Эмма Марс - Спальня, в которой ты, он и я

– Вот так история …

Арман, вскинув черные брови домиком, посмотрел на меня в ожидании, видимо, он рассчитывал на другую реакцию с моей стороны. А что я могла ему сказать? Что я теперь чувствую себя как обычный трофей, уготованный победителю состязания? Как веревка, которую тянут на себя участники игры в перетяжки? Как футбольный мяч в момент штрафного удара?

Я постаралась избавиться от страшных картин, невольно возникших в моем сознании, и вместо них воскресить в памяти самые яркие воспоминания наших с Дэвидом отношений, знаки искренней любви с его стороны, вплоть до того сказочного путешествия на барже по Сене. Хоть жениха не было рядом со мной в эту минуту, я знала, что он желает мне только добра.

– Дэвид по-настоящему меня любит, – сказала я дрожащим голосом и, кажется, невпопад. – И я его тоже.

– Что ж, искренне рад за вас обоих.

Надо же… я только что откровенно призналась в своей любви к Дэвиду почти незнакомому человеку и при этом не нашла в себе смелости рассказать собственной матери о предстоящем замужестве… Пытаясь оправдаться перед самой собой, я уговаривала себя, что только внезапное появление Фреда помешало мне сделать признание, что как раз сегодня вечером я была готова все ей сказать. Но мне так и не удалось убедить себя окончательно. Я чувствовала себя посторонней на этом празднике под названием «лучший день моей жизни», в подготовке которого мне не пришлось даже принять участия.

Ход моих мыслей прервал звонок мобильника. Я посмотрела на экранчик и дрожащими пальцами открыла присланное сообщение. Две фотографии были вложены в приложение: на первой меня сфотографировали, когда я входила в «Отель де Шарм», на второй, сделанной несколькими часами позже, судя по наступившим сумеркам, когда я оттуда выходила. Снимали меня с одной и той же точки. Тот, кто нажимал на кнопку фотоаппарата, выслеживал меня. Я была одета так же, как в тот вечер, когда впервые встретила Дэвида, я в этом нисколько не сомневалась. Тот, с кем я провела время в гостинице, был его старый приятель Маршадо. Меня бросило в дрожь.

Кроме фотографий в послании не обнаружилось ничего, ни строчки. Однако намек был ясен без слов: меня ждали на том же месте. И не через пару часов, а прямо сейчас.

В этот вечер гостиница «Отель де Шарм» показалась мне тихой, романтической и элегантной.

Есть еще одна литературная игра, которую часто предлагал нам усатый профессор в университете. Поглаживая свой лысый череп, он нас поучал: когда описываешь любую вещь, место, человеческий тип, ситуацию, да что угодно, надо стараться использовать не больше трех качественных прилагательных. «Этого вполне достаточно, – уверял профессор. – Ваш текст не должен быть перегружен изобразительными элементами. Лучше три тщательно продуманных прилагательных, чем долгие туманные метафоры».

Отель располагался совсем близко от моего нового места жительства, буквально в трехстах метрах, не больше. Пришлось подниматься вверх по улице Ларошфуко, но, несмотря на крутой склон, мне понадобилось совсем немного времени, чтобы прийти куда нужно. По дороге попадались яркие витрины многочисленных в этом районе музыкальных лавок, но я на них даже не взглянула.

В месте соединения крутого спуска с улицей Пигаль образовывался острый угол, выходящий на небольшую треугольную площадь. На обращенном к югу холме, высшей точке пространства, располагался, зажатый другими зданиями, «Отель де Шарм». Что поражало с первого взгляда, так это очень узкий фасад гостиницы – всего по два окошка на этаж, на пяти уровнях. Каждое окно, огражденное перилами, украшали контейнеры с кроваво-красными цветами.

Поспешно одевшись, я убежала из дома безо всяких объяснений, сказав Арману, что это просто каприз. Когда я, запыхавшись, примчалась ко входу в отель, в ту самую минуту в телефонной будке, где можно звонить по карте (архаизм, конечно, но мило), вдруг раздался звонок. Я сняла трубку с синего аппарата, всматриваясь между делом в окружающее пространство в надежде разглядеть в темноте предполагаемого наблюдателя. Не могу сказать, что, вовлеченная против воли в дурную шпионскую историю, я чувствовала себя уверенно.

– Алло?

За телефонной будкой на маленьком пятачке пристроились три рахитичных деревца, грабы[8], судя по всему, но никто не мог за ними спрятаться, равно как и за шеренгой скутеров, оставленных на ночь вдоль тротуара. Какое-то время я слышала в трубке равномерное дыхание, потом вдруг раздались короткие гудки: неизвестный на том конце провода неожиданно бросил трубку.

Вход в гостиницу с улицы Пигаль был окутан тайной. Никакой яркой вывески, никакого привлекающего внимание козырька над входом или помпезного подъезда с выступающим портиком. Только небольшая хромированная табличка с названием заведения могла привлечь внимание прохожего:

Заинтригована, взбудоражена? Или раздражена?

Я вошла в холл. Не первый раз в своей жизни, но почему-то волновалась, как школьница накануне выпускного бала. Или девушка перед первым свиданием. Я сделала глубокий вдох, чтобы избавиться от этого странного чувства и не дать воли охватившим меня эмоциям. За стойкой возвышался большой лысый человек в ливрее портье, я улыбнулась ему.

– Добрый вечер, месье Жак.

Он поднял на меня голубые навыкате глаза и тут же узнал, дружелюбно улыбнувшись в ответ.

– Добрый вечер, мадемуазель. Вы хотите снять номер?

– Пожалуй, нет… У меня уже есть ключ.

Я достала из кармана твердый пластиковый прямоугольник и протянула ему. Он нисколько не удивился, просто взял протянутую магнитную карту.

– Понятно. Если я правильно понял, вам его передали?

– Значит, не вы послали этот ключ… – сказала я вполголоса, сделав заключение, важное для меня самой.

– Нет, не я. Обычно клиенты сдают мне его в конце, но никто им не запрещает оставить ключ себе и распоряжаться им по своему усмотрению.

– Понятно. Но можете ли вы сказать, к какому номеру он подходит?

– Да, разумеется.

Он провел пластиковой картой вдоль черного корпуса аппарата для считки информации и уставился выпученными глазами на экран монитора, вмонтированного в его конторку.

– Странно, – сказал он в изумлении.

– Что такое?

– Да ничего… На карте нет никакой информации, но тем не менее…

– Тем не менее что?

– Магнитная лента активирована, похоже, ключом еще не пользовались.

– Так что можно сделать?

Опоздала. Надоела. Или пришла раньше времени?

– К сожалению, могу предложить лишь одно решение: надо попробовать открыть этим ключом уже снятые номера. У нас их сейчас… одиннадцать, на четырех из пяти этажей.

Каждая секунда, отделяющая меня от разгадки тайны, тяжким грузом ложилась на сердце, умножая чувство вины, не покидающее меня с тех пор, как я выбежала из особняка Дюшенуа. Я не должна была делать этого из-за Дэвида… но именно ради него я обязана пойти на этот шаг. И ради нас обоих. Я не видела другого доступного выхода из сложившейся ситуации. Надо покончить с этим сегодня вечером. Раз и навсегда. Даже если придется оказаться с Луи наедине в одном из номеров «Отеля де Шарм».

– Постойте…

Мне пришла мысль показать портье старый ключ с зазубринами. Я достала его из конверта серебристого цвета:

– Вам это о чем-нибудь говорит?

Предмет его позабавил и только. Он снисходительно улыбнулся:

– Нет, к сожалению. Мы не используем такую древность уже лет двадцать.

– Черт!

Тогда, уже безо всякой надежды на удачу, я достала из конверта записочку на розовой бумаге.

– А это?

Дорогая Зэль,

Сегодня вечером, в десять часов.

Не опаздывайте!

Не берите с собой мобильный телефон.

Вот тогда он широко улыбнулся и, повернувшись ко мне, сказал то, что вновь вселило в меня надежду:

– Тот, кто прислал вам эту записку, Эль, очень хорошо знаком с домом.

Насколько я помню, Жак впервые обратился ко мне, употребив уменьшительное имя. Откуда он мог его знать? Наверное, один из клиентов поделился с ним по секрету.

– Что вы хотите этим сказать? – настаивала я.

– «Зэль» – не ошибка в вашем имени, как вы могли подумать. Это фамилия одной из наших самых знаменитых персон, известной обольстительницы, именем которой назван один из номеров.

– Понятно, но какой именно персоны?

– Нет никаких сомнений, что это – Маргарета Гертруда Зэль.

– Кто-кто?

Я напрасно перерыла в памяти все, что знала.

– Мата Хари, если хотите.

Да, так было понятнее.

– На пятом этаже, – сказал он, предугадав мой вопрос. – Первая дверь направо от лифта. Исиам вас проводит.

Исиам? Никогда раньше не слышала этого экзотического имени. Обычно в «Отеле де Шарм», как раньше, так и теперь, на каждом этаже дежурил коридорный. Смуглый юноша с открытой, располагающей улыбкой, который встретил меня на пятом этаже, был родом, скорее всего, из Пакистана или Шри-Ланки. У него оказались такие длинные бархатистые ресницы, оттеняющие взгляд и придающие ему мягкое очарование, что можно было подумать, они накладные.

Как только я вышла из кабины лифта, он галантно поинтересовался, в какую комнату меня проводить, и дошел со мной почти до самой двери глубокого красного цвета, безо всякой таблички. Тут, не настаивая на чаевых, Исиам просто поинтересовался:

– Вам нужно что-нибудь еще, мадемуазель?

– Мм, нет.

Ничего мне не нужно, подумала я, разве что помочь прикончить типа, который ждет меня за этой дверью. Как бы мне хотелось понять, что происходит, взглянув на ситуацию со стороны, может быть, даже с некоторой долей иронии. Но в тот момент я представляла собой комок нервов, напряженных до предела, готовых лопнуть от малейшего шума, от случайной игры света и тени, от карминово-красной обивки двери, за которой, как мне казалось, собраны самые ужасные страхи из моих детских кошмаров.