Лорен Моррилл - Созданы друг для друга

То есть я двигаюсь, а мой халат – нет, и пока эта информация доходит от моих глаз до мозга, халат уже съезжает с левого плеча.

– Эй! – кричу я и толкаю Джейсона назад.

Он падает на кровать, от неожиданности схватившись за мой халат. Чтобы все это не перешло в катастрофу с обнажением, я отворачиваюсь от Джейсона, пытаясь запахнуть халат, но подол такой длинный, что я сама запутываюсь в нем и лечу на пол. Инстинктивно пытаясь смягчить удар, я вытягиваю руки вперед, и халат, который больше ничего не удерживает, слетает с меня. Упав, я оказываюсь спиной к Джейсону, и он ничего не видит, но мой ужасный вопль заставляет его сесть. Джейсон поднимается как раз вовремя, для того чтобы увидеть на полу ком из голых рук, ног и махровой ткани. Едва мне удается отличить свою голую попу от локтя, я сворачиваюсь в позу эмбриона и с головой накрываюсь халатом.

Кажется, Джейсон смеялся целую вечность. Наконец он успокоился немного и выдавил из себя:

– Ты собираешься всю ночь просидеть под этим халатом?

– Уходи! – ору я сквозь толстую ткань.

– Прости, не пойму, что ты там кричишь, – говорит он, все еще давясь от смеха. – Давай я отвернусь, а ты оттуда выползешь? А потом обсудим ситуацию с вечеринкой.

– Откуда мне знать, что ты и правда отвернулся?

– Можешь мне довериться.

– Ну конечно, – бормочу я.

– Ну или можешь проторчать там всю ночь.

На секунду я всерьез задумываюсь об этой перспективе, но деревянный пол очень жесткий и стоять на коленках больно. Немного поразмыслив, я решаю перебраться за кровать, чтобы иметь возможность хоть как-то спрятаться от глаз Джейсона. Я ползу туда на четвереньках, стараясь двигаться так, чтобы халат с меня не съехал. Под километром махровой ткани я, должно быть, похожа на привидение черепахи.

Оказавшись за кроватью, я высовываю голову и вижу, что Джейсон, как и обещал, стоит лицом в противоположную сторону. Я глубоко вздыхаю, накидываю на себя халат и поднимаюсь на ноги.

– Все хорошо? – спрашивает Джейсон через плечо.

– Ну я бы не сказала, что прямо хорошо…

– Ну и отлично. – Он поворачивается на пятках, и подошвы его кроссовок скрипят на отполированном полу. – Ну а теперь давай быстренько собирайся и бежим на вечеринку!

Он хватает с комода сумку, которую я уже приготовила для завтрашней экскурсии в Тейт, и кидает мне. Прикинув, что мне придется отпустить полы халата, чтобы поймать сумку, я решаю просто позволить ей удариться о мое лицо и отскочить на кровать. С меня достаточно на сегодня обнажения. Спасибо, больше не надо.

– Ну же, одевайся, выйдем в свет!

– Я сказала… – начала я, топнув ногой, как маленькая девочка.

– Да слышал я, что ты сказала, но этот ответ меня не устраивает, – отвечает Джейсон. Вдруг его самодовольная ухмылка сменяется выражением, в котором есть что-то похожее на серьезность. – Слушай, хочешь – оставайся тут со своими книгами. Или выйди на улицу и попробуй пожить реальной жизнью. Выбирать тебе. Лично я считаю, что небольшое приключение тебе только на пользу. Я буду в лобби. Даю тебе десять минут, потом ухожу, и тогда ты официально теряешь своего партнера.

Хлопает дверь, я остаюсь в комнате одна, и я просто в бешенстве. Попробуй пожить? Я живу! И отлично живу, между прочим. У меня есть друзья, я занимаюсь спортом, веселюсь и… Вот блин, у меня только десять минут. Я слышу голос Фиби в голове: «Это же Лондон! Приключения ждут тебя на каждом шагу!» – и понимаю, что должна сделать это. Мне нужны приключения. Потому что меня зовут Джулия. А не зубрила. Я Джулия Лихтенштейн, и, несмотря на то что расставляю книги на полке в алфавитном порядке и иногда цитирую Данте за ужином с друзьями из команды по плаванию, я умею веселиться! Да я само веселье! И если надо идти на вечеринку, чтобы доказать это Джейсону Липпинкотту, чтобы доказать себе, то я пойду.

И раз уж я, кажется, впервые в моей жизни собралась нарушать правила, то и выглядеть должна отлично. Я решительно хватаю единственную юбку, которую взяла с собой в Лондон. Она ярко-желтая, воздушная, чуть выше колен и круто сочетается с белым поло и высокими черными «конверсами». Но вот я смотрю в зеркало и вижу зубрилу. Этот наряд больше подходит для прогулок за городом, а не для лондонских домашних вечеринок. Я выгляжу как пятиклассница на загородной экскурсии.

За считаные минуты до того, как я упущу свой шанс (или до того, как у меня сдадут нервы), я подворачиваю пояс юбки, превращая ее в подобие мини, меняю поло на майку с тонкими бретелями, которую взяла для сна, а кроссовки – на босоножки Фиби. По крайней мере, я теперь выше и не чувствую себя гремлином. Мои волосы в ужасном состоянии, так что я просто собираю их в хвост, надеясь, что они выглядят нарочито небрежно (а не по-настоящему небрежно). Потом быстро наношу тени на веки, пытаясь создать эффект смоки-айс, но я ужасно тороплюсь, и все это больше похоже на то, что я спала рядом с угольной топкой. И вот я уже выбегаю (насколько вообще возможно быстро передвигаться на десятисантиметровых каблуках) за дверь. По дороге к лифту закидываю свой ключ под дверь миссис Теннисон. Мне хочется верить, что Джейсон уже ушел, и в то же время надеюсь, что он все еще дожидается внизу. Я по-прежнему не понимаю, почему Джейсон вообще позвал меня, а не Иви или кого-нибудь вроде.

Лифт еле ползет, и я уже начинаю сомневаться. Это плохая идея. Очень плохая. Я сбегаю, чтобы пойти на вечеринку в доме незнакомцев в незнакомой стране. Я подвергаю угрозе свой средний балл и свое личное дело (каким бы мифическим ни казалось его существование) – и все ради того, чтобы пойти на вечеринку с Джейсоном Липпинкоттом. Что я делаю?

Если это не чрезвычайная ситуация, то что тогда? Я достаю телефон и начинаю быстро набирать сообщение Фиби. Получилось что-то вроде: «Иду на вечеринку с Джейсоном Липпинкоттом. Я совсем сошла с ума и не ведаю, что творю». В конце концов, ну сколько может стоить одно маленькое сообщение?

Двери лифта открываются, и я вновь оказываюсь лицом к лицу с Джейсоном.

– Ну? Готова? – спрашивает он, и на его лице расплывается широкая улыбка.

У меня в руке вибрирует телефон.

«Вперед! Потом расскажешь все! Надень мои туфли! Ф.».

– Готова, – отвечаю я, бросая телефон в сумку к карманному томику Шекспира. – Пошли.

СПУСТЯ ПОЛЧАСА после невероятно дорогой поездки на такси я стою в гостиной роскошного дома. Моя юбка, как выяснилось, слишком короткая. Все вокруг выглядят так, будто только что сошли со страниц Vanity Fair. А мне, кажется, пора искать детский стол.

В углу мучает микрофон начинающий исполнитель (по крайней мере, он очень старается). Между двух колонок работает диджей, он выглядит совершенно неуместным на фоне антикварной мебели, обтянутой парчовой тканью с замысловатым орнаментом. Вообще всю мебель в этом доме можно описать одним словом – «величественная», и она совершенно не сочетается с панковато одетыми тинейджерами, которые сейчас на ней сидят, держа стаканы и бутылки всех форм и размеров в руках.

– Круто тут, да? – спрашивает Джейсон.

– О да, круче и быть не могло! – отвечаю я с неуместным энтузиазмом. Чувствую себя ботаником с головы до ног и от смущения начинаю нервно покачиваться на каблуках. Джейсон закатывает глаза.

– Пошли, найдем что-нибудь выпить.

О да! Давай выпьем! Просто сбежать посреди ночи недостаточно, надо, конечно, еще и напиться! Но Джейсон уже ловко лавирует в толпе и вот-вот скроется из виду за девушкой, похожей на богомола в кожаных штанах. Я бросаюсь за ним: нежелание оставаться тут в одиночестве перевешивает желание вести себя хорошо. И потом, кажется, сегодня уже поздно начинать вести себя хорошо.

Мы проходим через комнату и попадаем в кухню. Джейсон достает из шкафа два стеклянных бокала, каждый из которых кажется дороже, чем мой билет на самолет. Кухонный остров с мраморной столешницей заставлен бутылками и шейкерами. Джейсон смешивает в бокалах жидкости из нескольких бутылок и протягивает один мне. Как только бокал оказывается у меня в руках, я подношу его ко рту и делаю большой глоток. Я вообще не пью алкоголь, но сейчас все происходит как-то машинально, рука действует сама, прежде чем мозг успевает завопить: «Что ты творишь?!» Тренер Хаас убил бы меня на месте, если бы узнал, что я пью во время плавательного сезона.

В то же мгновение в горле появляются странные ощущения. Будто кто-то бросил туда горящую спичку. Как бы я ни хотела сейчас казаться крутой, мой организм меня выдает.

– Ох! – хриплю я, и лицо искажает жуткая гримаса.

– Ну, чокнемся! – говорит Джейсон смеясь. – Слишком крепко?

– Нет, нормально. – Я делаю еще один глоток (на этот раз осторожнее), гадая при этом, относится ли поговорка «В чужой монастырь…» и к Лондону тоже.

На этот раз горло жжет меньше, но вкус все равно напоминает жидкость для розжига, несмотря на то, что Джейсон щедро разбавил коктейль лимонадом. Я абсолютно уверена: по моим гримасам понятно, что я в выпивке новичок. Ну что тут скажешь? Моя мама – классический родитель из пригорода: она изо всех сил старается оградить меня от всех опасностей. Да я и сама уже ясно дала понять, что не люблю нарушать правила. Но сейчас я на вечеринке – на вечеринке в Лондоне – с кучей незнакомцев. А значит, тут должны действовать свои правила. И я была бы не прочь сейчас получить свой экземпляр инструкции.

– Впервые пьешь алкоголь, зубрила?

– Джулия, – отвечаю я, – и нет, не впервые.

Это даже не ложь. Бабуля Лихтенштейн всегда дает мне глоточек своего сладкого, как сироп, портвейна на Рождество. Это ведь считается, да?