Кэрри снова отвернулась к окну.

– Это была ирония судьбы, когда в выпускном классе от Кевина забеременела девушка. И это остановило его желание меня контролировать. Они планировали пожениться, но девушка потеряла ребенка. Так что когда Кевин окончил школу, для меня это стало большим облегчением. С одиннадцатого класса, я старалась избегать Кевина, пока он не встретил Кристалл и три года назад они не поженились. Она сделала его почти сносным, – иронично сказала Кэрри.

– Мне кажется твой брат обычный неудачник, – сказал Майкл. – Не испытывай к нему даже легкого сочувствия.

– Обычно так и есть, но Кевин дорого заплатил за свою ошибку в старшей школе, – сказала Кэрри, продолжая рассказ, когда заметила, что Майкл внимательно слушает. – Отец с матерью его жизнь в колледже превратили в ад. Каждый раз, когда он приезжал домой, они читали ему лекции о его сексуальной жизни. А Дарла с Элисон, звонили, чтобы мне об этом рассказать. Они были в средней школе и обычно их выгоняли из комнаты, но им нравилось подслушивать. И я решила, что ничего не рассказывать было лучшим выходом. Так что, в колледже просто лгала родителям и говорила, что слишком занята, чтобы с кем-то встречаться.

Майкл внезапно понял, почему Кэрри выбрала сама разобраться с незапланированной беременностью.

– Основываясь на твоем рассказе, не могу винить тебя за то, что скрываешь от родителей некоторые вещи. Я тоже так поступал, но они оба были учителями, и сделать это было сложно. Однако они были не так уж и плохи. Мои родители высказали бы свое разочарование, сказали бы мне, что я должен все исправить, а затем обняли и вытолкали за дверь, чтобы это сделать. Даже сейчас, если я не поступаю согласно их стандартам, то вынужден об этом выслушивать. И поскольку мне не нравится их разочаровывать, то я стараюсь никогда не лажать, – сказал он ей, рассмеявшись.

– Не могу даже представить, чтобы мои родители беспокоились и обнимали, так как твои. Не то, что я не думаю, что твоя семья такая же сумасшедшая, как и моя, особенно твои мама и будущая мачеха, – сказала Кэрри, слегка улыбаясь, при воспоминании о том, как женщины друг друга обзывали. А потом стояли рядом у мойки и мыли тарелки, словно всю жизнь были лучшими подругами. – Но я восхищаюсь тем, что ради блага семьи они поднялись над проблемами друг с другом.

– Мой отец говорит, что люди, не смотря на свои недостатки в основном хорошие, – сказал Майкл. – Моя мачеха прекрасный человек. Мать тоже хорошая. У нее есть склонность осуждать других… погоди, это не справедливо. Она не столько осуждающая, сколько несентиментальная в отношении того, что не понимает. Знаю это по ее отношению к моему искусству. Моя мать думает, что платить за мои работы просто безумие.

Кэрри резко повернулась, удивленно глядя на него.

– Ты шутишь. Твоей матери не нравится твое искусство?

Майкл поморщился и покачал головой.

– Нет. Когда мы были детьми, она использовала наши художественные проекты в качестве подпорки для дверей. И отец до сих пор злится, когда об этом заходит речь. Он всегда поддерживал наше творчество. Моя мачеха тоже его понимает. Так что папа правильно поступил, выбрав ее.

– Как тебе до сих пор удается любить свою мать? – озадаченно спросила Кэрри.

Майкл пожал плечами.

– Во всех других отношениях мама – отличная мать. Раньше она пела нам перед сном и была очень заботливой, когда мы болели. Они с папой брали нас в путешествия и у нас были замечательные приключения. Просто она не понимает искусство. Ни мое, ни отца… что разочаровывает, однако не смертельно.

– Но Майкл, искусство – это твоя жизнь, – с чувством сказала Кэрри. – А твое искусство – это… твое искусство отражает тебя. В твоих работах есть настоящая мощь. Я всегда чувствовала…

Кэрри прервала то, что говорила, немного смутившись, когда заметила, что Майкл больше смотрит на нее, чем на дорогу.

– Что чувствовала? – спросил он. – Скажи мне. Пожалуйста. Мне бы хотелось услышать, что ты думаешь.

Кэрри сглотнула.

– Последние три года, из-за успеха в продвижении твоих работ, я работала с несколькими другими художниками. У многих есть талант, но не все работы имеют… ну, настоящую страсть или жизнь, которые были бы в них видны. Твои работы содержат в себе энергетику, так же как и работы твоего отца. И это делает твой вид искусства лучшим. Вот почему люди хотят его приобретать.

– Спасибо, что делишься этим. Твое мнение о моем искусстве, много для меня значит, – тихо сказал Майкл, кивая, потому что его горло сжалось.

Если бы они были дома, то он ушел бы куда-нибудь и заплакал. Для него было чрезвычайно важно знать, что любимая женщина искренне любила его искусство. Возможно, он всегда это видел. Возможно, поэтому он ее любил. И трудно было понять, что появилось первым. Запертый с ней в машине, все, что Майкл мог сделать, это обратить все свое внимание на дорогу и добавить любовь к его искусству в список тем для обсуждения, когда их отношения станут лучше.

Кэрри прикусила губу.

– Я никогда не была поклонницей твоего искусства. Я…, – она сделала паузу, понимая, что то, что она хотела сказать станет последней каплей в их отношениях с Майклом, но мужчина имел право знать, что его искусство было больше, чем просто хорошим.

– Майкл, для меня всегда было легко продвигать твои работы, потому что я их понимала. Мне даже не приходилось их продавать. Нужно было просто найти подходящих людей, которые их захотят приобрести. У меня была встреча в городском управлении Цинциннати, где я собиралась предложить им твою работу, похожую на ту, что была в выставочном комплексе в Луисвилле. И встретила женщину из управления, которая спросила, что я увидела в твоем искусстве. Я сказала, что необузданную мощь и способность передать огромную страсть. Через две недели, они заказали скульптуру для парка.

– Никто ни сказал, что этот заказ был получен благодаря тебе. Я на нем заработал двадцать тысяч. И ты даже не получила свой процент, – сказал ей Майкл. – Почему ты мне об этом не сказала? Почему не сказала своему боссу? Все что ты сказала, они не захотели готовую скульптуру, которую ты им предлагала.

Кэрри пожала плечами и засмеялась.

– Потому что они не захотели ту вещь, которую я им предложила, и это не я продала заказанную скульптуру. Это твое искусство привлекает зрителей. Все что я сделала, это честно высказала свое мнение. Все остальное, отношения между тобой и городом Цинциннати.

– Кэрри… – сказал Майкл, резким от эмоций голосом. Она поддерживала его творчество, потому что верила в него, даже когда была замужем за другими мужчинами, даже когда она якобы его ненавидела. И что он должен был делать с этой информацией?

– Поверни возле часовни, – сказала ему Кэрри, ее внимание было приковано к окну. – Дом через милю по улице, рядом с ней.

Майкл повернул машину, проглотив желание потребовать больше объяснений. Он увидел, как Кэрри заметно погрузилась внутрь себя. Обычно, она бросалась в конфронтацию, но в настоящий момент ее глаза были наполнены ужасом. Что такого ужасного могла сделать ее семья?

Она выглядела… ну, она выглядела как в тот день, когда появилась в его доме, чтобы рассказать о ребенке. С тех пор она не была похожа на саму себя.

– Кэрри… я здесь не из-за твоих родителей. Я здесь ради тебя. И не позволю им использовать меня, чтобы причинить тебе боль, – сказал ей Майкл, надеясь, что сможет это сделать.

Он будет бороться со своей раздражительностью и ухватится за терпение, которое для этого понадобится.

Он будет равняться на своего отца, самого спокойного человека, какого он встречал за свою жизнь. Он будет спокойным и вежливым.

– Я ценю твои благородные мысли о том, чтобы ради меня вести себя наилучшим образом, – с сарказмом сказала Кэрри, когда они повернули на длинную подъездную дорожку к дому ее родителей. – Просто ты впустую потратишь усилия на этих людей. Не беспокойся. Я знаю, как с ними управиться. Мы долго здесь не задержимся, впрочем, они этого и не ожидают. После того, как я познакомила их с несколькими мужчинами, с которыми встречалась, я перестала это делать. Это не стоило того, через что им приходилось пройти с моей семьей.

Когда она вылезла из машины, Майкл нахмурился, увидев ее отстраненный взгляд. Ее плечи так сильно опустились, что она практически наклонилась вперед. Пока она шла, ее взгляд был обращен на землю. Кэрри не подняла глаз, чтобы взглянуть на блеск сентябрьского солнца или на ветер, гуляющий в деревьях. Майкл подумал, что Кэрри даже не была похожа на саму себя.

И прежде чем Майкл пересек порог дома, он уже был зол на ее семью.


*** 

Кэрри постучала в парадную дверь длинного одноэтажного кирпичного дома, в котором выросла и тихо ее открыла.

– Привет, – позвала она, заходя внутрь вместе с Майклом.

Ее мать выскочила из кухни в коридор, раскрыв руки и подходя к ним.

– Карлин, почему ты так долго не приезжала? Ты что, похудела? Ты кажешься тоньше, – сказала Мэгги Аддисон, крепко обнимая свою старшую дочь, и стараясь не обижаться, когда та не обняла ее в ответ.

– Мам, это Майкл Ларсон. Майкл, это моя мама Маргарет Аддисон, – сказала Кэрри, отходя в сторону, чтобы позволить Майклу пожать руку матери.

– Рад с вами познакомиться, миссис Аддисон, – вежливо сказал Майкл, пожимая руку женщины.

Он был удивлен ее твердым рукопожатием, потому что не ожидал этого от женщины, которая не смотрела ему в глаза больше двух секунд. Она была ростом с Кэрри и была больше похожа на более взрослую версию своей дочери. За исключением того, что ее очень светлые волосы, были перемешаны с еще более яркими седыми прядями.