажется, немного веселее, когда возвращается с сеансов. Это больно, временами думать о том, что с ней сделали и о том, что она провела все эти годы в одиночестве. Это, пожалуй, самое большое сожаление в моей жизни. То, что не видел, кто она на самом деле, когда мы были детьми. Возможно, если бы я был с ней тогда, ее жизнь не была бы такой тяжелой.

Я барабаню пальцами по моей ноге, решая, каким способом лучше ее разбудить. Есть масса способов, от использования моих пальцев до языка, но я знаю – мне следует быть осторожным. У нее все еще бывают ночные кошмары, и если я застану ее врасплох во сне – это может расстроить ее.

Я встаю коленями на кровать, и матрац прогибается подо мной. Лист, который я принес с собой, откладываю на прикроватный столик и наклоняюсь над ней, упираясь одной рукой рядом с ее головой. Другой рукой я провожу по ее виску там, где родинка – крошечное коричневое пятнышко рядом с глазом, которое делает ее более идеальной.

Ее веки трепещут, и она издает маленький милый стон, который заставляет меня возбудиться. Улыбаясь, я наклоняюсь еще ближе и прикасаюсь губами к ее лбу.

— Кайден, — бубнит она, не до конца проснувшись, но все же зная, что это я.

Я наслаждаюсь этим, чертовски сильно, и мой член в мгновение становятся твердым. Ну, и ладно. Двигаю губы к виску, мягко целую ее в родинку туда, где недавно были мои пальцы, затем двигаюсь к трепещущим векам и оставляю там нежный поцелуй. Ее тело дрожит подо мной, а грудь приподнимается и прижимается к моей. Мой рот путешествует от ее носа к губам, которые я разделяю, проникая в них и поглаживая своим языком изнутри. Она поднимает веки, и свет, который обволакивает комнату, падает на ее огромные голубые глаза, и я вижу, как они сверкают. Она резко дышит через нос, и я немного приподнимаюсь, создавая маленькую дистанцию между нашими телами, давая ей время на восстановление дыхания.

Она осматривает комнату, и затем возвращает свое внимание ко мне, а сонливость в ее глазах начинает рассеиваться, пока она моргает.

— Как ты сюда вошел?

— Вайлет впустила меня. — Говорю я и наклоняюсь к ней для поцелуя. Она реагирует мгновенно, открывая рот и позволяя моему языку утонуть в ее глубине. На вкус она, как шоколад, а пахнет клубникой. Мой язык исследует каждый сантиметр ее рта.

Когда я отстраняюсь, мы оба тяжело дышим, огонь пляшет в наших глазах, а моя рука под ее рубашкой. Все еще держа руку под ее рубашкой рядом с бюстгальтером, я перекатываюсь, и она оказывается на моих бедрах. Она смотрит вниз на руку с кусочком плавленого шоколада, и ее лицо искажается от отвращения. Она кладет его на тумбочку и вытирает ладонь о джинсы.

— Ладно, это смущает, — говорит она с робкой улыбкой. Затем тянется к полупустой коробке с шоколадом и откладывает ее в сторону.

Я хватаю ее за руку и останавливаю, глядя на каждую надкусанную конфету.

— Окей, я должен спросить. Ты хотела съесть все или только попробовать?

Она вздыхает и бросает коробку рядом с лампой, после ложится на мою грудь, упираясь подбородком выше моего сердца.

— Я не люблю другие вкусы, кроме клубники.

— Предположу, что это сработало. — Ухмыляюсь я. — Кстати, кто дал их тебе? Это заставляет меня выглядеть плохо.

Ее глаза мерцают с частичкой надменности, которая появляется в очень редких случаях.

— А если я скажу, что это был кое-какой парень? Ты будешь ревновать?

— Буду, — отвечаю честно. — На самом деле, я думаю кому-то надо надрать зад.

— Никакого надирания задов.

— Хорошо, но только потому, что так сказала ты.

Она улыбается и проводит языком по губам, увлажняя их.

— Грейсон дал мне их прошлым вечером.

Я смотрю на ее сочные губы, которые блестят после того, как она облизала их, и они такие чертовски манящие, что это сводит мое тело с ума.

— Грейсон Сета?

Она кивает.

— Мы втроем вчера вечером прогулялись. Он очень милый.

Я хмурюсь, вспоминая, зачем пришел сюда.

— Мы только что разошлись с Сетом.

— Где? — спрашивает она. — Я думала он на свидании.

Вздыхая, я хватаю лист бумаги с тумбочки. Развернув, я передаю его ей. Должно быть там сильное сходство, потому что она сразу же узнает, кто это.

— Откуда ты это взял? — интересуется она, садясь и читая текст на бумаге.

Я отталкиваюсь и сажусь напротив нее, скрещивая ноги.

— Сет прибежал сегодня в библиотеку, как сумасшедший с этим. Думаю, он довольно легко нашел информацию, и это заставило меня задаться вопросом, искали ли когда-нибудь его мои мать с отцом.

Она кусает губу, в то время, как тщательно изучает бумагу.

— Здесь говорится, что он живет в Вирджинии.

Я киваю, проводя по побелевшим шрамам на запястье. Они быстро исчезают, но часть их все еще там, как маленькое напоминание о том, что произошло.

— Да.

— Это далеко.

— Знаю.

Она опускает лист на колени и изучает меня мгновение.

— Ты попытаешься связаться с ним?

Я качаю головой и пожимаю плечами, думая о прошлом. У меня никогда не было нормальных отношений с Диланом, к тому же, он сбежал и никогда не пытался забрать меня с собой.

— Что если он не хотел брать меня с собой? Я имею ввиду, есть причина, по которой я не говорил с ним и не видел его годами. И, похоже, у него есть семья и все такое. По крайней мере, так написано в этой статье.

Келли затихает на время, а затем тянется рукой к моему подбородку и приподнимает его пальцем, делая так, чтобы я посмотрел на нее.

— Но что, если... что, если он хочет увидеть тебя? Что, если он просто держится подальше от ваших родителей и этого дома? Или что, если он пытался забрать тебя с собой, но родители не позволили?

Я помню, когда Дилан убежал из дома. Он только закончил школу и не принял футбольную стипендию, частично назло отцу и частично из-за того, что не хотел играть. Отец был так чертовски зол, что сказал ему не возвращаться домой. Никогда.

— Да, возможно. — Я все еще не полностью уверен, но если бы разговаривал с моим терапевтом прямо сейчас, он сказал бы, что я сомневаюсь больше в себе, чем в Дилане. Он много раз говорил это. Он говорит, что у меня низкая самооценка. Это делает меня слабым, как гребанного котенок, и это доказывает его правоту.

— Я позвоню ему ради тебя, — говорит Келли, пододвигаясь на коленях ближе ко мне. — Если хочешь, чтобы я сделала это.

Я раздвигаю пальцы поверх ее ног и хмурюсь.

— Ты сделаешь это ради меня? Позвонишь незнакомцу?

— Я сделаю все для тебя. — Она кладет свои руки поверх моих. — Потому что я люблю тебя.

— Знаю, что любишь, — отвечаю я, ненавидя и любя то, что она сказала. А я все еще не сказал ей этого. Не знаю почему. Я пытался тысячу гребанных раз, но не могу заставить слова выйти из моего рта. Она не говорит ничего об этом, что заставляет меня чувствовать себя еще большим засранцем. Она счастлива даже любя односторонне. — Я должен быть тем, кто позвонит ему.

Ее плечи поднимаются с дыханием.

— Так ты собираешься позвонить ему?

Я киваю, решая проверить и посмотреть, что произойдет.

— Да, позвоню ему вечером, после того, как закончу с тобой.

Она закусывает пухлую губу между зубов, нервно покусывая ее.

— Как закончишь со мной?

Качая головой в знак согласия, я тянусь к ее губам, но откланяюсь влево и горячо дышу ей в шею.

— Да, я хочу поработать над 46 номером в твоем списке.

— Сорок... шестым... — Она тяжело дышит, когда мой рот проделывает влажную дорожку по ее шее. С каждым движением моего языка, я нежно покусываю ее кожу, перекатываю между зубами, а затем облизываю это место.

— Есть шоколад... заниматься сексом, — говорю я, напоминая ей, добираюсь до ключицы и скольжу рукой под ее бюстгальтер.

Она издает хриплый стон.

— Это для Святого Валентина...

Провожу пальцем по ее соску, и он мгновенно оживляется. Слегка ущипнув его, я начинаю массировать ее грудь.

— И что? Мы отпразднуем его пораньше... — Я смотрю, как ее голова откидывается назад, и замечаю, как она становится зависима от моих прикосновений. Я обхватываю рукой ее талию и опрокидываю нас на кровать, подминая ее под себя. — И потом, на день Валентина мы снова отпразднуем его.

— Окей, — соглашается она с экстазом во взгляде, затем ее глаза закрываются. — Все, что хочешь.

И она именно это и имела в виду. Она сделает для меня все что угодно... уже сделала. Она подарила мне свой секрет, подарила мне себя, подарила мне свою любовь. И даже если я не могу сказать этого, тем не менее, я чувствую тоже самое по отношению к ней. Она владеет мной полностью, бесконтрольно, необратимо.