Выполнив свою злодейскую миссию, тени удалились, равнодушные к моим отчаянным крикам:

– Вы не можете меня так оставить! Я предупредила копов!

Блефовать было бесполезно, и я это прекрасно знала. Моей единственной надеждой оставалась Соня, и я сделала эту надежду еще более хрупкой, навязав подруге невыполнимую миссию. Я повторяла в уме ее маршрут как мантру. В лучшем случае я могла надеяться на то, что они с Фредом прибудут сюда в половине двенадцатого. Но если я правильно подсчитала, сейчас еще нет одиннадцати. За эти тридцать минут Дэвид может сделать со мной все, что пожелает.

Как будто почувствовав мои страхи, он зашел в комнату. Я была не в состоянии различить кого-либо, глядя сквозь слезы, которые непрерывно стекали по щекам. Я узнала его по запаху парфюма, которым он всегда пользовался. Затем по голосу, узнаваемому среди тысяч других так же безошибочно, как бесконечно юный голос моего любимого актера… Но теперь мне не было никакого дела до Жерара Филипа[9]. Дэвид не был ни Сидом, ни Фанфаном-Тюльпаном. Лишь человеком, который хотел стереть в порошок моего жениха и обмануть меня самым бесчестным образом. Дэвид, мой мучитель.

– Ну что ж, наконец-то ты пришла.

– Что? – промычала я, дрожа от ужаса. – Что происходит?

– Мы с тобой вдвоем в комнате этого отеля. Да, одному богу известно, сколько человек ты здесь обслужила, – намеренно оскорбил меня он. – Может быть, весь Париж. Но из них нашелся лишь один болван, которому удалось не заплатить.

– Что ты, гад, хочешь от меня?

Я извивалась как одержимая, но от раскачиваний кожаные ремни лишь сильнее затянулись на мне, впиваясь в напряженные до предела мышцы.

Дэвид не ответил. Я услышала, как он ходит по комнате. Найдя что-то, он встал передо мной, прямо между моих ног.

– Я хочу немного насладиться зрелищем, прежде чем начать.

– Что?!

Я заледенела от ужаса, когда меня ослепила вспышка фотоаппарата. «Мой фотоаппарат», – подумала я.

– Ты сошел с ума! – закричала я. – София и Фред прибудут с минуты на минуту!

– С удовольствием. Я с радостью приму твоих друзей здесь. Я даже удивлен, почему они сразу не пошли с тобой.

Удивлен? Как он мог быть удивлен, если не знал всего нашего плана?

– Признаться, твои сообщники меня разочаровывают, – продолжил Дэвид с тем же высокомерием. – Ив сразу понял, что за ним следят. Он даже сделал так, что твои воскресные шпионы поверили, будто им удалось найти мою машину, и не заметили преследования на обратном пути.

Значит, Дэвид знал о том, что его секрет раскрыли, с самого начала. Вот почему он догадался о моей ловушке. Чтобы обезопасить себя от моих друзей, он принял меры и отправил меня в «Ту Мунз» с Ольгой в качестве разведчика.

Вдруг веревки сменили свое положение, подвесив меня по-другому, новая поза вызвала мучительную боль в теле.

– Дэвид, то, что ты делаешь, – это уже не шутка, – я попыталась убедить его, правда, ни на что не надеясь, – заточение, варварский акт… Ты слишком далеко зашел!

– Я? Я не вижу в этом ничего особенного. Обычная игра для взрослых, мало чем отличающаяся от тех, в которых ты уже участвовала прямо здесь, с Луи. И так изящно.

– Я сожалею… – воскликнула я. – Это ты хочешь услышать? Ладно, хорошо… Я сожалею обо всем: о сорванной свадьбе, о свиданиях здесь с твоим братом… Обо всем!

Из-за шума музыки нам обоим пришлось кричать. Наверное, здесь была идеальная звукоизоляция.

Я не заметила, как он очутился рядом и прошептал мне на ухо:

– Ты ничего не поняла…

– Не поняла что?

Тогда Дэвид медленно погладил мое тело, натянутое, как струна. Он лениво, почти небрежно провел рукой от бедер и до самых губ.

– То, что я мог бы подвергнуть вас тысяче пыток, вас обоих, и все равно это не искупило бы ваше предательство.

Мои вывихнутые конечности выпячивали диафрагму и сжимали легкие. Мне было тяжело дышать. Дополнительной пыткой стали произносимые мной слова, каждое из которых раздирало грудь.

– Я повторяю… Я сожалею, что так вышло с нашим браком…

– Да мне плевать на этот гребаный брак! – взорвался он, не дав мне закончить фразу. – Ты правда думаешь, что я не в состоянии найти себе подходящую жену? Посмотри на себя, Анабель! – Он разразился жестоким смехом. – Эль, откровенно говоря… Если ты считаешь, что мое эго не может вынести отказа какой-то там деревенщины… – Он произнес это слово со всем презрением, на какое был способен. Хвала небесам, что мать Дэвида умерла, не увидев, каким гнусным типом стал ее сын. – Ты абсолютно ошибаешься, милая! Да мне стоит только свистнуть, как в очередь выстроятся куда более красивые и яркие девушки! Слышишь? – Он принялся свистеть, опьяневший от гордости и пафоса, как будто армия красавиц уже вышибала двери, готовая припасть к его ногам.

– Хорошо, – выдавила я из себя как можно более спокойно, – тогда в чем проблема? Почему тебя так задевают все эти измены? – Благодаря Ребекке я знала по меньшей мере одну, может быть, самую болезненную из них: тайную и порочную связь, которую его брат имел с Авророй. – Давай! Расскажи! Мне очень интересно, все равно пока нечего делать. У нас полно времени.

Я сама удивилась, что у меня хватило сил на подобные провокации. Но он не оценил мою смелость.

По всей видимости, Дэвид подал команду, потому что внезапно музыка стихла. В нескольких шагах от места, где он только что находился, неподалеку от двери, он тихо, как будто жалобно, промычал знакомым тембром:

– Он все испортил… Ему всегда хотелось запачкать грязью все, что я имел. Всегда. Луи умел делать одно: красть то, что по праву принадлежит другим, либо портить это, если оно от него ускользнуло.

– Аврора? Ты ее имеешь в виду?

Вместо ответа он поспешил к выходу. Ударив два раза по створке прятавшейся за занавеской двери, Дэвид приоткрыл ее, но вместо того, чтобы выйти из комнаты, как я ожидала, впустил четырех человек, несомненно, это были те же люди, что подвесили меня в таком неудобном положении.

Я молча понадеялась, что незнакомцы развяжут мои путы, но вместо этого они принялись мять, крутить и бить, как тесто, мои груди, ягодицы и бедра. Я была всего лишь манекеном для их детских игр. Резиновой куклой.

Паника охватила меня, когда я поняла, что Дэвид попросту исчез, отдав меня на милость своей бешеной и беспощадной орде. Похоже, он решил подвергнуть меня групповому изнасилованию.

Однако то, что я почувствовала у себя между ног, было холодным и твердым, как сталь. Второе, что меня удивило, – это тишина, которую они соблюдали. Я не услышала ни одного оскорбления, ни одного ругательства, ни одного призыва трахнуть меня сильнее, быстрее или унизить меня. Это было похоже скорее на некий ритуал, словно они тщательно следовали какой-то четкой инструкции. Инструкции по использованию.

– Дэвид! Дэвид, нет! Вернись! – кричала я так громко, как позволяли мне мои легкие, хрипящие, как кузнечный горн.

Резким движением они что-то вставили в меня, впрочем, это было менее больно, чем я ожидала. Это оказался среднего размера фаллоимитатор, который механическим, методичным движением вставляли туда-сюда руки одного из этих людей без лица. Никто не обращал внимания на мою реакцию, как если бы я была неодушевленным предметом.

Когда вместо первого фаллоимитатора в меня вставили другой, огромный, я даже не заметила этого.

Я плохо помню, что происходило, наверное, я потеряла сознание.

6 июня 2010 года

Я проснулась в «Жозефине», моем любимом номере один, совершенно не веря, что жива. Я попыталась встать, но тяжелая голова и боль в разбитом теле заставили меня застонать.

Как я оказалась здесь? Кто меня сюда перенес? И в каком состоянии я была? Если несколько мужчин насиловали меня в той темной комнате, несомненно, в течение нескольких часов, тогда почему моя киска не болит?

Я услышала шум воды в ванной комнате. Таким образом я поняла одно: я здесь не одна, и тот, кто там умывается, провел со мной эту ночь. Я была готова ко всему: увидеть одного из моих мучителей или самого Дэвида с торжествующей улыбкой на лице. Кому же он мог меня отдать? Что ему показалось самым унизительным для меня?

От мысли, что я все еще в плену, меня охватила неуверенность и тревога. А что с Фредом и Соней? Они бросили меня? Удалось ли заставить их сдаться, когда они прибыли в «Шарм»?

Последнее, самое жестокое предположение обожгло меня: неужели их тоже подвергли мучениям? А может, Дэвид их шантажировал? Чего стоит преданность Фреда, если под угрозой его работа на BTV?

Внезапно шум воды усилился. Незнакомец встал под душ, и до меня донесся тихий свист. Я была готова поклясться, что узнала несколько нот, которые насвистывал Дэвид накануне в той черной комнате пыток.

Но ведь это нелогично, что он забрал обратно свою собственность и сам же над ней надругался? Отдать меня кому-то третьему – было для него лучшим способом низвести меня до уровня сексуального объекта. Игрушки, которая передается от мужчины к мужчине, как и любая безделушка.

Я не могла сказать, какой из этих вариантов был для меня более страшным.

– Дэвид? – позвала я вполголоса. – Дэвид?

Когда дверь ванной наконец со скрипом приоткрылась и вывела меня из ступора, я издала несколько коротких криков. Может, слишком пронзительных. Без сомнения, теперь я была уверена: все, что я вижу вокруг, – не более чем сон. Незнакомец замер за дверью, не решаясь выйти. Я представила его сжатый кулак и тяжелое дыхание. После нескольких бесконечных секунд, он наконец осмелился открыть дверь. Тело, появившееся передо мной, оказалось обнажено, и первым, что я увидела, была татуировка в виде розы, набитая на красивом плече, усыпанном веснушками.

– Луи? – задохнулась я.

Он стоял здесь, прямо передо мной, с немного эрегированным членом. На лице Луи была вычерчена сдержанная улыбка. Ошеломленная, я попыталась подняться в кровати.