Я схватила свою сумочку и достала оттуда несколько листов, которые наспех распечатала перед тем, как встретиться с ним: фотография под елкой, другая – с сердечком в кабинке на пляже, формуляр о поступлении в приют Сен Броладр, снимок с пляжа, где можно было рассмотреть родимые пятна Дэвида и Авроры, статью из «Океана» о смерти Роже и Ноэль Лебурде и, наконец, приглашение на бракосочетание. Все детали пазла.

Я разложила документы на безукоризненно чистой скатерти и внимательно посмотрела на него, не дрогнув.

– Сколько бы я ни раскладывала все эти детали перед собой в течение многих дней, есть один вопрос, на который я никак не могу найти ответа сама: как можно было жениться на собственной сестре, Дэвид?

Я знала, что, сбросив маску, не обязательно получу в ответ то же самое. Он понимал, что должен быть осторожен. И не напрасно: диктофон на моем мобильнике, включенный в тот момент, когда я открыла синюю дверь ресторана, записывал каждое слово нашей беседы.

Он поднес бокал с виски к губам и сделал несколько небольших глотков. Потом немного поиграл со льдинками, которым улыбнулся с разочарованным видом. Дэвид, без сомнения, оценил мою воинственность, хотя, конечно, мои нападки на него были смехотворны.

Он пристально посмотрел на меня с той искренностью и чистотой во взгляде, которая принесла успех его двойнику, Жерару Филипу. Затем выпустил ответный залп:

– У меня тоже есть вопрос к тебе. Я уже его задавал. Обещаю, если ты мне на него ответишь, я сделаю то же самое и отвечу на твой. Так же искренне.

Это предложение «ты – мне, я – тебе» застало меня врасплох, но мне удалось сохранить спокойствие.

– Я слушаю…

– Как можно оставить мужчину, которого, как ты думала, любишь, у врат алтаря? И сразу же после этого идти трахаться с его братом? А?

Жестокость его вопроса стала для меня пощечиной. Но, похоже, этого было недостаточно, потому что он добавил со смиренным цинизмом:

– Видишь ли, поскольку я не женщина, некоторые аспекты вашей психологии ускользают от меня… Я спрашиваю, только чтобы понять. Я, собственно, здесь именно за этим сегодня вечером.

Чего он хотел от меня? Извинений? Этого он ждал от нашего свидания?

Вопрос стоял так же более года назад. Ничего не уладилось. Однако я могла бы поставить Дэвида лицом к лицу с противоречащим всему сказанному фактом. Разве не он бросил меня в объятия Луи под прикрытием этого развратного договора, который их связывал?

Я почерпнула в своем чувстве к Луи успокоение и силы ответить:

– Полагаю, нужно было дойти до точки невозврата с тобой, чтобы понять, как сильно я его люблю. Знаю, что это трудно принять… но я ничего не обдумывала заранее. И конечно, не собиралась заставлять тебя страдать.

Он ограничился лишь тем, что выслушал мой ответ, только чуть более интенсивное моргание глаз выдало его чувства. Потом Дэвид сделал знак официанту, чтобы тот подал ему еще виски.

– Это, безусловно, должно показаться тебе странным, – продолжила я вместо заключения, потому что он продолжал хранить молчание. – Но передо мной дилемма стояла следующим образом: которого из вас двоих я больше хочу защищать? Который больше нуждается во мне… и в ком нуждаюсь я?

Я вновь представила Луи на нашем последнем тайном свидании в «Шарме» в тот день, когда он в знак благодарности раскрыл мне придуманный Дэвидом план, инструментом для реализации которого был он, Луи. На этот раз он показал свое истинное лицо, такое беспомощное, такое ранимое, что я целиком встала на сторону старшего брата.

Невольная ухмылка исказила черты Дэвида, и он вздохнул, рассеянно глядя в янтарные отражения своего напитка в бокале.

– Очень забавно, что ты говоришь это.

– Забавно? – удивилась я.

– Да… Потому что именно такой ответ я хотел дать тебе.

Безусловно, почувствовав напряжение между нами, официант поставил тарелки на скатерть и поспешно исчез, опасаясь помешать.

– Я не уверена, что понимаю…

Или, скорее, я считала, что это слишком просто. Он совершил все: украл свою сестру у Луи, а затем вынудил ее решиться на этот брак и, наконец, исчезнуть из мира людей – только для того, чтобы играть перед ней роль старшего брата?

– А я, напротив, думаю, что ты прекрасно меня поняла, – ответил Дэвид, внезапно посерьезнев, его ореховые зрачки пристально нацелились на меня. – Не существует ни одного решения, которое я бы не принял ради Авроры и меня с самого детства с единственной целью защитить ее. Ни одного!

– Включая даже решение жениться на ней? – раздраженно спросила я.

– Луи использовал девушек, меняя их как перчатки. Допустим, они с Авророй поженились бы, он бы бросил ее уже через год! Что бы стало с моей сестрой после этого? Что бы она получила в наследство, кроме его имени и жалких выплат? Что бы ей оставалось делать после всего этого?

Желая проиллюстрировать свои слова, он показал на зал ресторана и его клиентов высокого полета.

– То есть ты пытаешься сказать мне сейчас, что спал с собственной сестрой для того, чтобы дать ей доступ ко всем социальным привилегиям, которые были у тебя? Это абсурд.

Опершись руками о столик, Дэвид, искаженный от гнева, бросился через тарелки ко мне. Он тыкал у меня перед глазами пальцем так близко, что мне пришлось отшатнуться.

– Я тебе запрещаю! – зарычал он сквозь зубы. – Слышишь? Я тебе запрещаю!

В тот момент он, должно быть, почувствовал озадаченные взгляды, которые были направлены на него, потому что выпрямился и рухнул в кресло. Его рот по-прежнему искажала ярость.

Он вновь заговорил, уже не так взволнованно, но по-прежнему хлестко:

– Позволь мне быть предельно ясным: я никогда ее не касался. Никогда. Это моя сестра, черт побери!

Вот то, что проясняло наиболее интимные аспекты его биографии: бесчисленное множество любовниц и приключений и особенно необыкновенная магическая власть, которую я могла испробовать на нем в полной мере с тех пор, как он узнал о моем существовании. Похожая на Аврору, но при этом не будучи ею, я стала для него приемлемой, допустимой версией сестры. Никакие табу не мешали Дэвиду удовлетворить со мной желание, испытываемое по отношению к ней.

Чтобы привести свои чувства в порядок, я начала есть креветки. Их нежный аромат, сопровождаемый шлейфом пряностей, распространился по всему организму и надолго задержался на моих вкусовых рецепторах.

– Очень вкусно, – выдохнула я, чтобы сгладить неловкую паузу.

Но Дэвид, нахмурившись в углу своего кресла, угрюмо оттолкнул вилкой омара.

– Если бы не бредовая настойчивость Луи, если бы не его преследование Авроры и меня… В довершение ко всему, если бы не этот гнусный шантаж, – вновь заговорил он, как будто продолжая развивать одну и ту же мысль. – Мы никогда бы не дошли до такого.

– Ты говоришь о вашей свадьбе? Когда он угрожал рассказать обо всем Андре?

Я не могу сказать, что удивило Дэвида больше: то, что я назвала его отца по имени, или то, что была в курсе данного инцидента.

– Да… В тот день Луи чуть не признался ему во всем. Это плохо закончилось. Мы подрались.

– Знаю, – отозвалась я. – Но что удержало его от признания в конечном итоге? Вряд ли только качество удара твоей правой.

Дэвид воспринял мою шутку как еще одну небольшую колкость, которую он решил проигнорировать.

– Все просто: я сказал ему, что если он сделает подобную глупость, то больше никогда в жизни не увидит Аврору.

– И именно это вы, ты и она, в конечном итоге организовали по-настоящему? Ее исчезновение?

– Хм… – кивнул он с глухим ворчанием. – В конце концов, позднее эта идея пришла в голову.

Глоток чистого солода помог ему продолжить свое признание, без сомнения, самое честное и правдивое, которое он когда-либо доверял мне.

– Когда? Когда вы решились сделать так, чтобы она умерла?

– Приблизительно через месяц после того, как начал обсуждаться вопрос о том, чтобы поставить меня во главе компании. Луи стал угрожать, говоря, что раскроет всю нашу историю прессе.

Я напрасно пыталась представить мужа шантажистом, пытающимся откусить свою часть от семейного пирога. Но я прекрасно знала, что страстное чувство брало над ним верх сильнее, чем стремление к выгоде, что Аврора была для него в тысячу раз важнее, чем место в руководстве группы Барле. И бог знает, на что способен мужчина, когда у него отнимают ту, которую он любит…

Это был подходящий момент для того, чтобы подтолкнуть Дэвида к ослаблению оборонительной защиты, чтобы спровоцировать его на самое страшное признание.

– И все-таки, – произнесла я сладким голосом, – было и другое решение в то время, которое положило бы конец этому…

– Какое? – заинтересовался он, приподняв бровь.

– Избавиться от Луи.

У него был озадаченный вид человека, для которого эта фраза ничего не воскрешала в памяти, и мне показалось, что я увидела в глазах Дэвида поразительную честность.

– Что значит «избавиться от Луи»?

– Стереть его с лица земли. Ликвидировать, если тебе так больше нравится.

– Ты совсем ненормальная! Думаешь, я способен убить собственного брата?

– Вы – братья только согласно гражданскому статусу, – жестко заявила я.

– Какая разница! Брат или нет, я не убийца, – отчеканил он глухим голосом.

– Хорошо, хорошо, – согласилась я, чтобы усмирить его негодование.

Тыльной стороной ладони он решительно отодвинул тарелку на край стола, давая официанту понять, что больше к ней не притронется.

– Могу я знать, кто вбил тебе в голову такую нелепую идею?

– Катер «Рива» в «Рош брюне»… тот, на котором ваши родители погибли…

– Ну и каким же образом?

– Это не был несчастный случай, Дэвид. И еще меньше это походит на попытку самоубийства. Рулевое управление было преднамеренно испорчено.

– Что?!

Я не верю в женскую интуицию. Однако я могла бы поклясться в то мгновение, что этот мужчина, мой бывший жених, не притворялся в своем смятении.