— Я узнаю больше, когда коснусь её.

Он кивает мне. — Так же делала бабушка. Ей нужно было коснуться обнажённой кожи. Мы

принесли ей Пенелопу после того, как ей поставили диагноз, но к тому времени она ушла слишком

далеко. Мы не смогли с ней поговорить.

Это заявление заставляет мои мысли бежать в нежелательном направлении. Когда Пенелопе

поставили диагноз, Кайл уже знал, где были я и мама. — Вы думали попросить у мамы помощи?

Его красные глаза встречают мои, и он кивает. — Да. Мы действительно попросили её, но она

отказалась.

— Ты говорил с ней? — Спрашиваю я, полностью всем этим ошеломленная.

— Нет. Она не захотела говорить со мной. Алек вылетел к ней, чтобы поговорить. Он нашёл ей на

работе, и она, в общем, сказала ему катиться к чёрту. — Он гримасничает. — Её же собственная

внучка нуждалась в ней, а её меньше волновало.

Не уверена, как отреагировать на эти новости. Мама никогда не говорила мне об этом, но она

многое не договаривала. Я могу понять её нерешительность, но полностью проигнорировать

ситуацию - бессердечно, даже для нее.

Я взглянула на него. — Почему ты не попросил меня, когда я впервые попала сюда?

Он провёл рукой по коротким светлым волосам. — Я не хотел, чтобы ты подумала, будто у нас

были скрытые мотивы твоего нахождения здесь, потому что мы абсолютно их не имели. А также я

думал, что у меня было время. Пенелопа делала регулярные МРТ, и они не показывали новых

образований. Они появились очень быстро, и врачи говорят, что они более агрессивны, чем

последние, — он делает паузу. — Когда хочешь попробовать? — спрашивает он.

Интересно, вызывают ли опухоли боль у Пенелопы. Не могу выдержать и мысли об этом. —

Сейчас самое время? — спрашиваю я.

Он удивлённо заморгал. — Да, — он выдохнул. — Сейчас самое время.

Я следую за ним внутрь. Когда мы находим, что кухня пуста, Кайл поворачивается в сторону

комнаты Пенелопы. — Туда, — говорит он.

Он уже внутри, когда я перехожу порог. Ее комната маленькой девочки темная с теньями рисунков.

Пенелопа лежит в своей кроватке, а Хлоя сидит на краю, проводя рукой по лобику своей дочки.

— Она хочет попробовать сейчас, — говорит он Хлое.

— Прямо сейчас? — переспрашивает она, выглядя потрясенной и напуганной.

Кайл кивнул.

Хлоя переводит на меня выпученные глаза. Ее очевидное нежелание не удивляет меня. Она не

двигается с места, не отпуская Пенелопу.

— Мне нужно, чтобы я была единственная, кто касается её, — объясняю я.

Хлоя только лишь хлопает на меня глазами.

— Встань здесь, — инструктирует Кайл.

Она колеблется, прежде чем, наконец, подняться и медленно попятиться от кроватки. Кайл

двигается вслед за ней и берёт её за руку.

Я сажусь, занимая место Хлои, и смотрю на мирное личико очень больной маленькой девочки. Её

темные, волнистые волосы разбросаны по подушке вокруг ее головки. Моя охрана снижается, и я

знаю, что должна почувствовать энергию, которая должна выстраиваться прямо сейчас, но не

чувствую. Что является моим первым звоночком, что болезнь у Пенелопы отличается. Я уже боюсь

худшего.

Я делаю успокаивающий вдох и беру ее маленькую ручку. Затем, к моему большому облегчению,

оно начинается. Оно просто подрагивает, пробегая по мне необычным всплеском вибрации,

заставляя мой живот рухнуть вниз. Я концентрируюсь на завитке энергии и пытаюсь увеличить

его. Требуется больше концентрации и грубой силы, чем обычно, но он действительно

разрастается, и я посылаю его вдоль своей руки в крохотную ручку. Я знаю, что она достигла ее, когда ее глаза медленно открылись. Их темные глубины бродят от потолка вниз, пока они не

падают на моё лицо. Я замечаю, что ее левый глаз не открывается так же широко, как и правый. Я

улыбаюсь ей и могу ощущать нашу связь. Ее розовые губки складываются в небольшую ухмылку.

Я сосредотачиваюсь на энергии, извивающуюся спиралью между нами снова, и определяю

местонахождение опухолей в основании её черепа. А также могу почувствовать шрам, который

проходит в том же месте вертикально. Я никогда не замечала его, потому что волосы Пенелопы

всегда распущены. Теперь я знаю почему.

Я прохожусь по остальной части ее позвоночника и не нахожу там никаких новообразований.

Затем я иду в другом направлении, к ее мозгу. Внезапно виток зацепляется, словно дрогнувшие

струны гитары, и я дергаюсь от удивления. На мгновение я растерялась, не получив входного

сигнала от тела Пенелопы. Я снова нацеливаю своё фокусирование на ее мозг, и сдерживаю

удушье, внезапно сильно почувствовав Кайла и Хлою спиной. И чувствую опухоль в том же месте, и большую. Я мгновенно понимаю, что не смогу её удалить. Энергия уже пытается раствориться и

отступить. Никогда не чувствовала это прежде, но я понимаю, что это означает со странным

пониманием. Я задаюсь вопросом, является ли это тем, что почувствовала моя мама, когда

излечила своего бойфренда в нашей квартире той ночью или мальчика с лейкемией, прежде чем

она покинула Форт Аптон. Я не могу вылечить болезнь внутри Пенелопы, но если поднажму

немного сильнее, то смогу это удалить. Она покинет ее тело, но не исчезнет насовсем. Эта убийца

найдет кого-то еще, если я извлеку это из её тела. Она найдет кого-то близкого к ней, кого-то с

подобным составом, чтобы уцепиться. Не знаю, откуда об этом узнала, но я знаю.

Я медленно убираю от неё руку. Я прижимаю сжатые пальцы к груди, наблюдая, как ее глазки

теряют фокус и постепенно закрываются.

— Это сработало? — прошептала Хлоя позади меня. — Она исцелилась?

Повернуться к ним лицом - самое жёсткое, что мне приходилось сделать когда-либо. Я борюсь со

своим раскаянием, когда встречаю их обнадеживающие, выжидающие пристальные взгляды. Затем

качаю головой.

— Нет? Почему нет? — требует Кайл, делая шаги в моём направлении. Хлоя поднимает руку ко

рту и начинает рыдать.

Я не хочу говорить при Пенелопе. Так что, я встаю и выхожу в коридор, затем иду в гостиную.

Кайл прямо позади меня, а Хлоя нерешительно отстаёт от него. Его сердитое поведение

противоречит правде в его глазах. Он напуган тем, что я собираюсь сказать.

— Я не могу помочь ей. — Теперь я позволяю слезам катиться по моим щекам. — Мне очень

жаль.

Хлоя начинает всхлипывать, прежде чем громкие рыдания сотрясут ее тело.

— Скажи мне почему! — Кайл схватил мою руку.

Я спокойно переношу гнев Кайла, зная то, что собираюсь сказать, опустошит его ещё больше. Но

она - его дочка. Он должен знать. — В ее мозге опухоль.

Его гнев превращается в шок, а его хватка на моей руке ослабевает.

— Она слишком большая. Я не могу её удалить.

Он отпускает меня и отступает, выглядя ошеломленным.

— Я сожалею, — я беспомощно повторяю.

— Ты лжёшь! — крикнула на меня Хлоя. — Ты не знаешь, о чем говоришь. — Она

поворачивается к Кайлу. — Что умеет делать твоя семья - противоестественно. Это зло, и я больше

не желаю видеть его в своём доме!

Кайл протягивает к ней руку и притягивает к себе её сотрясающееся тело. Я не хочу расстраивать

ее и дальше.

Убитая горем, я медленно пячусь к своей комнате. Как только оказываюсь внизу, я ложусь на

кровать и сворачиваюсь в клубок, ожидая пролития большего количества слез. Но они не

появляются. Вместо этого я чувствую себя потерянной. Чувствую так, словно обманывала себя

семнадцать лет, притворяясь, будто я могла быть нормальной, думала, что могла с лёгкостью

игнорировать целебную силу в своём теле так же, как и владеть, а также помалкивать о ней. До

ужаса хочу поговорить с мамой об этом, что меня до боли выворачивает наизнанку. Теперь, когда я

могу наконец-таки понять, через что она прошла за всю свою жизнь, но она ушла, и я тону.

Я не собираюсь говорить Хлое и Кайлу, что могу извлечь болезнь из Пенелопы, но тогда один из

них мог бы быть ей поражен. Держу пари, что они с радостью согласились бы принести себя в

жертву. Но я не сделаю этого. Не собираюсь сознательно передавать эту болезнь кому-то,

независимо от того, насколько тяжко думать о страданиях Пенелопы. Я не наложу смертный

приговор на кого-либо еще.

Я провожу весь день, скрываясь в своей комнате. Не представляю, как столкнуться с ними, и я

знаю, Хлоя не хочет видеть меня. Я должна уехать, но мне некуда пойти. Я получала сообщения и

звонки весь день, но не брала трубку. Даже не проверяла, кто звонил. Я уверена, что это Гвен, которая желала поговорить про выпускной, и почему Лукас быстро сбежал по среди вечера. И

Лукас, наверное, тоже звонил. Но какая-то часть меня просто не может вынести и слуха о том, как

его маме стало лучше, когда нет ничего, что смогла бы сделать, чтобы помочь Пенелопе.

Поздно днем я все ещё вяло лежу в своей кровати, когда слышу, как в дверь раздался звонок.

Несколько мгновений спустя, Кайл спускается вниз, в поисках меня.

— Я не знал, была ли ты здесь или нет, — говорит он. Он выглядит бледным и усталым.

Я сажусь и убираю волосы с глаз. — Ты хочешь, чтобы я ушла? — спрашиваю я.

Он устало покачал головой. — Конечно, нет. Я извиняюсь за Хлою. Она из того ничего не имела

ввиду.

Я не верю ему, и он знает об этом.

Он вздохнул. — Хлоя знала, что ты могла бы помочь Пенелопе, когда сказал ей, что привезу тебя