Агата Лав - Спасатель

Мы тихо идем по тропинке: я не решаюсь что-то говорить, а Алекс напряжен. Я вижу это по его быстрым шагам, по нервным импульсам, проходящим по его коже, и по вздохам. Алекс останавливается около беседки, расположенной неподалеку. Усаживает меня на скамейку и приседает напротив, хватая мои руки и сжимая их в своих.

— Почему ты не сказала? — допытывается он, а я не знаю, что говорить. Потому что боялась меня расстроить? Потому что не думала, что это так скучно? Боялась потерять те отношения, которые у нас сложились?

— Я не знаю, — говорю самое безопасное из всего и понимаю, что действительно не знаю. Я, вроде как, просто не хотела его расстраивать.

— Ну ты же знаешь, что тебе нравится?

— Да, — Алекс вопросительно смотрит на меня, — море, пляж, солнце, много чего.

— Но не музеи, — он констатирует и опускает голову мне на колени.

Я замираю, не зная, что все это значит, и с какой стороны к нему подбираться. Как не понимаю и то, что сделала не так. Хотя нет. Понимаю. Нужно было сразу сказать, что мне здесь не нравится, и я предпочитаю море.

— Прости меня, малышка, — наконец, Алекс нарушает молчание. Он поднимает голову и заглядывает в мои глаза, в которых, я уверена, светится непонимание.

— Нет, — мотаю головой из стороны в сторону, — это ты прости, я должна была сразу сказать.

— Мы такие дураки, — Алекс перехватывает мою руку, которой я хотела коснуться его щеки, и подносит ее к губам, касаясь в легком поцелуе. — Прости, что не спросил, что тебе нравится. Повез по своему усмотрению.

— Мы слишком разные, да? — задаю вопрос, который не дает мне покоя с момента нашего знакомства.

— Это нормально, — Алекс не опровергает мое утверждение, но немного успокаивает. — Мы не можем быть одинаковыми. Если бы это было так, мы бы устали друг от друга слишком быстро. И ты бы не бесила меня, а я бы не спасал тебя от акул, — Алекс несет полную чушь, а я заливисто смеюсь, обхватив его руками за шею.

Мы сидим так довольно долго. Я прижимаюсь к нему ближе, а он легонько обхватывает мою талию и прижимает ближе к себе. На улице темнеет, когда я решаю задать вопрос, ответ на который меня интересует больше всего.

— В качестве кого ты хотел представить меня родителям?

Алекс вздыхает и не спешит говорить. Создается ощущение, что он думает, но спустя несколько минут выдает:

— Девушкой. Я хотел им сказать, что ты моя девушка. Или невеста, если бы ты согласилась, и… — добавляет он.

Его признание встряхивает меня, и я, наконец, осознаю, что он относится ко мне серьезно. Пока кручу в голове мысли, Алекс продолжает говорить:

— Я не знакомил девушек с родителями. Ты, — он переводит дыхание, хотя пытается говорить уверенно, — я чувствую, что ты та самая. Девушка, с которой я с удовольствием проживу жизнь.

Алекс замолкает, а я чувствую, как в груди все жмет от осознания происходящего. Мне признались в том, что хотят прожить со мной жизнь. Стоит ли говорить, что я чувствую в этот момент? Я рада, шокирована, я все еще не осознаю, что это реальность, и Алекс не врет в своих признаниях.

— Если ты не чувствуешь того же…

Я начинаю смеяться. Не чувствую? Господи, а ведь я действительно не говорила с ним о своих чувствах. Все чего-то ждала.

— Если для тебя это слишком быстро… — Алекс продолжает так же неуверенно, а я просто закрываю его рот ладошкой и говорю:

— Не знаю на счет прожить с тобой всю жизнь, — на глаза выступают слезы, но я стараюсь весело улыбаться. Получается, правда, не очень, но разве это важно? — Но я хочу попробовать… попытаться построить отношения, — обнимаю его и прижимаюсь к его груди.

— Я влюбился, малышка. Теперь уже точно, — Алекс шепчет такие долгожданные слова на ухо, и из глаз брызгают слезы.

Наверное, я слишком неуверенна в себе и недоверчива, потому что пока не услышала это от него, не могла поверить в то, что это реальность.

— Я тоже влюбилась, Алекс. Сильно-сильно…

Мне кажется, что между нами, наконец-то, идиллия. Мы признаемся друг другу в чувствах и становится легче. Мне так точно. Теперь я уверена в том, что это надолго и что нам нужно что-то решать. Мы тянем до последнего, но у нас всего пара дней. Завтра утром мы поедем к его родителям, а потом у нас останется всего день. Мы проведем его вместе, и мне придется уехать в Россию.

— Я уже купила билет, — тихо говорю, надеясь, что Алекс поймет меня правильно.

— Я хочу, чтобы ты вернулась. Уезжай, решай свои вопросы, а потом приезжай ко мне. Я устрою тебя на работу, снимем домик около моря и будем жить вместе.

— Ты сделаешь мне предложение руки и сердца, я пообещаю подумать, соглашусь, а потом мы нарожаем детишек… — поддерживаю его в мечтах.

— Да, Алла, — этот вариант мне нравится больше всего.

— А что, если… у меня родители, понимаешь?

— Не переживай, — беззаботно отвечает Алекс. — Тогда я перееду во Владивосток.

— Ну уж нет! — решительно говорю я. — Ни за что! Лучше я сюда.

Прижимаюсь к Алексу и опускаю голову ему на грудь, понимая, что мы не просто поговорили. Мы, кажется, понемногу начинаем строить планы на будущее и мечтать о том, что у нас все будет хорошо.

Мы возвращаемся уставшие в гостиничный номер и вместе принимаем душ. Правда, он тесноват и не предназначен для совместных мероприятий, но мы смеемся и толкаемся. В конце концов, я покрепче вжимаю малышку в себя и заплетаю ее руки в жаркий узелок на груди.

— Вот так хорошо, — целую ее в висок и угадываю, как в ней назревает желание хорошенько пихнуть меня и развернуться на свой капризный вкус. — Иначе я выдавлю дверцу к черту!

— А я говорила, что первая! Это ты ко мне полез.

— А зачем ты разделась при мне? Я подумал, это приглашение.

— Тут некуда приглашать, дурачок.

— Странно, а мне так хорошо. И удобно, — целую ее в висок и легонько утягиваю за собой, чтобы струйки теплой воды падали ей на голову. — Ты вся в пене, малышка.

Алла все же разворачивается в моих руках и утыкается лицом в плечо. А я вожу руками по ее волосам, смывая шампунь и чувствуя, как она довольно мурлычет себе под нос. Кажется, ей тоже теперь удобно и чертовски хорошо.

— Я бываю несносной, я знаю, — неожиданно произносит она мне в грудь. — И обижаю тебя на пустом месте, я не специально, Алекс…

— Всё хорошо, малышка. Я не обидчивый, — закрываю ее собой от воды и подцепляю за подбородок, чтобы увидеть ее красивое личико. — Правда, злопамятный жуть.

— Я знала, что будет подвох, — она смеется и целует меня в нос, вставая на носочки.

После мы падаем на кровать, мокрые и голые. Окно открыто настежь и с улицы льется сладковатый мягкий воздух, который приятно играет на коже. Алла игриво вытягивается и ложится на мою грудь, перебирая пальчиками пресс. Она прокладывает по мне замысловатые дорожки и зажигает на губах довольную улыбку, в которой столько правды, что у меня вдруг сбивается дыхание. Я обнимаю ее, чувствую ласковые прикосновения и абсолютно счастлив.

— Я немного нервничаю, — признается малышка, когда приподнимается на локте и ловит мой взгляд. — Сейчас поняла, что все-таки переживаю… Мы же едем к твоим родителям, а это так важно.

— Ты им понравишься. И всё пройдет отлично, я точно знаю.

— Я произвожу хорошее впечатление? — она усмехается и возвращается на мою грудь.

— Незабываемое.

Вообще я много эпитетов могу подобрать, но спать хочется сильнее. Тем более завтра дорога, снова за руль… Я отключаюсь, слушая ее тихое дыхание, а когда просыпаюсь, вижу, что малышка уже соорудила нам завтрак прямо в номер. Она крутится у небольшого столика и разливает апельсиновый сок по стаканам. Что-то напевает веселое себе под нос и пританцовывает, подчеркивая каждое движение театральным выпадом в сторону.

Поднимаюсь с кровати и вижу ее яркую улыбку.

— Соняяя, — протягивает она мелодично. — Я уже собиралась тебя толкать. Ты не сказал во сколько нам следует выехать, но номер нужно освободить в двенадцать.

— А сейчас сколько?

— Почти одиннадцать.

— Реально?

— Да, в отпуске такое случается, — она указывает мне на стул и подвигает ко мне тарелку с тостами. — И за руль теперь сяду я. Я всё ждала, когда до тебя дойдет, что я из Владика, и просто-напросто не могу водить плохо. Ты видел, что у нас творится зимой?

— Малышка, я зиму сто лет не видел.

— Хорошо, — она кивает. — Но твои серпантины мне по барабану. Я каталась по таким с ледяной коркой.

Она явно преувеличивает, но не довериться сложно. Да и мне нравится ее самоуверенный запал и блестящие наглым вызовом синие глаза, малышка долго терпела мои мужские замашки и хочет, наконец, показать себя в деле.

Мы кидаем вещи в рюкзак, остальные мы даже не стали забирать из фургона, и спускаемся к парковке. Я вручаю Алле ключи на потрепанном брелке и галантно открываю перед ней дверцу. А потом ничего не могу с собой поделать и все же скептически наблюдаю, как она забирается на высокое водительское сиденье. Ну отрицательный у меня опыт, ничего не попишешь! Сколько раз давал девушке порулить, и маневренный седан, а не громоздкий минифургон, столько раз и хватал руль и выкручивал его подальше от препятствия.

Везло, в общем.

— Будешь моим штурманом, — с улыбкой сообщает Алла и настраивает кресло под себя.

Потом она проделывает эту же операцию с зеркалами, и меня немного отпускает. Я обхожу машину и сажусь рядом. И почти сразу успокаиваюсь, она действительно чувствует машину и понимает, что делает. Через некоторое время я даже ловлю себя на том, что расслабленно откинулся на спинку и то и дело отвлекаюсь на вид за окном, а не напряженно слежу за дорогой каждую секунду.