Нанимать талантливых компьютерщиков, чтобы нашли человека, дорого, да и без гарантий, к тому же кто возьмется делать это для непонятного какого-то чела с улицы, без серьезной протекции и рекомендаций. Обратиться к частному сыщику? Тоже не вариант.

Можно было бы через свои тюремные связи-каналы, но это еще та замануха – вход рубль, выход десять и без гарантии.

Виктор сходил в Склифосовского, потерся там, выясняя, где Нагорный, но узнал только то, что Константин Павлович давно здесь не работает.

Он попытался найти бывшую тещу, но оказалось, что и та куда-то пропала, а в обеих квартирах – той в которой они жили с Катей, и бабкиной, теперь живут совсем другие люди, которые знать не знают ничего о бывших жильцах.

Тогда Дерюгин уволился с работы и занялся более плотным розыском: попытался выследить мать Дины возле ее интерната, но был неприятно удивлен, обнаружив, что интернат теперь охраняется не хуже, чем стратегический объект, а видеокамеры, установленные по периметру забора, плотно простреливают пространство на несколько десятков метров вокруг. Ну выезжают-заезжают какие-то машины с территории, пойди пойми, в которой из них может находиться Антонина Борисовна и есть ли она здесь вообще.

Попытался проследить на своей «раздолбайке» за одной из машин, оказалось, не она. Проследил за второй – тоже не она.

Ну сплошная непруха! Его просто колотило от ненависти, душила дикая злоба и досада. Хорошо, имелась в его жизни на такой случай молодая жена… Избил от души, пригрозил, напугал до обморока, хоть так душу отвел.

И тут Виктор сообразил, что надо делать.

Как раз подошла годовщина гибели Катерины. Он выследил Сонечку на кладбище, куда она пришла в сопровождении Кирилла. Сразу понял, что это и есть его дочь. Но на выходе с кладбища Виктора ждал очередной неприятный сюрприз: парень и девушка сели в поджидавшую их машину, за рулем которой находился здоровый мужик, больше всего похожий на охранника.

Дерюгин «проводил» их до самого дома. Ну, а там уж было дело техники – «пустил ноги» за Соней, то есть постоянное наблюдение-сопровождение, которое лишь подтвердило его худшие предположения – рядом с семьей всегда находилась охрана, больше похожая на членов этой самой семьи, судя по их душевным и теплым отношениям с Нагорными.

В выходные дни все семейство, загрузившись в дорогой, крутой джип, сопровождаемый второй машиной с двумя охранниками, отправилось явно в дальнюю дорогу, ну и Виктор за ними на своей тарантайке. Так он добрался и до «Караса».

Правда, несколько раз чуть не упустил цель преследования, уж больно резвые машинки у них были, не чета его драндулету, но помогло то, что за рулем джипа сидел спокойный водитель, соблюдавший правила и не превышавший скоростного режима, а машина сопровождения подстраивалась под него – так и доехали. Но в дороге натерпелся Витя трепету, понимая, что вычислить его преследование эти сопровождающие могут на раз, вот и крутился, как мог, сзади, да еще стараясь не упускать их кортеж из виду.

Дину Виктор увидел сразу, и такая мутно-сладкая волна поднялась в нем, пробуждая все его мстительные мечты и ожидания, что, провожая ее взглядом, он почувствовал реальную эйфорию, вызвавшую горячую эрекцию. Нашел!

Нашел-таки!

Но тут выяснился следующий неприятный факт – подобраться к девушке близко не было никакой возможности. Дом, в котором она теперь жила, очень серьезно охранялся. Настолько серьезно, что Дерюгин первый раз призадумался о том, что осуществить свои планы ему будет крайне сложно и опасно.

Стоило ему подойти к забору дома с торцевой, глухой северной стороны, обращенной к лесу, как буквально через пять минут к нему на приличной скорости подлетела машина охраны, из которой выбрались двое внушительных парнишек, поинтересовавшихся, что ему тут понадобилось, и, выслушав версию о простой прогулке и мирном созерцательном любопытстве, его вежливо, но без возможности отказаться, затолкали в машину, отвезли к туристическом центру фермы, высадили и рекомендовали с нажимом более не посещать окрестности усадьбы и не заходить за обозначенную границу.

Граница и на самом деле имелась и обозначалась во всех красочных буклетах «Караса» с предупреждением для туристов, что некоторые территории закрыты и недоступны.

Виктор тут же снял себе койку в одном из многоместных коттеджей на пару дней и наладился плотно следить за усадьбой и ее обитателями. И очень скоро выяснил, что за пределами «Караса» Дину всегда сопровождает охрана и к ней практически никак невозможно подступиться.

Он спать не мог первую ночь, его буквально колотило от адреналина, ненависти и желания немедленно действовать, что-то делать, подловить ее, уничтожить. Прямо раздирало изнутри.

Но пришлось остудить свое нетерпение, продлить проживание в качестве туриста еще на неделю и тупо, скрупулезно следить за Диной и ее близкими несколько дней подряд, выясняя расписание семьи, всех проживающих в усадьбе, их передвижения, их жизнь, выискивая слабые места.

И он нашел одну лазейку.

Вернее две: доставку продуктов по пятницам всегда в одно и то же время, и цветочный фургон довольно известной и дорогой фирмы, привозивший цветы в усадьбу.

Виктор заказал и оплатил доставку цветов на определенное время. Перехватил фургон на дороге, ведущей от трассы к «Карасу», остановил самым примитивным образом – изобразил аварию и размахивал руками прямо посреди дороги, якобы прося о помощи. Парни – водитель и экспедитор – люди нормальные, живущие тихой мирной жизнью, они подставу не заподозрили. Оба, как дураки, вылезли из машины. Одного Дерюгин оглушил с ходу, ударив по голове (тот даже сообразить ничего не успел). Второго же, угрожая ножом, заставил связать коллегу, затолкать в багажник дерюгинской раздолбайки и раздеться. После чего усадил и того в свою машину, оглушил, отогнал машину в ближайшие кусты, связал второго, засунул ему кляп в рот и бегом вернулся к цветочному фургону, на который уже озадаченно косились водители проезжавших мимо машин.

Вроде как водитель вышел отлить в кустики и задержался.

Ну, а дальше понятно – переоделся в форму курьера и…

– Что полиция прогнозирует? – спросил Влад.

– Лет восемь, вряд ли больше, – пожал плечами Клим Викторович.

– Дин? – вопросительно посмотрел на жену Гарандин.

– Согласна, – подтвердила и она, – больше вряд ли выжмешь. Трупа нет, только разбой, удержание и попытка убийства. При хороших адвокатах могут и меньше выторговать.

– Ладно, пусть сажают. – Влад явно принял про себя какое-то решение. – Там разберемся. – И обменялся коротким взглядом с Гусаровым.

А Дина… Дина промолчала, хоть и заметила этот обмен взглядами, верно его трактовав. Действительно, пусть посадят, а там…

Ближе к ночи примчалась вся родня из Москвы, перепуганная насмерть нападением на Дину. О нападении по неосмотрительности и с перепугу проговорилась Алена Васильевна, разговаривая по телефону с мамой Дины, которая позвонила что-то уточнить про задуманный ими большой субботний праздничный обед. Понятное дело, что Антонина Борисовна сразу же сообщила о происшествии мужу и сватье Елене Игнатьевне – ну и бей в барабаны, труби в трубы, общий сбор, наших бьют! И все бросили работу, учебу, расселись по машинам и колонной в четыре автомобиля рванули в «Карас».

Влад, согласившийся на компромисс после долгих споров, жестким приказом уложил категорически отказавшуюся лежать в постели жену на диван в гостиной. К ней тут же под бочок пристроился Лешик, не отходивший от Дины ни на шаг после того, как ему объяснили, что мама сильно поранилась, и все лепетал что-то ласковое, успокаивая, гладил по щечке, целовал, взахлеб рассказывал про любимого Сеню и как катался сегодня на Султане.

И вот тут-то ворвалась в эту мирную идиллию толпа родных, с ходу окруживших диван и принявшихся говорить-выспрашивать, ахать, охать и причитать, перебивая друг друга, а старший Нагорный сразу же занялся делом и, не спрашивая разрешения дочери, откинул плед, поднял футболку, сдвинул повязку и осмотрел рану.

– Так, бабы, цыц! – прогрохотал он самым грозным своим хирургическим тоном: – Рана фуфловая, хоть и болезненная, царапина, нечего панику разводить. Заживет быстро. – И потребовал: – Так, Влад, мне пятьдесят грамм и пожрать чего-нибудь по-доброму, а то я прямо из клиники, с дежурства сорвался.

И «народ» тут же успокоился, перестав причитать и охать: если дед просит пятьдесят грамм и закусить по-доброму, значит, все в полном порядке и нет ничего страшного, угрожающего и, не приведи господь, смертельного.

И в момент изменив настрой, каждый по очереди посоветовал Дине лежать-отдыхать, а потом всей бандой, как табором кочевым, ей-богу, двинулись в кухню «помогать» Алене Васильевне накрывать большой стол.

И это они им еще не сказали про беременность! Даже представить страшно, что начнется. Ну их, придержим пока новость, решили Влад с Диной, обменявшись понимающими взглядами.

Спонтанное застолье, к которому привлекли и Алену Васильевну, и Гусарова, неудачно или, наоборот, очень даже удачно зашедшего, затянулось, превратившись в долгие, приятные посиделки, длинную беседу с неспешным обсуждением семейных дел, проблем и вопросов.

Дина, воспользовавшись моментом, пока Клим Викторович под давлением «общественности» принялся пересказывать то, что уже доложил раньше им с Владом, тихонько встала и незаметно ушла на дальнюю террасу.

Села на так полюбившийся всей семье большой удобный диван-качели, оттолкнулась ногой от пола, чтобы раскачаться, укуталась в большой теплый плед и смотрела в черноту уже наступившей ночи, казавшейся еще темнее от тусклого освещения пары светильников на стене.

Там ее и нашел Влад. Сел рядом, поднял и пересадил жену к себе на колени и качнул качели посильней. Молчали, чувствуя единение, смотрели вдаль на еле заметные огоньки фермы, раскачивались.