— Твою мать, я пропустила пару по химии.

— Ты изучаешь химию? — не хотела показаться грубой, но шок от того, что она занимается химией, явно проскальзывает в моем голосе. Мы с Вайолет делим комнату уже три месяца, и, судя по тому, что я видела, ей нравятся вечеринки и парни.

Она смотрит на меня злобно, продевая руки в рукава своей кожаной куртки.

— Что? Думаешь, я не могу тусить, и при этом быть умной?

Качая головой, отвечаю:

— Нет, я не то имела в виду. Я просто…

— Я знаю, что ты имела в виду, что ты обо мне думаешь, что все думают, — Вайолет подхватывает сумку, нюхает свою рубашку и пожимает плечами. — Но дам один совет: может, тебе не следует судить людей по их облику.

— Я не сужу, — говорю ей, чувствуя себя неловко. — Извини, если тебе кажется, что я тебя осуждаю.

Она берет свой телефон со стола и кидает его в сумку, затем направляется к двери.

— Слушай, если придет парень по имени Джесси, можешь сделать вид, что не видела меня целый день?

— Зачем? — спрашиваю я, поднимаясь.

— Затем, что я не хочу, чтобы он знал, что я тут была, — Вайолет открывает дверь, оглядываясь через плечо. — Боже, ты стала такой раздражительной. Когда мы с тобой познакомились, я думала, ты размазня. Но в последнее время ты постоянно огрызаешься.

— Знаю, — говорю тихо, опустив подбородок. — Извини. Трудные несколько недель выдались.

Она останавливается в дверном проеме, разглядывая меня.

— Ты… — Вайолет переступает с ноги на ногу, словно ей неуютно. Ей нелегко дается то, что она собирается сказать. — Ты в порядке?

Я киваю, что-то мелькает в выражении ее лица, возможно, боль, и на мгновение мне думается, в порядке ли сама Вайолет. Но потом она пожимает плечами и выходит из комнаты, захлопывая за собой дверь. Шумно выдохнув, ложусь обратно на кровать. Потребность засунуть пальцы в горло, чтобы избавится от тяжелого, противного ощущения в животе, душит меня. Черт. Мне нужна терапия. Не вставая, я тянусь за телефоном, набираю номер своего психолога, так же известного под именем Сет, и моего лучшего друга во всем мире.

— Я люблю тебя до смерти, Келли, — отвечает он после третьего гудка. — Но мне вот-вот повезет, поэтому тебе лучше звонить по важному поводу.

Сморщив нос, чувствую, как вспыхивают мои щеки.

— Ничего срочного… Просто хотела узнать, чем занимаешься. Но если ты занят, не буду тебя отвлекать.

Сет вздыхает.

— Извини, это прозвучало резче, чем я планировал. Если я тебе нужен, мы можем поговорить. Тебе известно, что ты для меня важнее всего.

— Ты с Грейсоном?

— Конечно, — отвечает он шутливым тоном. — Я же не какая-то неразборчивая шлюха.

Смех срывается с моих губ, и я удивляюсь, насколько лучше себя чувствую, лишь поговорив с ним.

— Честное слово, я в порядке. Мне просто скучно и я искала повод отвлечься от учебника по английскому, — скинув книгу с кровати, переворачиваюсь на живот, приподнимаясь на локтях. — Я тебя отпускаю.

— Ты уверена, точно-точно?

— Уверена на все сто. Теперь иди и повеселись.

— Ох, поверь, именно это я и собираюсь сделать, — отвечает Сет, и я смеюсь, но живот пронзает от боли. Я уже собираюсь сбросить вызов, когда он добавляет: — Келли, если хочешь с кем-нибудь пообщаться, можешь позвонить Люку… Вы оба сейчас переживаете одно и то же. В смысле, вы скучаете по Кайдену, не понимая, что на самом деле произошло.

Я прикусываю ноготь. Мы с Люком уже не раз вместе проводили время, но мне по-прежнему некомфортно оставаться с парнями наедине, если не считать Сета. К тому же, между нами все как-то странно, потому что мы с ним официально не говорили о том, что случилось дома у Кайдена. Эта проблема, словно белый слон в комнате, на которого никто не обращает внимания, огромный, печальный, убитый горем слон.

— Я подумаю.

— Хорошо. Если надумаешь, обязательно спроси у него о вчерашней лекции профессора МакГеллона.

— Почему? Что случилось?

Сет озорно хихикает.

— Просто спроси.

— Ладно... — отвечаю я, неуверенная, что хочу выяснить, о чем он. Если случившееся кажется ему забавным, значит, рассказ может меня смутить. — Приятного вам с Грейсоном вечера.

— Тебе тоже, малышка, — говорит Сет, и кладет трубку.

Я нажимаю кнопку сброса, затем листаю список контактов, пока не добираюсь до номера Люка. Мой палец нависает над кнопкой вызова целую вечность, но в итоге трусость меня одолевает, и я бросаю телефон на кровать. Поднявшись, надеваю свои Конверсы – те самые, заляпанные зеленой краской – потому что они напоминают мне о счастливом моменте моей жизни. Застегнув куртку, кладу телефон в карман, подхватываю ключи и дневник, прежде чем выйти из комнаты.

На улице холоднее, чем в морозилке, но я бесцельно бреду по пустому кампусу, после чего наконец-то усаживаюсь на одну из обледенелых скамеек. Идет снег, но ветви дерева образуют навес у меня над головой. Я открываю дневник, натягиваю воротник куртки себе на нос, и начинаю записывать свои мысли, изливая сердце и душу на пустые страницы, потому что это помогает не хуже терапии.

Я отлично помню свое шестнадцатилетие. Воспоминания о нем спрятаны у меня в голове на случай, если понадобятся, но я не часто к ним возвращаюсь. В тот день я научилась водить машину. Мама всегда реагировала странно, не позволяя нам с братом сесть за руль, пока не повзрослеем достаточно. Она говорила, это чтобы защитить нас от самих себя и от других водителей. Помню, я не понимала ее желания нас защитить, потому что вокруг так много вещей – колоссальных, способных изменить жизнь – от которых она не в состоянии нас уберечь. Например, от того, что мой брат курил травку, начиная с четырнадцати лет. Или от того, что Калеб изнасиловал меня в моей же собственной комнате, когда мне исполнилось двенадцать. В глубине души я знала, это не ее вина, но одна мысль все равно постоянно приходила на ум: «Почему она меня не защитила?».

Итак, в шестнадцать я наконец-таки впервые села на место водителя. Мне было жутко страшно, ладони потели так, что я с трудом могла удержать руль. Мой папа водил очень высокий пикап, в котором мне едва было видно дорогу за приборной панелью.

— А мы не можем поехать на маминой машине, пожалуйста? — спросила я у отца, поворачивая ключ зажигания.

Он пристегнул ремень и покачал головой.

— Лучше всего научиться ездить на большой машине, тогда водить любую другую будет раз плюнуть.

Я тоже пристегнулась и вытерла пот с ладоней о джинсы.

— Да, но мне практически ничего не видно из-за руля.

Папа улыбнулся, похлопав меня по плечу.

— Келли, я знаю, что водить страшно, как и жить. Но ты без сомнений способна с этим справиться, иначе я бы тебе не позволил сесть за руль.

Тогда я чуть не сорвалась и не рассказала ему, что случилось в мой двенадцатый день рождения. Чуть не рассказала, что я не могла справиться. Не могла справиться ни с чем. Но мной овладел страх, и я нажала педаль газа, направив машину вперед.

В конечном итоге я сбила соседский почтовый ящик, доказав неправоту своего отца. Мне запретили садиться за руль на следующие несколько месяцев, чему я была рада. Потому что водить машину – значит повзрослеть, а мне не хотелось взрослеть. Я хотела быть ребенком. Я хотела, чтобы мне было двенадцать лет, чтобы впереди меня ждали радости жизни, мальчики, поцелуи, влюбленность.

— Черт, ну и холод.

Я резко поднимаю голову, услышав голос Люка, и быстро захлопываю дневник. Он стоит недалеко от меня, засунув руки в карманы джинсов и натянув на голову капюшон своей темно-синей куртки.

— Что ты тут делаешь? — спрашиваю я, просовывая ручку в спираль дневника.

Люк пожимает плечами, потом садится рядом со мной, вытянув ноги перед собой и скрестив лодыжки.

— Я получил неожиданный звонок от Сета, он сказал, что я должен прийти сюда и проверить, как ты. Что тебя надо развеселить.

Мой взгляд скользит по кампусу.

— Иногда мне кажется, что у него по всей территории расставлены шпионские камеры. Такое ощущение, что он в курсе всего происходящего, знаешь.

Люк согласно кивает.

— Похоже на то.

Я тоже киваю, после чего между нами опускается тишина. Снежинки падают на землю, дыхание кружит паром перед нашими лицами. Мне интересно, почему он на самом деле пришел? Сет сказал ему, что за мной надо присмотреть?

— Хочешь сходить куда-нибудь? — Люк разводит ноги и садится прямее. — Не знаю, как тебе, а мне бы не помешало отвлечься от этого места.

— Да, — я ни секунды не колеблюсь, что меня удивляет. Значит ли это, что я начинаю справляться со своими проблемами в плане доверия?

Он искренне улыбается, но в его взгляде заметна некая интенсивность, которая, похоже, всегда тут присутствует. Раньше меня это пугало, но теперь я знаю – Люк просто такой, какой есть. К тому же, мне кажется, он за ней что-то скрывает – возможно, страх, одиночество или жизненную боль.

Я засовываю дневник под руку, и мы поднимаемся на ноги, после чего бредем по кампусу в неизвестном направлении, но, наверно, это нормально на данный момент. Я узнаю, куда направляюсь, когда туда доберусь.

Глава 2.

Принять решение, что пугает тебя

Кайден

Каждый раз, закрывая глаза, всё, что я вижу – это Келли. Келли. Келли. Келли. И практически ощущаю мягкость ее волос и кожи, вкус, запах ее шампуня. Я скучаю по ней так сильно, что порой не могу даже вздохнуть. Если бы у меня была возможность спать вечно, то я бы держался лишь за одну вещь, которая делает меня счастливым. Но, в конечном счете, мне приходится открыть глаза и посмотреть в лицо реальности, которую я сам создал для себя.