Прибежал Лешик без протеза, на дежурных костыликах. Как нашел, как узнал, где они? Он всегда находил их безошибочно, каким-то внутренним, настроенным на родителей радарчиком. А они все удивлялись до сих пор этой его способности.

– Лешка, – отчитал его Влад, – ты что из кровати сбежал? Тебе же спать давно пора.

– Сбежал, и что, папочка, – признался малыш, и в самом деле одетый в ночную пижамку, – я же не могу мамочку бросить, это же неправильно, ей же больно и грустно.

– Ну, залезай, герой ты наш, – проворчал Гарандин, подхватывая малыша, убирая костыли в сторонку и усаживая рядом с собой.

Укутал в плед, прижал потеснее к боку, Лешик нашел под пледом Динину руку и ухватился за нее. Теперь молчали и раскачивались втроем.

Там их и нашли Кирилл с Соней.

– Ага, сидите, – констатировал Кирилл. – А Сонька у нас тут комплекс себе ужасный зарабатывает и самобичеванием изводится.

– Сонечка, ты что? – сразу же всполошилась Дина.

– Ну что-что? – тяжело вздохнула Соня, взяла еще один плед, лежавший в одном из кресел-мешков, укуталась и села рядом с Лешиком на диван.

– Она придумала теорию о том, что в ней сидят гадкие гены биологического отца, которые обязательно проявятся во всей красе, – сдал сестрицу Кирилл и, последовав примеру Сони, схватил плед и устроился на еще одном кресле-мешке напротив дивана.

– Это не теория, это закономерность, – обиженно-строптиво возразила Соня, – закон природы. Гены передаются от родителей детям и проявляются в разное время. Но проявляются же. А если этот Виктор мой папаша, который убил одну мою маму и напал на другую, значит, и во мне есть его гадские агрессивные гены. И вообще все это из-за меня.

– Ты неправильно трактуешь генетические закономерности, – выступил из темноты Иван и, как Кирилл до него, подтянул и поставил перед диваном еще одно кресло-мешок, укутался в плед и плюхнулся на сиденье. – Есть гены, которые не проявляются вообще в течение всей жизни, а есть гены, которые и вовсе не передаются потомству. Современная наука доказала, что потомству передается неполный набор генов родителей.

– И что, мы будем рисковать и проверять это путем эксперимента? – нервничала Сонька. – И ждать, проявятся они или нет? Начну я от дури куролесить, бить людей и проявлять агрессивность, или обойдется?

– Агрессивность – это не вопрос генетики, а вопрос воспитания, – остудил ее горячность Влад. – Это поведенческие устои, а они закладываются в семье. По-моему, в нашей семье с устоями все в полном порядке.

– Влад прав, Сонечка, – высказала свое мнение Дина, – ты ведь понимаешь, что я специалист по агрессии. Так вот: на генном уровне человек получает, скажем, решительность, склонность к риску, храбрость, а вот проявление этих черт характера, их направленность формируются той средой, в которой он растет и воспитывается. Если человек с такими данными воспитывается в среде так называемой разрешенной агрессии, где насилие – норма жизни и поощряется, то он и будет агрессором. Или, например, там, где его личность, его индивидуальность жестко подавляется, ущемляется и деформируется, он примет эту модель: уничтожить, подавить более слабого, или получит глубочайшую психическую деформацию, которая совершенно неизвестно каким образом проявит себя в будущем. И так далее. Понимаешь? – И улыбнулась: – Твоя мама была прекрасным человеком, очень доброй и светлой личностью, почему бы тебе не выбрать ее гены как доминирующие?

– Вот Лешик, например, – подхватил разговор Гарандин.

– Да, – подскочил малыш, держась за Влада. – Вот я, например! – И спросил на всякий случай у отца: – А что я, папа?

– У него тоже гены, как с ним тогда дела обстоят? – усмехнулся Влад.

– Лешик – это солнышко, – улыбнулась Соня.

– Да, я солнышко! – согласился с ней звонким, счастливым голосом пацан.

– А давай у него спросим, – предложил Гарандин.

– Давай спросим у меня! – уже хохотал от радости и такой замечательной игры малыш.

– Лешик, скажи, кто твой папа? – спросил его Влад.

– Как кто? – необычайно удивился ребенок. – Ты же мой папа. Самый родненький папочка на всей земле!

– Поняла? – подчеркнул с довольным видом Влад, обнял одной рукой малыша и поцеловал в щечку. – Самый родненький. Скажи, Лешик, а кто папа Сонечки?

– Как кто? – снова удивился парень и объяснил: – Она же моя родная сестра, значит, ты ее родненький папа. – И уточнил для полной ясности: – На всей земле.

– Поняла? – снова подчеркнуто-наставительно переспросил Влад. – Я твой папа. А у меня гены во! – показал он большой палец. – И нечего голову себе забивать всякой ерундой. Тот человек не имеет к тебе совершенно никакого отношения. Абсолютно. У тебя есть мама, у тебя есть названый отец, аж целых три брата и табор приличной родни. Мне кажется, что этого более чем достаточно, чтобы вырасти достойным человеком.

– Лешик, – усмехнувшись, вдруг спросила Сонечка. – А кто папа Кирилла?

Пацаненок призадумался, посопел, посмотрел на отца, что-то соображая и, видимо, найдя правильный ответ, радостно сообщил:

– Какой-то другой папа. Может, и хороший человек. – И посоветовал Кириллу со всей серьезностью: – Но лучше бы ты попросился к нашему папе. Наш все равно всех лучше на земле.

Тут уж они не удержались и грохнули дружно смехом.

– Ага, вот вы где спрятались! – вышел из темноты Константин Павлович.

– А мы смотрим: куда семейство подевалось всем составом? – шагнула вслед за ним Елена Игнатьевна.

А следом за ней и бабушка Лида с Антониной Борисовной.

– Вот мы все прямо здесь! – оповестил всех Лешик, захлопав в ладоши, и рассмеялся звонко и радостно.

– Дурдом, – прошептала Владу Дина. – Бодро у нас тут.

И подумала про себя: а что еще будет, когда дети родятся? Полный…

– Да все будет хорошо, – поцеловав ее в голову, прошептал Гарандин, как обычно, почувствовав и услышав ее мысли. – Замечательно все будет.


По-видимому, Виктору Дерюгину доходчиво объяснили, что может произойти с ним «там», куда его отправят по этапу, на кого он, собственно, по идиотизму своему замахнулся и фигуру какого масштаба зацепил. Настолько доходчиво объяснили, что через месяц после нападения, при перевозке из зала суда, где проходило предварительное слушание его дела, в следственный изолятор он предпринял попытку побега, при пресечении которой и был убит сержантом полиции.