– Майкл, – позвала она, чувствуя, как он трется об нее, и ужасно боясь через минуту-другую закричать, кончая, если он не остановится.

– Постарайся не гневаться на это желание между нами. Это все о чем я прошу, – умалял он, целуя ее до тех пор, пока они оба уже не были готовы сорвать друг с друга одежду. – Я очень, очень хочу сделать это позже, но уже раздевшись.

Когда Майкл отступил от нее, его губы выглядели такими же припухшими, какими она ощущала свои. Кэрри дрожала от похоти, но ей удалось кивнуть головой. Будет трудно разговаривать с родителями, зная какой у Майкла Ларсона на нее стояк.

И потом будет невозможным, не быть с ним сегодня ночью.

– Пошли, – наконец сказала Кэрри, принимая несколько окончательных решений, в то время как Майкл тянул ее к двери. – Буду решать проблемы по мере их поступления. В любом случае, я больше не могу всех ненавидеть, потому что меня от этого просто тошнит.


Глава 7

– Я бы помогла тебе убрать остатки пиццы, но мне нехорошо от ее запаха, – с сожалением сказала Кэрри, прислонившись к кухонной раковине и потягивая очередной стакан с холодной водой.

– Понял, – просто сказал Майкл. – Постараюсь как можно быстрее вынести коробки из дома.

Она молча наблюдала за тем, как он быстро собрал весь мусор. Затем исчез через боковую дверь, ведущую в гараж, и менее чем через минуту быстрым шагом вернулся назад.

– Все сделано, – сказал он.

Кэрри кивнула.

– Спасибо.

– Ну что, это было не так уж и плохо, да? – спросил Майкл.

– Да, таблетки действительно помогают. Думаю, что меня лишь слегка беспокоит запах, – сказала ему Кэрри.

Майкл рассмеялся.

– У меня такое чувство, что мы иногда разговариваем на разных языках. Я говорил о твоих родителях.

– О, – сказала Кэрри, сделала глубокий вдох и тяжело вздохнула. – Нет. Это было так, словно ты вежливо разговариваешь с незнакомыми людьми. Было неловко, но я бы не использовала слово «плохо».

– Было очень мило со стороны мамы и Джессики поддерживать разговор на безопасные темы, не находишь? – спросил Майкл.

Кэрри кивнула. Эллен и Джессика были великолепны. Чем дольше она за ними наблюдала, тем больше ей нравились эти женщины. И если бы она не видела, как они в пятницу ругались, то после сегодняшней встречи могла бы поклясться, что они были подругами.

– Ну что ж, мы познакомили наши семьи. У нас есть кольца, и ты подписала брачный контракт. Думаю, мы готовы назначить дату и начать планировать свадьбу, – сказал Майкл, вытаскивая из холодильника пиво. – И когда ты будешь готова об этом поговорить, то у меня есть несколько идей.

Кэрри тяжело сглотнула.

– Мы можем сделать это где-нибудь по-быстрому.

– Нет, – твердо сказал Майкл. – Твой отец согласился отвести тебя к венцу, так что это нужно будет сделать в церкви. Это может быть либо их церковь, либо мы найдем другую. Позволь мужчине сделать это для тебя, Кэрри. Пусть он будет ответственным за это.

– Я не очень хорошо отношусь к родителям, чтобы венчаться в их церкви, – сказала Кэрри, потому что на самом деле вообще не хотела церковную церемонию. Однако ее родители с большей вероятностью примут Майкла и ребенка, если все пройдет в церкви. Не то чтобы кто-то из них будет много общаться с ребенком, но она не хотела, чтобы они плохо отзывались о Майкле, когда ребенок родится. Он такого не заслужил. Так что, по крайней мере, она отвлечет их гнев на себя.

– Я не буду привередничать. Если у тебя есть на примете церковь, мы можем использовать твою, – наконец сказала она.

– На самом деле у меня такой нет, – сказал Майкл. – Я иногда хожу в церковь, но не регулярно. И хотя считаю себя верующим, но я всегда был человеком, который практически не следует обычаям.

– Я не посещаю церковь с тех пор, как перестала приезжать домой к родителям. И сейчас я хожу и туда, и туда, только когда это необходимо. Хотя иногда, мне этого по-настоящему не хватает, – тихо сказала она, выглянула в кухонное окно, а затем, отвернувшись, начала загружать посудомоечную машину.

– Я понимаю, что для некоторых людей это соответствует их определенной потребности в структуре и обычаях. Я также думаю, что в церквях есть уникальная физическая энергия. И мне по-настоящему нравятся очень старые церкви с витражами, огромными органами и громкими хорами, – сказал Майкл.

– Правда? Тебя воспитывали баптистом? – просила Кэрри, и подумала об одной из крупнейших церквей Лексингтона, в которой женщины носили красивые платья и шляпы, а мужчины были одеты в костюмы-тройки. Их музыка была прекрасна, а улыбки по воскресеньям поднимали настроение.

– Нет. Мама и папа были лютеранами, – сказал Майкл. – У тебя есть какие-то религиозные предпочтения или отвращение к какому-то вероисповеданию?

Кэрри фыркнула.

– Нет. Я думаю, что неважно, к какой религиозной общине ты принадлежишь. Моя семья старомодные пятидесятники. Они до сих пор верят, что женщины должны носить длинные юбки, не стричь волосы и не пользоваться косметикой. Никто из моих братьев и сестер не придерживается такого внешнего вида, но ради наших родителей, бунтуют против этих требований тайно. Так, что всем видно, насколько я не соблюдаю предписанное религией.

Майкл усмехнулся, думая об обычно коротких стрижках Кэрри и ее очень обтягивающих коротких юбках. Ее внешний вид хорошо ей подходил. И ему он тоже нравился.

– Тебе следует изменить свою точку зрения, Карлин. И это сделает многие вещи более приятными. Расскажи мне что-нибудь замечательное о своей семье и их духовной жизни.

– Карлин с тобой вообще ни о чем не разговаривает. А Кэрри могла бы, если ты назовешь ее по имени, которое ей нравится, – сказала она ему, заставив Майкла снова рассмеяться. – Так, значит подумать о чем-то, что мне нравится, да? Мои отец с матерью раньше устраивали конкурс – кто лучше поблагодарит. Это было весело.

– Конкурс кто лучше поблагодарит? Что это такое? – спросил Майкл, подойдя к столу, и вытащил стул, чтобы допить свое пиво и внимательно послушать.

– В основном они делали это за обеденным столом. Мой отец громко произносил имя матери, а затем решительно высказывал что-то, за что он был ей благодарен… это могло быть все что угодно. Затем мама в ответ, так же как и он, решительно говорила, за что она была ему благодарна. Они заканчивали тем, что кричали друг на друга с разных концов стола. Это было почти похоже на сражение. И пока это продолжалось, мы вчетвером так сильно смеялись, что не могли есть. Даже Кевин, – сказала Кэрри, бросая на Майкла взгляд, который говорил можешь-в-это-верить-или-не-верить. – Конечно, Дарла и Элисон тогда были очень маленькими. Я, наверное, была в средней школе, когда они это прекратили.

– Наши обычаи были в основном связаны с главным религиозным праздником. То, о чем ты рассказала, звучит неплохо – сказал Майкл. – И возможно, мы могли бы это как-нибудь попробовать.

– Конечно. Майкл… я так благодарна, что моя семья покинула твой дом, – громко сказала Кэрри, смеясь над тем, что Майкл широко улыбался и одновременно пытался пить пиво.

– Кэрри, я так благодарен, что прямо сейчас ты не больна, – смеясь, сказал Майкл.

– Майкл, я так благодарна, что впервые за несколько недель была в состоянии съесть пиццу, – сказала ему Кэрри, загружая последние тарелки в посудомоечную машину и закрывая ее дверцу.

– Кэрри, я так благодарен, что ты моешь тарелки, – сказал он, но понял, что это было слабой попыткой, когда она одарила его жалостливым взглядом за отсутствие воображения.

– Майкл, я так благодарна, что сегодня ты не ударил моего брата в ответ, когда он этого заслуживал, – сказала ему Кэрри. – Он придурок, но думаю, что он, наконец, начинает взрослеть.

– Кэрри, я так рад, что смог уговорить твоего отца проводить тебя к венцу, – с гордостью сказал он, решив, что раз она могла говорить о сегодняшнем дне, то и он тоже может.

– Майкл… – Кэрри сделала паузу, глядя прямо на Майкла, который теперь смотрел в потолок.

– Я думала, что отвести меня к венцу была идея моего отца, – нахмурившись, сказала Кэрри.

Майкл вздрогнул, когда понял, что проболтался и Кэрри его на этом поймала.

– Ну, идея была Итана, это он хотел извиниться и все исправить. А я просто сказал, в какой форме это нужно сделать.

Кэрри верила, что Майклом двигали благие намерения, но она все еще злилась от того, что раскаяние ее родителей не было настоящим. У нее ушла вся жизнь, чтобы не обращать внимания на то, что они думают о ее решениях. А теперь Майкл вмешивался и пытался изменить то, чего она никогда не могла удостоиться.

Кэрри стояла, сжимая в руке край раковины и полотенце, и чувствовала себя как ее мать, которая вступила в союз с мужчиной, который все контролировал. Она сомневалась, что Майкл сильно отличался от ее отца. Просто он преподносил это немного по-другому.

Она была так разгневана, что задумалась, сможет ли суд оправдать ее, если она убьет отца своего ребенка. Однако тогда ребенка придется отдать на усыновление. Так что неважно, насколько Майкл выводил ее из себя, она быстро пришла к выводу, что он будет хорошим родителем. Честно говоря, чем больше она общалась с семьей Майкла, тем больше радовалась тому, что именно они будут вовлечены в жизнь ее малыша.

– Не стоит из-за этого спорить. И я знала, что это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, – сказала она, и вместо того чтобы выпустить свою ярость, Кэрри положила полотенце на держатель для чистых тарелок. – Итан Аддисон никогда так быстро не изменит своего мнения о человеке. Он также никогда не одобрял ничего из того, что я сделала. Так что не понимаю, как я могла купиться на его притворное сожаление.